В Козлов - Обманутая, но торжествующая Клио
"Акт" сообщает, что после ареста Радищева и ссылки его в Сибирь все бумаги Радищева и архив, находившийся в Петербурге у верных людей, были перевезены в Саровский монастырь "на хранение" к Георгию Раменскому. В числе этих материалов находились "список "Путешествия из Петербурга в Москву" с дополнениями и примечаниями", "рукопись о Сибири из четырнадцати глав, представляющих собой страстную обличительную книгу царского режима и доброжелательное отношение к работным людям Урала и Сибири", "рукопись "Размышления", в которой автор размышляет над судьбами России и ее народа".
"Друзья, — как сказано в "Акте", — начинают массовую переписку и распространение его крамольной книги "Путешествие из Петербурга в Москву"". Георгий Раменский, в частности, организует ее переписку в Украине — в Бамуте[Так в "Акте", вероятно, имеется в виду Бахмут] — с помощью своих родственников, "думая, что в маленьком городке далеко от столицы не будет большого риска с перепиской". Однако полиция выследила злоумышленников, установив, что одним из них был племянник Георгия, Никифор. Он был приговорен к смертной казни, замененной каторгой, и помилован только в 1802 г. Навестивший Радищева в Петербурге в связи с хлопотами за Никифора Алексей отметил в своей хронике, что "настроение у Радищева плохое, ему грозят Сибирью, плохи материальные дела". Позднее, как сообщает "Акт", "трагедия Радищева продолжалась, он сообщал Раменским о своем беспокойстве за рукописи и новую книгу" под названием "Путешествие в Сибирь".
После смерти Радищева, согласно "Акту", злоключения с его рукописями продолжались. Георгий незадолго до своей смерти передал их на хранение Федору и Матвею Раменским. У последнего они сохранялись в Москве до середины XIX в., затем, после его смерти, перешли к сыну Александру, преподавателю Поливановской гимназии, а потом были перевезены Пафнутием и Пахомом Раменскими в Мологино. Последний совмещал обязанности учителя церковноприходской школы и пономаря. Пользуясь этим, вместе с Пафнутием они вшили "все материалы Радищева в одну из церковных книг и поместили их в мологинскую церковь, где они хранились пятьдесят лет". В начале XX в. сын Пахома, Николай, забрал эти книги к себе. В его доме они находились до конца 1905 г., когда в результате полицейского обыска были конфискованы, и следы их затерялись. Лишь в 1917 г. поэт А.Блок обнаружил их среди дел Отдельного корпуса жандармов. Однако последовавшие затем события привели к их очередной утрате. Очевидно, утверждают составители "Акта", они были вывезены за границу[68].
Внешне суховатая и сдержанная канва рассказа "Акта" о связях Раменских с Радищевым и судьбе его архива содержала ряд малозаметных, но сенсационных подробностей. Из литературы было известно, что отец Радищева, по крайней мере с 1798 г., какое-то время жил в знаменитой Саровской пустыни. "Акт" утверждал, что с этим монастырем связано еще более выдающееся для истории общественного движения в России событие — хранение рукописей Радищева и переписка его "Путешествия из Петербурга в Москву". Исследователи, писавшие о Радищеве до этого, в своем подавляющем большинстве были едины в том, что после возвращения из ссылки Радищев испытал тяжелый духовный кризис и отказался от публицистической деятельности. "Акт" свидетельствовал о том, что Радищев сохранил свои убеждения и продолжал работу над новыми сочинениями, изобличавшими самодержавие и крепостничество.
Названные подробности повествования "Акта" удивительным образом подтверждали ряд гипотез, которые впервые выдвинул и попытался доказать писатель-литературовед Г.Шторм. Его книга "Потаенный Радищев", опубликованная в сокращенном варианте в конце 1964 г. в журнале "Новый мир", а затем, в 1965 г., вышедшая отдельным изданием[360], содержала попытку обосновать идею о том, что Радищев спустя годы после своего ареста и ссылки продолжал работать над "Путешествием из Петербурга в Москву", углубив обличительное содержание книги, и даже поручил близким ему людям организовать ее переписку в Саровском монастыре.
Книга Шторма стала одним из заметных событий в литературоведческой и историографической мысли СССР начала 60-х годов. Написанная живо и занимательно, она вызвала к жизни дискуссию о радищевской текстологии, дала сильный толчок радищеведению. Но, несмотря на многочисленные архивные находки Шторма, книга стала лишь историографическим фактом. Время не только не подтвердило основных выводов автора, но и показало, что он ошибался в своей гипотезе. Фальсификатор "Акта" знал книгу Шторма и своим подлогом попытался доказать обоснованность его гипотезы.
Таким образом, мы можем сказать более определенно о времени изготовления фальсифицированного "Акта" — после 1964 г. В пользу такой датировки говорят его многозначительные умолчания. Автор фальсификации, как уже было показано нами на примере с книгой Нечкиной, был не только в курсе исторической и литературоведческой литературы, в том числе советской, но и следовал ее основополагающим концептуальным схемам. В этом отношении весьма показательно, что в "Акте" среди друзей Раменских не фигурируют ни Л.Д.Троцкий, ни Н.И.Бухарин, ни кто-либо другой из известных советских деятелей, подвергшихся репрессиям. Можно возразить, что в 1938 г. упоминания этих лиц были уже невозможны. Но фальсификатор, рискнув связать Раменских с Ульяновыми, вряд ли мог удержаться в 1938 г. от такой же связи, скажем, с И.В.Сталиным. Проверка подлога в 1938 г. имела бы равные для него последствия в отношении фальсификации как связей с Ульяновыми, так и связей со Сталиным. Все объясняется просто: в начале 60-х годов фигура Сталина не была столь исторически значима для того, чтобы указывать на связь с ним кого-то из Раменских.
Весьма показательно, что до выхода книги Шторма "радищевская версия" связей Раменских не фигурирует в публикациях о роде. Это говорит о том, что легенда о Раменских складывалась постепенно, обрастая все новыми и новыми фактами. "Акт" должен был документально и официально утвердить устную версию истории династии Раменских. Первые реальные следы его существования относятся к октябрю 1966 г. Во всяком случае, в машинописной копии небольших воспоминаний отца Антонина Аркадьевича, датированных именно этим временем, сказано: "И вот в результате почти 25-летних поисков мой сын, будучи тяжело больным, с помощью друзей сумел разыскать немногие, но очень важные для истории нашей семьи документы. Прежде всего, документы, составляющие материалы по обследованию нашей семьи Ржевским краеведческим музеем, Ржевским педтехникумом, наконец, Ржевской комиссией педагогов и краеведов, которые по заданию наркома просвещения Бубнова вели обследование и изучение нашей семьи с 1934 по 1938 гг. Эти акты являются сейчас подлинными и бесценными, и единственными документами по истории семьи"[361].
О том, какое значение придавалось "Акту", свидетельствует машинописная копия "Дополнения" к нему, датированная январем 1968 г. Авторами "Дополнения" стали якобы комиссии Ржевского и Бологовского краеведческих музеев (подписи под этими "дополнениями" членов комиссий, разумеется, отсутствуют, хотя фамилии их имеются). Здесь дополнительно перечисляются новые представители рода, в большинстве случаев из числа живущих. Среди них названа Анна Николаевна Раменская, учительница села Лялино Вышневолоцкого района. "Одновременно с ее убийством, — сказано в "Дополнении", — похищен хранившийся у нее архив сына А.А.Раменского, привезенный им в первые дни войны и содержащий ленинские материалы". Назван здесь и Антонин Аркадьевич — доброволец в Великую Отечественную войну, политработник, временно потерявший в 1942 г. зрение, инвалид 1 группы, персональный пенсионер союзного значения, собиратель исторических документов. Но самое главное — первый пункт "Дополнения". В нем сказано буквально следующее: "Комиссии Ржевского и Бологовского краеведческих музеев считают необходимым дополнить "Акт" 1938 г. в части уточнения даты открытия учителями Раменскими их первой школы в России. Учитывая, что еще в 1938 г. при составлении "Акта" была установлена ошибочность даты в связи с ветхостью летописи Иллариона Раменского и ошибкой, допущенной при переводе ее с древнегреческого языка в XVIII в., а также выявлением в послевоенное время новых документов и материалов, комиссия считает, что датой открытия школы учителями Раменскими в Москве следует считать 1479 год"[362]. Так готовился новый юбилей. Теперь он должен был стать праздником не районного, а всесоюзного масштаба.
Все сказанное заставляет нас пристально вглядеться в личность человека, сделавшего имя себе и своему роду. Пусть небольшие, но все же возможности для этого у нас есть. Осенью 1994 г. автор книги принимал участие в конференции тверских краеведов, на которой с докладом выступила директор Ржевского городского архива. Доклад посвящался династии Раменских и был построен в духе прежней официальной газетно-журнальной историографии рода. Однако он был замечателен тем, что здесь давалась подробная характеристика части архива Антонина Аркадьевича Раменского. Оказывается, после его смерти она была передана в архив Ржевского райкома КПСС. События августа 1991 г. привели к тому, что вместе с другими партийными материалами документы Раменского попали в Ржевский городской архив. М.А.Ильин, руководитель тверских архивистов, краевед и замечательный человек, помог автору этих строк ознакомиться с материалами Антонина Аркадьевича. Здесь оказались: воспоминания отца Антонина Аркадьевича — Аркадия Николаевича Раменского "Об историческом происхождении учителей Раменских" (машинопись, датированная 1966 г.), "Дополнения к "Акту" комиссии Ржевского краеведческого музея от 1938 г. по обследованию семьи учителей Раменских в селе Мологино Калининской области в соответствии с заданием Наркомпроса, сделанные комиссиями Ржевского и Бологовского краеведческих музеев по состоянию на 1968 г." (машинопись, датированная 11 января 1968 г.), воспоминания Антонина Аркадьевича "Тридцатые годы" (машинопись, датированная 1974 г.), машинописная копия писем Ермоловых из Ржева в Мологино, датированных 1918 и 1920 гг., машинописная копия письма Пушкина из Петербурга в Мологино А.А.Раменскому от июля 1833 г., "География пятивековой просветительской династии Раменских" (составлена С.Дмитриевским в Москве в 1977 г.), три альбома с письмами, адресованными Антонину Аркадьевичу Раменскому, вырезками газетных и журнальных статей, посвященных династии, другие материалы.
