Леонид Млечин - Путин, Буш и война в Ираке
Ключевым вопросом в российско-американских отношениях в середине девяностых стало расширение НАТО на восток.
Восточноевропейские страны попросили принять их в Североантлатический блок, практически сразу после того как им удалось выйти из-под опеки Москвы.
Администрация Буша говорила советским руководителям, что НАТО не выйдет за рамки единой Германии. Но освободившиеся от социализма государства Центральной и Восточной Европы запротестовали.
Президент Билл Клинтон всерьез задумался о расширении НАТО в апреле 1993 года во время открытия музея Холокоста в Вашингтоне. Пока не начались выступления, воспользовавшись минуткой, Вацлав Гавел и Лех Валенса, президенты Чехии и Польши, буквально загнали Клинтона в угол и стали убеждать принять их страны в НАТО.
Прежний президент Джордж Буш не прислушался к их пожеланиям. Клинтон, который всего три месяца находился в Белом доме, был более внимателен к восточноевропейским гостям.
В Москве сразу же выступили против.
Правда, в августе 1993 года во время визита в Варшаву Ельцин вдруг сказал, что Россия не станет возражать против вступления Польши в НАТО. Российские дипломаты были поражены. Они не ожидали, что Ельцин это скажет. Поэтому они настоятельно просили американцев не принимать в Североатлантический союз страны Восточной Европы, иначе двусторонние отношения просто рухнут.
В администрации Клинтона мнения разделились.
Противником расширения НАТО было министерство обороны Соединенных Штатов. Министр Лес Аспин считал, что окончание «холодной войны» вообще позволяет вернуть американские войска, находящиеся в Европе, домой. Его заместитель Уильям Перри боялся, что расширение НАТО еще и помешает сокращению российской армии и Российского военно-промышленного комплекса. Американские военные не горели желанием не только снабжать оружием и учить отсталые восточноевропейские армии, но и влезать во все европейские конфликты.
Когда Лес Аспин ушел с поста министра, занявший его место Уильям Перри не скрывал, что хотел бы отложить расширение НАТО лет на десять. Перри и председатель комитета начальников штабов генерал Джон Шаликашвили (он родился в Польше, его отец — грузин, мать — русская) специально пришли к Клинтону и просили его отложить это насколько возможно.
В Белом доме не хотели наносить удар по Ельцину, поэтому вопрос о расширении НАТО был отложен. Государственный секретарь Уоррен Кристофер уведомил об этом Ельцина в Завидове. Вместо вступления в Североатлантический блок Восточной Европе предложат присоединиться к программе «Партнерство ради мира».
— Гениально! — с энтузиазмом откликнулся Ельцин. — Передайте Биллу, что это отличное решение.
Польше, Венгрии и Чехии предстояло в ближайшие три года изведать все муки ревности и оскорбленного национального достоинства. Они с горечью убедились в том, что ни для Западной Европы, ни для России, ни, тем более, для Соединенных Штатов отношения с Восточной Европой не принадлежат к числу приоритетных. Главным партнером Запада остается Россия, и Запад понимает, как важно показать русским, что никто не пытается их изолировать.
РАЗГОВОР В ТУАЛЕТЕ
8 января 1994 года Клинтон вылетел в Европу. Он только что похоронил свою мать Вирджинию Келли в Арканзасе. Билл чувствовал себя совершенно опустошенным. Обычно во время полета помощники что-то рассказывают президенту, готовя к переговорам. На сей раз его оставили в покое.
Потом он все же собрал в своем салоне Кристофера, советника по национальной безопасности Лэйка и Тэлбота. Он хотел посоветоваться. Любое решение относительно НАТО кого-то обидит: либо восточноевропейцев, либо русских.
Клинтон сказал, что расширение НАТО все равно состоится. Вопрос в том, когда и как. Если не спешить с окончательной датой, то остается некоторая свобода рук.
Кристофер напомнил о том, что нельзя раздражать русских. Лэйк высказался в пользу европейцев.
В Москве посол Томас Пикеринг по случаю приезда Клинтона устроил прием в своей резиденции Спасо-хаус. Пригласили всех значимых российских политиков, кроме Жириновского, хотя он только что добился огромного успеха на выборах. Самой заметной фигурой был генерал Александр Иванович Лебедь. Ему дали возможность поговорить с Клинтоном.
Ельцин устроил в честь Клинтона большой обед. Сменилось двадцать четыре блюда (американцы подсчитали). Ельцин хлопнул несколько стопок водки и пять бокалов вина. Он очень развеселился. Преподнес Клинтону фарфоровую фигурку президента с саксофоном в руках. Велел принести настоящий саксофон и попросил Клинтона сыграть. Кроме того, он вволю поиздевался над Козыревым за его нескрываемый интерес к слабому полу. Затем попытался проехаться по поводу Кристофера.
Во время визита Ельцин сказал Клинтону, что Гайдар из правительства переходит в Государственную Думу. Гайдар возглавил фракцию партии «Выбор России» и будет проводить президентскую политику в парламенте. Но у американцев были другие сведения: Гайдара и министра финансов Бориса Федорова просто убирают из правительства.
Сотрудники американской делегации были огорчены. Ельцин убирает из правительства фигуры, которые были важны для получения западной помощи: мировое общественное мнение, политики и финансисты их знают и им верят. Может быть, попросить Клинтона уговорить Ельцина не увольнять министров, которые для всего мира олицетворяют российские реформы?
Во время официального обеда Строуб Тэлбот послал Клинтону записку: нужно немедленно поговорить. После обеда, когда гостей повели на концерт, агент секретной службы тихо сказал Тэлботу:
— Босс желает вас видеть. Он в туалете.
Тэлбот прошел в мужскую уборную. Возле двери стоял еще один агент, который не позволял российским гостям войти. Тэлбот передал Клинтону просьбу аккуратно высказаться относительно судьбы Егора Гайдара и Бориса Федорова.
— Я это сделаю, — согласился Клинтон. — Но я понимаю, как все непросто. Политика мешает экономике.
Ельцин выслушал американского президента и остался при своем мнении.
16 января 1994 года Гайдар подал в отставку с поста первого вице-премьера. Он окончательно покинул правительство. Через несколько дней ушел и Борис Федоров.
Настал момент, когда американцев стали уговаривать перестать поддерживать Ельцина и переориентироваться на другие фигуры. Его уже называли конченым человеком, утратившим популярность в стране. Но Клинтон не хотел этого делать.
Клинтон — политик с сильно развитой интуицией. И он ценил Ельцина, который тоже наделен точными политическими инстинктами.
Да и Хилари Клинтон, которую почему-то не очень любили в России, говорила мужу:
— Давай посмотрим на Тайвань, на Южную Корею. Как трудно они шли к демократии после стольких лет диктатуры. Если сравнить Россию с азиатскими странами, все не так плохо. Русским надо дать время…
В 1994 году Ельцин настаивал на равноправном участии России в совещании семи наиболее развитых стран. И вообще упорно именовал ее «большой восьмеркой». Клинтон считал правильным пригласить Ельцина не в качестве гостя, а равноправным участником встречи, чтобы избавить русских от ощущения, будто ими пренебрегают.
Американские финансисты были против. Семерка обсуждает в первую очередь экономические и финансовые проблемы. А у России огромный долг перед семеркой и Международным валютным фондом. К тому же русские только что выставили из правительства главных реформаторов. Включить их в состав наиболее развитых стран — показать, что у них в экономике все в порядке и можно не заниматься реформами.
Клинтон нашел компромисс: Ельцин приезжает в качестве полноправного участника обсуждения политических вопросов. Но не участвует в экономической дискуссии…
КАК БЫТЬ С ИРАНОМ?
26 сентября Борис Николаевич прилетел в Вашингтон. Его должен был встретить Строуб Тэлбот и отвезти в выделенную высокому гостю резиденцию в Блэр-хаус. Жена Тэлбота, как положено по протоколу, в другом автомобиле сопровождала бы Наину Ельцину.
Но в аэропорту новый российский посол Юлий Воронцов сказал Тэлботу, что Ельцин очень устал и предпочитает ехать в одной машине с женой.
Когда Ельцин вышел из самолета, стало ясно, что с ним. Он шел с большим трудом. Сопровождающие старательно закрывали его от телевизионных камер. Ночью российский президент продолжал расслабляться. Он бродил полуодетый из комнаты в комнату. Агент американской секретной службы перехватил его и аккуратно проводил к сотрудникам службы безопасности Коржакова, которые увели президента.
Официальная часть переговоров была мало продуктивной. Клинтон предлагал ничего не решать сразу, а передать на рассмотрение специалистам. Настоящий разговор начался, когда они собрались в узком составе.
Клинтон изложил свою позицию относительно расширения Североатлантического договора:
