Яков Рабинович - Почему евреи не любят Сталина
Чтобы лично удостовериться в «правильности» выбитых из Гольдштейна показаний, в Лефортовскую тюрьму сразу же прибыл Абакумов. Он не стал тратить время на подробные допросы еле ворочавшего языком узника, а сразу спросил у него о главном: «Итак, значит, Михоэлс — сволочь?» — «Да, сволочь», — ответил тот. Потом последовал аналогичный вопрос в отношении Фефера, на который был дан отрицательный ответ.
Абакумов был удовлетворен тем, что лично услыхал из уст Гольдштейна, и распорядился подготовить соответствующий протокол допроса, который стал первым официальным протоколом с момента ареста Гольдштейна. Вскоре предварительно отредактированный полковником Я. М. Броверманом, специализировавшимся в секретариате Абакумова на такого рода интеллектуальном труде, нужный документ с признательными показаниями подследственного и его подписями был составлен. В нем показания Гольдштейна были отредактированы и сформулированы следующим образом: «Михоэлс дал мне задание сблизиться с Аллилуевой, добиться личного знакомства с Григорием Морозовым.
“Надо подмечать все мелочи, — говорил Михоэлс, — не упускать из виду всех деталей взаимоотношений Светланы и Григория. На основе вашей информации мы сможем разработать правильный план действий и информировать наших друзей в США, поскольку они интересуются этими вопросами”.
Оформленный и отредактированный протокол, датированный 9 января 1948 г. на следующий день был Абакумовым представлен Сталину.
Оговоренного под пытками Гринберга подследственным Гольдштейном арестовали 28 декабря 1947 г., причем также без санкции прокурора. Собственно говоря, зачем Абакумову было соблюдать правовые формальности, когда указания он получал непосредственно от Сталина? Поскольку по версии следствия Гринберг служил передаточным звеном между Михоэлсом и Гольдштейном, ему была уготовлена роль еще одного разоблачителя козней руководства ЕАК.
Его дело вел полковник М. Т. Лихачев, который 26 мая 1953 г., находясь под арестом и следствием как подручный низложенного Абакумова, свидетельствовал: «На допросах Гринберг довольно продолжительное время ни в чем не признавался, а уличить его, кроме показаний Гольдштейна, было нечем… но затем начал давать довольно подробные показания о проводимой Еврейским антифашистским комитетом деятельности. Гринберг прямо показал, что Еврейский антифашистский комитет группирует вокруг себя еврейское население, разжигает у него националистические тенденции и, таким образом, является центром еврейских националистов. Гринберг при этом назвал Лозовского, Михоэлса, Фефера и ряд других лиц как основных заправил еврейской националистической деятельности, а также показал о том, что вся эта подрывная работа направляется американцами…».
Что касается «признания», полученного полковником М. Т. Лихачевым от подследственного, то это было добыто путем пыток, угроз и циничного обмана. В своем заявлении от 19 апреля 1949 г. Гринберг писал ему: «Четыре месяца назад Вы официально объявили мне, что мое дело прекращается и что я должен быть скоро освобожден, но, к сожалению, вышло не так. Шестнадцать месяцев я в заключении, а сил все меньше и меньше».
После тяжелых мытарств и издевательств 22 декабря 1949 г., так и не дождавшись обещанной милости, Гринберг умер от инфаркта миокарда во Внутренней тюрьме МГБ[104].
Кроме Гринберга, которого довели до смерти в тюремной камере, Гольдштейна заставили лжесвидетельствовать и против Р. С. Левиной, которая не только долгие годы работала с ним в Институте мирового хозяйства и мировой политики (ИМХ и МП), но и была его близким другом. В тяжелые годы войны, находясь в эвакуации в Ташкенте, Левина приютила Гольдштейна в своей квартире на кухне. Потом они вместе написали монографию «Германский империализм». И вот теперь, по словам Гольдштейна, вложенным в его уста следователями госбезопасности, Левина оказалась предводителем сионистов, якобы окопавшихся в упомянутом выше институте. Все началось с того, что еще 7 февраля 1941 г. заместитель директора этого института А. Ф. Бордадын направил Сталину письмо, в котором бил тревогу по поводу «нездоровой» кадровой обстановки в ученом коллективе, возникшем вследствие семейственности, насаждавшейся другим заместителем руководителя института — R С. Левиной. Как сообщалось далее, последняя имела «очень сильное влияние» на директора института Е. С. Варгу и в свое время поддерживала тесные связи с «врагом народа» К. Б. Берман-Юриным, расстрелянным в 1936 г. по «делу Зиновьева — Каменева». Удар, таким образом, косвенно наносился и по весьма авторитетному в то время в глазах кремлевского руководства ученому. Ведь Варга был на передовой экономической науки и котировался на уровне с М. Б. Митиным в марксистско-ленинской философии или Т. Д. Лысенко в мичуринской биологии. Путь Варги, происходившего из венгерских евреев, к номенклатурным вершинам советской науки был сложным, хотя и логичным для человека, увлекшегося в юности идеей революционного обретения человечеством социальной справедливости. В 1906 г. он вступил в социал-демократическую партию Венгрии, что, впрочем, не помешало ему стать потом профессором политической экономии Будапештского университета.
Социалистическая революция 1919 г. привела Варгу в ряды коммунистов и сделала наркомом финансов и председателем ВСНХ Венгерской советской республики. После поражения революции он вынужден был покинуть родину и эмигрировал в Советскую Россию, где очень тепло был встречен В. И. Лениным и направлен им на работу в Коминтерн. В 1922 г. Варга уже работает в Берлине в качестве научного советника советского полпредства. А через пять лет он возглавил сформированный в 1924 г. в системе Коммунистической академии ИМХ и МП.
И вот теперь ему, продолжительное время консультировавшему Сталина по экономическим вопросам и в 1939 г. избранному действительным членом АН СССР, надо было как-то противостоять скандалу, затеянному одним из его заместителей, тем более что упомянутый выше донос в Кремль был только началом разраставшейся, как снежный ком, многоходовой и имевшей далекоидущие цели интриги. О том, что это было действительно так, свидетельствовало то обстоятельство, что 1 марта на имя Берии был направлен новый донос на руководство института. Его автор, аспирант Бордадына А. И. Турмилов, прямо возложил ответственность за «затхлую атмосферу семейственности и круговой поруки в институте» на Варгу, и его заместителя Левину Р. С., которые окружили себя «своими людьми» и т. д.
Разобраться с дрязгами в ИМХ и МП было поручено Агитпропу. Проверяющие Д. А. Поликарпов и А. И. Маханов 11 апреля доложили Жданову о результатах проверки, произведенной по полученным из ИМХ и МП «сигналам». Как и следовало ожидать, научная деятельность института была оценена ими как «совершенно неудовлетворительная». Констатировалось также, что его руководство и научные сотрудники, оказавшись «целиком в плену буржуазной статистики», приукрашивают экономическое и социальное положение в Германии и других капиталистических странах. Но наибольшее неблагополучие отмечалось в кадровых делах, причем факты подавались под явно шовинистическим соусом. И хотя о «еврейском засилье» в документе по понятным причинам прямо не говорилось, тем не менее его скрытый антисемитский подтекст очевиден.
Для более веского подтверждения будет нелишним дать выдержки из следующего наиболее «новаторского» фрагмента записи: «…B институте лишь незначительная часть должностей, как правило второстепенных, замещены русскими людьми. Так, из 68 старших научных сотрудников русских только двадцать человек. Из референтов — пять человек, из тринадцати аспирантов — четыре человека. Особенно неблагополучно обстоит дело с руководящими кадрами института. Из пятнадцати человек руководящих кадров… восемь человек по социальному происхождению торговцы, четверо — выходцы из других партий, один исключался из партии, четверо имеют близких родственников за границей. Среди руководящих работников (дирекция, заведующие секторами) — только два человека русских… Приводим некоторые данные о некоторых руководящих работниках:
Левина Ревека Сауловна — заместитель директора института, член ВКП (б) с 1918 г. Родители живут в Америке, в 1931–1932 гг. ездила туда к родителям…
Леонов Исаак Соломонович — ученый секретарь, член ВКП(б) с 1919 г.
Геллер Лев Наумович — руководитель сектора рабочего движения, член ВКП(б) с 1904 г., в 1917–1919 гг. в группе интернационалистов.
Лемин Иосиф Михайлович — руководитель сектора международных отношений… Член ВКП(б) с 1925 г., в прошлом — троцкист, сын купца.
Мендельсон Лев Абрамович — руководитель промышленного сектора, член ВКП(б) с 1918 г. В 1917–1918 гг. — в «Поалей Ционе», троцкист.
Мельман Софья Моисеевна — руководитель колониального сектора, член ВКП(б) с 1919 г. В 1917 г. — в партии эсеров.
