Давид Голинков - Крушение антисоветского подполья в СССР. Том 1
Между тем советские органы приняли меры к ликвидации муравьевской авантюры. Совет Народных Комиссаров специальным декретом за подписью В. И. Ленина объявил для всеобщего сведения: «Муравьев сбежал из штаба Революционного военного совета в Симбирск и отдал по всем войскам приказ повернуть против немцев, которые будто бы взяли Оршу и наступают на нас. Приказ Муравьева имеет своей предательской целью открыть Петроград и Москву и всю Советскую Россию для наступления чехословаков и белогвардейцев. Измена Муравьева своевременно раскрыта Революционным военным советом, и все войска, действующие против чехословаков, верны Советской власти.
Сим объявляется по войскам, по Советам и всем гражданам Советской республики:
1. Немцы нигде на нас не наступают, на немецком фронте все спокойно.
2. Всякие призывы к наступлению на немецком фронте являются провокацией и должны караться расстрелом на месте.
3. Бывший главнокомандующий на Чехословацком фронте левый эсер Муравьев объявляется изменником и врагом народа. Всякий честный гражданин обязан его застрелить на месте.
4. Все приказы по войскам, действующим против чехословаков, будут впредь до нового распоряжения подписываться Мехоношиным и Благонравовым».
Симбирские большевики также приняли меры к ликвидации авантюры. Практическую работу в этом отношении взяли на себя члены Симбирского губкома партии И. М. Варейкис, В. Н. Фрейман, И. X. Иванов, А. В. Швер, Г. Д. Каучуковский и другие.
Большевики Симбирска повели разъяснительную работу в гарнизоне, в отряде Муравьева и решили арестовать Муравьева, вызвав его на заседание губисполкома в здание бывшего кадетского корпуса. Большевики приготовились к встрече. И. М. Варейкис привлек надежную вооруженную силу. Латышские стрелки, красноармейцы бронеотряда и московского отряда во главе с Александром Медведем разместились в засаде в комнатах рядом с той, где должен был заседать исполком.
Муравьев явился на заседание, уверенный в том, что все условия, выдвинутые им, будут приняты. Говорить он начал нагло и ультимативно, призывая к перевороту. И. М. Варейкис так описывает события, происшедшие на заседании: Наша фракция, особенно тт. Фрейман и Иванов (комиссар труда), дали Муравьеву и фракции эсеров достойный отпор, называя его авантюристом и шулером. Муравьев нервничал, кусал губы. В заключительной своей речи я в резкой форме заявил, что «мы не за вас, а мы против вас». Фракция левых эсеров, встретив такое сопротивление со стороны нашей фракции, потребовала перерыва. Перерыва фракция потребовала еще и потому, что она догадывалась, что наша фракция что-то замышляет, готовит для нее неожиданный сюрприз… Все взоры направлены на Муравьева. Я смотрел на него в упор. Муравьев тоже. Чувствуется, что он прочел в моих глазах что-то неладное для себя или ему совестно стало своей трусости, что его заставило сказать: «Я пойду успокою отряды». Повернулся и направился солдатским шагом со своей свитой к двери. Для слабых — момент психологически невыносимый. В это время за дверью приготовились для ареста. Медведь наблюдал в стекло двери и ждал условного знака, который я условился подать в нужный момент. Муравьев шел к выходной двери. Ему осталось сделать шаг, чтобы взяться за ручку двери. Я махнул рукой. Медведь скрылся… Через несколько секунд дверь перед Муравьевым растворилась, блестят штыки… Муравьев оказался поставленным лицом к лицу с вооруженными, с зло сверкающими взглядами красноармейцами и коммунистами. «Вы арестованы!» — «Как? Провокация!» — крикнул Муравьев и схватился за маузер, который висел у него за поясом. Медведь схатил его за руку. Он выхватил из кармана браунинг и начал стрелять. Увидев вооруженное сопротивление, отряд тоже начал стрелять. После шести-семи выстрелов с той и другой стороны в дверях исполкома Муравьев свалился.[27]
Войска Муравьева, находившиеся в Симбирске, осознав предательский характер его замыслов, поддержали Советскую власть. Авантюра была ликвидирована.
6. Крах савинковского «Союза защиты родины и свободы»
В мае 1918 г. к командиру латышского полка, охранявшего Кремль, явилась сестра милосердия и сообщила, что бывший юнкер Иванов, скрывающийся под видом больного в Иверской больнице, рассказал ей о существовании в Москве тайной организации, которая готовит восстание. Командир полка сообщил об этом в ВЧК. Заместитель председателя ВЧК Я. X. Петере и начальник оперативного отдела М. Я. Лацис лично занялись расследованием дела и распорядились установить тщательное наблюдение за Ивановым. Вскоре выяснилось, что Иванов бывает в одной из квартир дома № 3 по М. Левшинскому переулку, где часто собираются подозрительные лица. 29 мая отряд во главе с Я. X. Петерсом окружил этот дом. Когда чекисты вошли в квартиру, там шло нелегальное собрание. За столом сидели 13 человек: Иванов, хозяин квартиры Сидоров (Аваев), бывшие офицеры Б. Б. Парфенов (Покровский), Г. М. Висчинский, Ольгин (Герцен) и другие. На столе лежали пачка денег, от которой все отказались, и набросок схемы пехотного полка. При личном обыске у задержанных была обнаружена программа «Союза защиты родины и свободы», отпечатанная на пишущей машинке; странный картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с буквами на нем «ОК»; инструкция квартирьерам; «Памятка во исполнение общей цели»; сведения о расквартировании воинских частей и разные казанские адреса.
Ближайшими задачами «Союза защиты родины и свободы», как об этом было сказано в программе, объявлялись: «Свержение Советского правительства», организация «твердой власти» в России, воссоздание старой армии и продолжение войны с Германией. Программа устанавливала строгие конспиративные правила построения тайного общества, ядром которого являлось офицерство. Руководители общества обязаны были ознакомить подчиненных с его программой, чтобы те, «кто чувствует себя слабым духом и неспособным выдерживать тех испытаний, которые неизбежны в решительной активной борьбе…», могли своевременно (до поступления документов в Центральный штаб) отказаться «от участия в деле», иначе всякие уклонения от обязанностей и отказы будут считаться «сознательной изменой, равно как и разглашение тайн организации, и караться до лишения жизни включительно…».
Таким образом чекисты напали па след опасной контрреволюционной организации. Дальнейшее раскрытие ее представляло, однако, большие трудности. Конспиративная квартира в М. Левшинском переулке являлась штабом лишь одного из «полков» организации. Заговорщики же, задержанные там, скрывали имена главарей. И только после настойчивого допроса юнкер Иванов (это был Мешков) назвал среди членов организации штабс-капитана Пинкуса (Альфреда), являвшегося начальником пехотных формирований «Союза защиты родины и свободы». Через несколько дней Пинкус был арестован, и Я. X. Петерсу удалось склонить его к правдивым показаниям. Впоследствии Я. X. Петерс рассказывал: «…Пинкус не имел возможности скрыть от меня свои контрреволюционные убеждения (Петере в свое время встречался с ним на службе в армии. — Д. Г.). Сначала он вообще отказывался давать показания, но с первого же разговора я видел, что Пинкус чрезвычайный трус, что арест и грозящее наказание его очень пугали. Поэтому, поговорив с ним несколько часов, я убедил его сознаться и рассказать все».
Пинкус рассказал, что «Союз защиты родины и свободы» насчитывает до 5 тысяч членов, строится по военному образцу: имеет отделения помимо Москвы в Казани, Ярославле, Рыбинске, Рязани, Челябинске, Муроме и других городах и готовит вооруженное выступление против Советской власти, которое должно начаться в Поволжье. В Казани уже созданы склады оружия, туда посланы квартирьеры и людские резервы. Работу «Союза» направляет Центральный штаб, который под видом «лечебницы для приходящих больных» помещается на Остоженке. Пинкус объяснил значение картонного треугольника, представлявшего собой часть визитной карточки, с буквами «ОК». Это был пароль для связи между участниками заговора: основная часть визитной карточки, из которой был вырезан треугольник, находилась у лица, к которому должен был явиться член организации с треугольником. Пинкус сообщил и другой пароль, посредством которого можно было проникнуть в среду участников заговора в Казани. Наконец, он назвал руководителя организации — Бориса Савинкова.
Извилисты были жизненные пути этого человека. В 1903–1906 гг. Б. Савинков был одним из руководителей эсеровской «Боевой организации», принимал участие в организации покушений на министра внутренних дел шефа жандармов В. К. Плеве и московского генерал-губернатора великого князя Сергея Романова. В 1907 г. из-за разногласий с эсеровским руководством Савинков вышел из партии и в 1911 г. уехал за границу. Во время первой мировой войны Савинков был активным оборонцем и даже добровольно вступил в французскую армию для участия в войне против Германии. В начале Февральской революции он появился в Петрограде, именуя себя «независимым социалистом». Керенский назначил его комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте, а затем управляющим военным министерством. Вместе с генералами-монархистами Корниловым и Алексеевым этот «социалист» был сторонником установления в стране военной диктатуры и жестоких расправ с солдатами, не желавшими воевать за интересы буржуазии. В первые дни после Октябрьской революции Савинков участвовал в походе Краснова на Петроград, а после провала этой авантюры бежал на Дон и вошел в «Гражданский совет», образованный генералом Алексеевым в противовес Советской власти. Помогал формировать белогвардейскую Добровольческую армию. Но главной целью Савинкова было создание конспиративной организации, которая совершала бы террористические акты и вела подрывную работу в советском тылу.
