Лев Демин - Семен Дежнев
Очередная зима не застала русских врасплох. На зиму они заготовили запасы мороженого мяса и рыбы. Яма, прорытая до слоя вечной мерзлоты, служила надежным естественным погребом. У соседей-анаулов всегда можно было добыть свежей оленятины. Достаточно было и топлива. За зиму Дежнев вполне оправился от раны, полученной в схватке с амаулами. Исключительная выносливость и железное здоровье и на этот раз победили хворь. Однако надежды на Анадырский край как край несметных пушных богатств не оправдались. Обследуя бассейн Анадыри, Дежнев и его товарищи не находили здесь ожидаемых «соболиных угодий и мест». Это и дало основание Семену Ивановичу сообщить якутскому воеводе во второй своей отписке, составленной в 1655 году: «А ре(ка) Анандырь не лесна, и соболей по ней мало, с вершины самой листвягу днишшей на шесть или семь, и иново черново лесу нет никако(во), кроме березнику и осинника и от Маена, кроме тальника, (нет) лесу никаково… мало, а о берегов лесу не широко, все тундра да камень». Зато Дежнев мог отметить, что река Анадырь богата рыбой. «А рыбы красной приходит много, и та рыба, что… от моря идет добра, а вверх приходит худа, потому что та рыба замирает вверху Анандыри реки, а назад, к морю не выплывает». Речь идет о лососевых, кете и горбуше, которые идут в верховья реки нереститься и там гибнут после нереста. «А белой рыбы добываем мы мало, потому что сетей у нас добрых нет», — сообщает далее Дежнев.
Обследование Анадырского края позволило Дежневу составить чертеж, о котором есть упоминание в вышеупомянутой отписке. «(А той рек)е с Анандыре чертеж: с Анюя реки и за Камень на вершину Анандыри и которые реки впали большие и малые, и до моря, (и) до той корги, где залегает зверь». К сожалению, этот важный документ, представляющий, вероятно, упрощенный схематический рисунок, до сих пор не обнаружен исследователями либо вообще утрачен.
Составление чертежей, упрощенных карт, было широко распространено в практике землепроходцев. О них имеются упоминания во многих документах XVII века. Составлялись чертежи городов, речных систем, уездов, волостей, разных «землиц» и пр. Но из них сохранились до наших дней единицы. Н.Н. Оглоблин в конце прошлого века просмотрел книги документов Сибирского приказа (всего 2048 столбцов) и обнаружил среди них только три чертежа. Нельзя исключить, что некоторые чертежи еще могут быть найдены.
Давно на Колыме, да и в Якутске не было никаких известий о судьбе Дежнева и его товарищей. Многие считали их погибшими. Через аборигенов доходили неясные слухи о том, что плыли по морю на кочах какие-то русские, а в пути потерпели крушение. Сам Дежнев из-за малочисленности своего отряда и из-за незнания сухопутной дороги не решался послать одного или нескольких из своих людей с почтой до ближайшего русского зимовья. А тем временем стремление достичь загадочную реку Погычу — Анадырь с ее якобы несметными пушными богатствами охватывало все новых и новых торгово-промышленных людей, казаков. Среди них был Иван Ерастов, под началом которого Дежневу в дальнейшем придется служить. Весной 1646 года 38 казаков во главе с Ерастовым в Якутске подали челобитную на имя воеводы с просьбой отпустить их в плавание на поиски той реки. О Погыче Ерастову, вероятно, рассказывали колымские юкагиры еще во время его службы на Индигирке. Воевода В.Н. Пушкин благосклонно отнесся к челобитной и распорядился дать для новой экспедиции два казенных коча с судовой снастью. Следующим летом корабли вышли из устья Лены, но встретив ледяные заторы и сильные противные ветры, вынуждены были зазимовать в Устьянске. Далее по каким-то неясным причинам Ерастов был устранен от руководства экспедицией, и его место занял Михайло Стадухин. Вероятно, сыграли свою роль его связи. Тогда же к экспедиции присоединилась ватага беглых и промышленных людей.
Среди участников стадухинского похода был и Юрий Селиверстов, уроженец Северной Двины, человек опытный. Среди примкнувших к экспедиции беглых главной фигурой был Василий Бугор, человек, как мы видели, дерзкий и беспокойный по натуре, активно участвовавший в волнении служилых людей в Якутском остроге в 1647 году. Возможно, он стал одним из главных предводителей этого выступления против властей. Причиной волнений послужили поборы воеводской администрации, наложившей на казаков дополнительные повинности. Известно, что еще в 1640 году Бугра, как социально опасного человека, возмутителя беспорядков, власти выслали вместе с другими служилыми людьми за пределы воеводства, в Енисейск. Через несколько лет он, видимо, был прощен и получил возможность вернуться в Якутск. В начале навигации 1647 года Бугор в числе двадцати двух служилых людей, среди которых было даже два пятидесятника, покинули острог и стали вести образ жизни разгульной ватаги беглых. Многие из них оказались в стадухинском отряде.
Свою попытку пройти морем на Погычу-реку Стадухин смог предпринять только в 1649 году, то есть уже год спустя после похода Алексеева — Дежнева. По существу, это была попытка повторить уже состоявшееся плавание 1648 года.
Плавание Стадухина закончилось неудачей. Один из его кочей погиб. Пройдя семь суток и исчерпав запасы продовольствия, а также, видимо, столкнувшись с неблагоприятными погодными условиями, он повернул обратно. Насколько далеко на восток от устья Колымы, вдоль побережья Ледовитого океана могла пройти стадухинская экспедиция? По подсчетам М. И. Белова, исходящего из того, что при хорошей погоде коч мог пройти в сутки от 200 до 250 километров, Стадухин, вероятно, преодолел 1400–1750 километров. Иначе говоря, он мог дойти до Колючинской губы. Здесь произошла встреча с «коряками», упомянутыми Стадухиным в его отписке якутскому воеводе. Видимо, «коряками» он ошибочно называл эскимосов или чукчей.
И от Ковыми-реки морем бежали семеры сутки — сообщал М. Стадухин, — паруса не опущаючи, а реки (Анадыря. — Л.Д.), не дошел, и поймал языков — живут возле моря на берегу, иноземцев коряцких людей: и в распросе… сказывали, что-де реки мы близко не знаем, потому что возле моря лежит Камень-Утес конца камня не знают». От языков Стадухин стремился получить сведения о предыдущей экспедиции. И вот что он узнал: «А которые служилые и торговые люди Ерасимко Анкудинов, Семейка Дежнев и с ними девяносто человек в прошлом во 156 (1648) году с Ковыми-реки дошли на ту реку Погычу (Анадырь. — Л. Д.) на семи кочах, и про них те ж языки сказывали: два коча на море разбило, и наши-де люди их побили, а достальные люди жили-де край моря и про них-де мы не знаем, живы они или нет».
Ценность этого свидетельства в подтверждении гибели двух кочей из экспедиции Дежнева — Алексеем в Ледовитом океане. Прибрежные жители, чукчи или эскимосы, которых Стадухин называл «коряками» по видимому, наблюдали гибель двух кочей или же видели их обломки. Часть экипажей, очевидно, смогла добраться до берега и там вступила в столкновение с аборигенами, которые и перебили русских. Если согласиться с этим правдоподобным рассказом, то далеко не все корабли русской экспедиции 1648 года добрались до Берингова пролива и вышли в Тихий океан
Итак, Стадухин с товарищами возвратился на Колыму. Если согласиться с мнением М.И. Белова что стадухинская экспедиция добралась до Колючинской губы, то ей оставалось каких-нибудь один-два перехода до Берингова пролива. Однако Стадухин не рискнул повторить плавание. Неудача морского похода заставила его задуматься о достижении Анадыри сухим путем. От ходынского (юкагирского) мужика Ангары колымские казаки узнали подробности пути на Анадырь через Анюй, верховья которого близко подходят к анадырским верховьям и разделены хребтом. Этим путем пользовались кочевники-юкагиры, перегоняя оленьи стада. Сведения, полученные от Ангары, еще больше разожгли стремление колымских промышленных людей отправиться на поиски Анадыри.
Представитель якутских властей, боярский сын Власьев назначил главой экспедиции, в которой были заинтересованы богатые торговые и промышленные люди, Семена Иванова Мотору, опытного казака, выслужившегося из гулящих людей. Еще год назад Мотора пытался достичь Анадыри сухим путем, но, не зная дороги, проблуждал по горам и вынужден был возвратиться назад. Отряд его, состоявший из 9 служилых и 30 промышленных людей, отправился в поход в сопровождении проводника-анаула еще по зимнему снегу, в начале марта 1650 года. В путь двинулись собачьи и оленьи упряжки, навьюченные тяжелой поклажей олени. Мотора вез с собой наказную память — письменное предписание о назначении его приказным на Анадырь. Подписывая этот документ, Власьев не был осведомлен о том, что Дежнев уже находится на Анадыри и действует там как правительственный представитель. Те сведения, которые Стадухин получил от прибрежных чукчей или эскимосов во время неудачной его экспедиции, не прояснили судьбу Дежнева и его товарищей. На Колыме все еще не знали, жив ли Семен Иванович, уцелел ли вообще кто-нибудь из экспедиции 1648 года. Поэтому назначение Моторы анадырским приказчиком никак не следует расценивать как выражение недоверия к Дежневу.
