Петр Алешкин - Крестьянские восстания в России в 1918—1922 гг. От махновщины до антоновщины
Хлебная монополия должна была опираться на широкую сеть продовольственных комитетов (общественных организаций, демократически возникших на всех уровнях управления — от волостного до общегосударственного) и на систему Министерства продовольствия, созданного 5 мая 1917 г. Имелась и «хлебармия», появившаяся еще в царское время. Однако слишком тесная связь с эгоистическими интересами крупных землевладельцев и торговцев, непоследовательность и нерешительность действий Временного правительства привели к тому, что хлебная монополия и передача хлеба в распоряжение государства на деле осуществлены не были. Провал заготовок из урожая 1917 г. стал очевидным сразу. Уже 20 августа Министерство продовольствия разослало на места директиву: «В случае нежелания сдавать хлеб должны быть применены меры принудительные, в том числе вооруженная сила». И сила эта применялась, когда хлеб сдавать отказывались крестьяне, особенно в прифронтовых губерниях.
К осени 1917 г. продовольственный кризис охватил практически всю территорию Европейской России, включая фронт. В бедственном положении оказались огромные массы населения. Голод стал реальным и все более значимым фактором развития событий по стране в целом. Поэтому, как бы ни оценивать продовольственную политику первых лет Советской власти, как бы ни относиться к ее интерпретации в качестве социалистической (или хотя бы «военно-коммунистической»), нельзя не видеть, что она вырастала из объективных обстоятельств времени, что ее основы и направления определились еще до Октября.
Тамбовская губерния — по составу своего населения наиболее крестьянская из всех губерний России: на 3,4 млн. сельского населения приходится всего 250 000 горожан (около 8%). Промышленность крайне слабо развита; выделяются только суконные фабрики Рассказова (рабочие — полуземледельцы), три свекло-сахарных завода, несколько заводов спирта да недавно оборудованный «пороховой завод» — (до 2000 человек) — основная опора «большевиков», некоторое значение имеет также ремонтный артиллерийский завод в Тамбове (несколько сот рабочих). Довольно сильно развиты кустарные промыслы (в северных лесных уездах — тележный, гонка дегтя, смолы и т.д., близ Рассказово — вязально-чулочный, в Усманском уезде — холстоткацкий и т.д.). Под помещиками земли было в 1917 г. до 600 000 десятин, из них до 107 000 лучших лугов (у крестьян в наделах до 150 000 десятин луговых угодий). Помещичьи имения в большинстве представляли высококультурные хозяйства. Крестьянские хозяйства велись обычным рутинным способом; но уже выделился сильный слой хозяйственных мужичков с крупными почвами.
К 1917 г. до 20% крестьянских хозяйств имели пахотной земли от 6 и более десятин на двор, а до 8% — более 10 десятин пашни. Губерния считалась производящей и вывозила в год до 60 млн. пудов продуктов сельского хозяйства, в том числе до 26 млн. пудов за границу. Тамбов, Рассказово, Козлов были крупными хлебными рынками, где творились многомиллионные обороты. Эта крестьянско-помещичья захолустная губерния была вместе с тем и давней вотчиной эсеров. Она долгое время представляла собой место административной ссылки; немалое число местных крестьян в разное время из нее угодили в более отдаленные места.
Революция внесла значительные изменения в положение тамбовского крестьянства. Крестьянство овладело большей частью помещичьих имений и их поделило. Пострадали и крупнокрестьянские хозяйства. Из бывшей помещичьей земли до 72 000 десятин отошли под совхозы, которых к 1920 г. налажено до 150, но ни один не поставлен сколько-нибудь сносно — все идут в убыток, все пользуются крестьянским трудом (с исполу), и очень немногие (Ивановский совхоз в Тамбовском узде) оказывают сколько-нибудь существенную помощь деревне. И отношение к совхозам (через них к Советской власти) почти повсеместно у крестьян враждебное. Столь же враждебное отношение встречают в большинстве случаев и усердно насаждавшиеся до последнего времени колхозы: по коллективизации Тамбовская губерния идет впереди других, но тяга к коллективному хозяйствованию, естественно, усилившаяся с истощением инвентаря и т.д., была через край поощряема различными льготами, премиями. Как в совхозах, так и в колхозах частенько оседали прежние помещики, управляющие или дворовые и т.п. люди.
Колхозы не менее совхозов стали убежищем для инвалидов и бездельников; лишь очень немногие из них являют хозяйственную ценность и успешно противостоят придирчивой критике единоличников. На землеустройство колхозов и совхозов было обращено приветливое внимание, но землеустройство крестьян единоличников едва лишь начато. Чересполосица, дальноземелье тяжко гнетут тамбовского крестьянина. Вопрос о расселении, пожалуй, самый больной вопрос в губернии.
Распределение земли резко изменилось за время от 1917 по 1919 г. В общем, число хозяйств лишь незначительно возросло. Но в то время как группа беспосевных, достигавшая до 6%, упала за два года до 1%, число хозяйств с посевами от б десятин уменьшилось с 18 до 6, 3%. Особенно сильно выразился этот процесс в наиболее хлебных уездах. Так, в Козловском число беспосевных хозяйств уменьшилось с 5,1 до 0,2%; число хозяйств, имеющих до 2 десятин пашни, увеличилось с 29,9 до 36%; группа хозяйств с 2, 1 до 6 десятин возросла с 46, 5 до 53, 2%, в то же время группа хозяйств с более чем 6 десятин пашни уменьшилась с 18,5 до 5,6%; причем совершенно исчезла группа крестьянских хозяйств с более чем 13 десятин пашни, а таких было в 1917 г. 2,8% (из них 0,1% имело от 35, 1 до 40 десятин). По Кирсановскому (родина «антоновщины») уезду данные еще более типичны: группа беспосевных уменьшилась с 9, 3 до 0, 9%; до 2-х десятин — также уменьшилась с 21,3 до 13, 8%, группа от 2,1 до 6 десятин увеличилась с 40 до 66%; группа хозяйств с более чем 6 десятин пашни уменьшилась почти вдвое — с 30,4 до 16,3% (из последних несколько увеличилась, с 11 до 13,7%, группа хозяйств с посевом от 6,1 — до 8 десятин, а хозяйств, имевших более 8 десятин пашни, уменьшилась с 19,4 до 2,6%, т.е. почти в 8 раз. При этом совсем исчезла группа с более чем 16 десятин посева).
Причины крестьянской войны, когда она началась, объяснялись советскими властями очень просто: происками белогвардейцев и англо-французского империализма. 8 сентября 1921 г. «Правда» сообщила, что Антонов получал «директивы из-за границы от ЦК партии кадетов». ВЧК докладывала Совнаркому: «В Рязанской, Тульской, Калужской, Смоленской, Тамбовской, Тверской губерниях, как теперь выяснилось, были организованы мятежи по общему плану при содействии англо-французского капитала».
Однако знакомство с программами и лозунгами восставших крестьян позволяет немедленно отбросить мысль о «кадетском» или «англо-французском» заговоре.
Причины были более глубокими. Основная — состояла в том, что крестьяне хотели свободно обрабатывать землю, свободно пользоваться ее плодами. «Землю отдали, а хлеб до последнего зерна отбираете: да подавись ты сам такой землей! Мужику от земли один горизонт остается», — заявляет коммунисту Дванову мужик в завоеванной деревне. А в ответ на объяснение, что отбираемый хлеб нужен революции, крестьянин резонно возражает: «Дурень ты, народ ведь умирает — кому ж твоя революция останется».
Объектом кровавого спора крестьян с большевиками была не только продразверстка. Крестьяне верили, что революция принесла им свободу. Идея свободы, воспринятой как воля-вольная, всколыхнула крестьянскую Россию. Советы воспринимались как форма самоуправления, как ликвидация тяжкой, городской власти. Деревня хочет существовать без города. Город объявляет ей войну. Для сбора продразверстки создается продармия. Применяются жесточайшие меры для подавления недовольства. Чтобы сломить сопротивление кулачества, диктатура пролетариата применила чрезвычайные средства борьбы — отдачу под суд, ревтрибуналы, тюремное заключение, конфискацию имущества, заложничество и даже расстрел на месте в случае вооруженного сопротивления.
Каждое выступление против советской власти, каждое выражение недовольства политикой большевиков объявляется делом «кулаков», «сопротивлением кулачества». В августе 1918 г. Ленин определил число «кулацких хозяйств» в 2 миллиона, а в апреле 1920 г., на Девятом съезде, он говорил уже о миллионе хозяйств, зажимающихся в деревне «эксплуатацией чужого труда». Цифра эта была ничтожной в стране с населением (1920 г.) в 130,5 млн. человек, из которых в деревне жило 110,8 млн.
Поскольку формула «кулак — это враг» смысла не имела, ибо понятие оставалось неопределенным и даже официальная численность ничтожной, формула переворачивалась и звучала: «враг — это кулак».
В циркуляре председателя Тамбовского губисполкома М.Д. Чичканова волостным советам о реквизиции хлебных излишков от 2 июля 1919 г. говорилось: «Острая нужда в хлебе, прекращение сдачи хлебных излишков крестьянами добровольно заставляет Советскую власть принять самые строгие меры против держателей хлеба. Сейчас губпродком приступает к реквизиции хлебных излишков. Предписывается всем совдепам, исполкомам оказывать реквизотрядам, агентам всяческое содействие в деле реквизиции, обнаружении скрытых хлебных излишков.
