Б КОВАЛЕВ - Нацистская оккупация и коллаборационизм в России, 1941—1944
Немецкая пропаганда весной 1942 года выдвинула на оккупированной территории России лозунг: «Судьба этого года войны находится в Ваших руках — русские крестьяне!»
Так как активная идеологическая обработка сельского населения не принесла тех результатов, на которые рассчитывали немецкие пропагандисты, решающую роль стал играть силовой фактор. Как мобилизованные, так и местные жители работали в сельском хозяйстве под надзором полиции и немецких управляющих. Последних к лету 1942 года во всех оккупированных областях насчитывалось от 13 до 16 тысяч человек44.
Для надзора за проведением уборочных работ на места регулярно выезжали окружные генеральные комиссары и все чиновники их аппарата. Так, в Курской области рабочий день в поле продолжался с 5–6 часов утра до 6–7 часов вечера. Для обработки приусадебных участков отводилось два дня в неделю, остальное время каждый должен был трудиться на земле общинного хозяйства. За невыход на работу в первый раз накладывался штраф — до 500 рублей, во второй раз виновный отправлялся в лагерь военнопленных, и у него конфисковалось все его имущество. Там, где уклонение от работ принимало регулярный и организованный характер, применялись телесные наказания и расстрелы. Между русскими крестьянами и немецкими управляющими неоднократно происходили кровавые столкновения. По сообщениям немецких газет, «многие сельскохозяйственные руководители, честно исполнявшие свой долг, погибли на своем посту»45.
Во многих районах хлеб в счет обязательных поставок увозился немцами на свои склады прямо с полей. За утайку хлеба, несвоевременную его сдачу, за всякое сопротивление германским солдатам и чиновникам при насильственном изъятии хлеба население подвергалось штрафам, физическим наказаниям, заключению в тюрьмы и смертным казням. Так, например, в оккупированных районах Ленинградской области за несвоевременную сдачу хлеба накладывался штраф от 500 до 1000 руб., а если это не давало результата, виновный подвергался телесному наказанию. В Смоленской области немцы объявили крестьян, уклоняющихся от сдачи хлеба, саботажниками, отбирали у них коров и кур, подвергали крестьян порке и другим физическим наказаниям, вплоть до расстрела.
Гитлеровцы иногда применяли и такой способ «заготовки» продуктов: оцепляли рынок и изымали все сельскохозяйственные продукты и вещи, а трудоспособное население отправляли в Германию на работы. Такой случай произошел, в частности, в Курске. 4 декабря об этом сообщалось в Берлин следующее: «Большое недовольство вызвало последнее официальное мероприятие по конфискации всех продуктов, которые сельское население привезло в Курск на рынок»46.
Особенно жестокие формы приняли реквизиции в прифронтовой полосе, превращаемой немцами в «зону пустыни». Угоняя из этой зоны население, немцы реквизировали весь хлеб, скот, фураж и другие сельскохозяйственные продукты, абсолютно не считаясь с ранее установленными нормами и выполнением обязательных поставок. Реквизиции сопровождались сжиганием дотла деревень и массовым уничтожением мирного населения.
Но в глубине оккупированной территории немцы стремились расширять посевные площади, всячески понуждали крестьян к качественному проведению полевых работ и т. п. В тыловых районах, где не ощущалось непосредственного влияния военных действий, некоторая часть крестьянства, обработанная фашистской пропагандой и обещаниями, запуганная террором и угрозой голода, несколько интенсивнее участвовала в сельскохозяйственных работах. Стремясь гарантированно обеспечить хлебом армию, германские власти поручали уборку урожая в некоторых тыловых районах непосредственно воинским частям.
В Голландии, Дании и Бельгии, как в странах наиболее приближенных к Германии в расовом плане, проводилась вербовка крестьян, желающих переселиться на Восток и вести там самостоятельное хозяйство, либо работать в качестве управляющих. В этих же странах, а также в Норвегии, велась вербовка молодежи на временную сельскохозяйственную работу и для подготовки к постоянной руководящей работе в оккупированных советских районах. Для организации германо-голландского экономического сотрудничества на Востоке, и, в частности, для содействия переселению голландцев, была создана Нидерландская восточная компания, пользующаяся поддержкой государства и голландского государственного банка.
Как сообщала 28 июня 1942 года швейцарская газета «Курье де Женев», немцы предполагали переселить в оккупированные области СССР 3 млн. голландских крестьян. В действительности к концу 1942 года в оккупированные области России прибыло только несколько десятков переселенцев47.
За ходом введения «нового аграрного порядка» следили не только тыловые службы вермахта, но и СД. Нацистские спецслужбы интересовали многие вопросы, связанные с реакцией русского населения на «Закон Розенберга». Они требовали от различных оккупационных чиновников и своей агентуры предоставления им подробной информации, не реже двух раз в месяц, о ходе аграрной реформы, а также сведений о положительной и отрицательной реакции русского населения на этот комплекс мероприятий. Обя* зательным в отчетах было наличие цифрового материала и сравнение его с прежними показателями48.
Представители советского сопротивления, находившиеся на временно оккупированных территориях, подвергли немецкий закон «О твёрдом и трудолюбивом крестьянине» жесточайшей критике. Согласно этому закону, любой хозяин, систематически не выплачивающий налоги, мог лишиться всего своего имущества. Партизаны писали: «в этом году у тебя выйдет, но будет случай, когда тебе не под силу будет выплатить налог, и твоё имущество с землёй будет отобрано. Ты станешь батраком. Таким образом будут создаваться кадры для будущих немецких помещиков»49.
Анализ документов позволяет согласиться с партизанским донесением о том, что к лету 1942 года «крестьяне поняли, что немцы — не друзья им. Они ждали родную Красную Армию, ждали советскую власть». Но при этом отмечалось, что «частнособственническую психологию крестьянина немцы разбудили. При оккупации она несколько проснулась. Население нам постоянно говорило: "Как бы что другое, а не колхоз"»50. Уже с лета 1942 года упоминания о колхозах и их восстановлении в партизанских заявлениях встречаются всё реже и реже. Форма обращения к населению меняется, вместо «колхозник» обычно используется «крестьянин». Основное содержание листовок этого периода: «Граждане, не работайте на немцев, саботируйте их приказы, прячьте имущество!» Партизанские агитаторы давали советы мирным жителям, как лучше уклониться от уплаты налогов. Некоторые пропагандисты по собственной инициативе говорили о том, что «после войны колхозов не будет, если разобьём немца, народу послабление выйдет»51.
Боевые действия на фронтах Великой Отечественной войны и обострение ситуации в тылу у вермахта заставили германскую администрацию к концу 1942 года приступить ко «второй степени реформы». В ней предполагалось перейти к иной форме землепользования — единоличное хозяйство на основе земледельческого товарищества. Закон предусматривал раздел между группами крестьян или отдельными крестьянскими хозяйствами производственного и тяглового скота и сельскохозяйственных машин и давал право единоличной обработки и сбора урожая. Было предусмотрено, что животноводство при этом порядке землепользования ведётся исключительно единолично и не подлежит никаким ограничениям.
С1943 года начинается третий этап аграрной политики оккупантов. В этот период нацисты намеревались осуществить переход от «общинных хозяйств» к «товариществам по обработке земли», а в северо-западных районах РСФСР ввести отрубную и хуторскую систему и сделать попытку перехода на единоличное владение землей.
Ведомства А. Розенберга и Й. Геббельса подготовили специальный секретный документ для хозяйственных и военных организаций, получивший название «Пропагандистское толкование аграрного порядка». В разделе документа «Общее рассмотрение аграрного порядка с точки зрения пропаганды» исследовались основные направления пропагандистской работы оккупационных органов, рассматривались допущенные ошибки и давались директивные указания по дальнейшему проведению нацистской аграрной политики в оккупированных районах Советского Союза. Немецкие пропагандисты отнесли к ошибкам 1942 года то, что «в пропаганде не были выделены основные вопросы». К главным проблемам, которые волновали крестьян, они теперь относили следующее: «Коллективное или единоличное хозяйство? Будут ли распущены колхозы? Произойдет ли раздел колхозной земли между крестьянами?»52.
В условиях коренного перелома в Великой Отечественной войне 3 июня 1943 года немцами была была обнародована декларация «О частной собственности на землю». Объявлялось о том, что «в освобождённых областях начался переход на хутора и отруба. Отруб и хутор — это та форма землепользования и землевладения, которая займёт преимущественное место в сельском хозяйстве будущей новой свободной России»53. Нацисты рассчитывав ли, что этот закон сможет повернуть ход войны. Для этого готовились крупномасштабные акции по распространению информации о нем по обе стороны линии фронта.
