Александр Омильянович - В Беловежской пуще
- Ты рассуждаешь, как ребенок. Разве Завелли подбирает сюда людей? Клаузера направили к нам из Берлина. Не будет его - пришлют кого-нибудь другого из гестапо. Они хотят всюду иметь своих людей. В другие времена я ударил бы его но морде, вызвал бы на дуэль и застрелил, как собаку...
Долго еще Штангер говорил е Хайденом о Клаузере и других делах разведки в Беловежской пуще. Штангер решил любой ценой обезвредить Клаузера. И чем больше он думал об этом, тем больше убеждался в правильности своего решения. Нужно сделать так, чтобы капитан споткнулся на следствии...
Пронзительный звонок телефона, стоявшего возле кровати, разбудил Штангера среди ночи. Очнувшись от глубокого сна, он с тревогой схватил трубку. Сердце его, учащенно билось.
- Лейтенант Штангер слушает!.. Так точно, герр майор. Иду...
Ополоснув лицо водой, он быстро оделся, положил в карман пистолет и вышел в коридор. С третьего этажа доносились гул голосов и топот ног. Возле кабинета Завелли стояло несколько офицеров из батальона охраны. Штангер вошел и доложил:
- Герр майор! По вашему приказанию прибыл.
- Хорошо, - ответил Завелли. Он стоял в окружении офицеров и внимательно читал какой-то документ.
Штангер взглянул на часы. Был второй час ночи. Видимо, случилось что-то необычное, если в такое время собрался почти весь офицерский состав. Он подошел к заспанному Хайдену и спросил:
- Тебя тоже разбудили?
- Черт бы их побрал...
- Что случилось?
- Сбили какой-то советский самолет. По-моему, с парашютистами. Схватили пилота и двух в штатском. Сейчас их привезут, а ты будешь переводить их показания. Давно уже не было такой удачи, поэтому это вызвало интерес... - Он не успел докончить фразу. Раздался стук, а вошедший, неизвестный Штангеру офицер доложил, что привезли пленных. Когда их ввели, собравшиеся с любопытством стали их разглядывать.
Пилот, высокий худощавый блондин, лет двадцати пяти, с тонкими чертами лица, был одет в легкую куртку. Двое в штатском были старше пилота. Конвой внес в кабинет парашюты, радиостанцию, оружие и другое снаряжение и сложил все это возле стола Завелли.
"Как они попались, да еще со снаряжением? Сколько их было всего? Почему не защищались?" - думал Штангер, рассматривая пленных и их снаряжение.
Они стояли с безразличным выражением на лицах. Через минуту, когда собравшиеся офицеры насмотрелись на пленных, Завелли приказал увести штатских в соседнюю комнату, а пилота оставить.
- Спроси его фамилию, - обратился майор к Штангеру.
- Ваша фамилия? - спросил по-русски Штангер. Пилот вздрогнул при звуках родной речи, с минуту молча смотрел Штангеру в глаза, а потом ответил:
- Петр Наиров.
- Возраст?
- Двадцать четыре года.
- С какого времени в армии?
- С июля сорок первого.
- А до этого?
- Студент политехнического института.
Штангер медленно переводил вопросы и ответы, а Хайден записывал их на машинке.
- Предупредите их, - обратился пилот к Штангеру, - что, кроме биографических данных, я больше ничего не скажу. Я офицер и обязан соблюдать военную тайну,
- Что он говорит? - заинтересовался Клаузер.
- Заявлнет, что больше ничего не скажет, что он офицер и так поступить велит ему его долг.
- Объясни ему, что у нас имеются способы заставить его говорить, ответил Клаузер, смерив пилота ненавидящим взглядом.
- Господин капитан говорит о насилии. Вы понимаете о каком насилии идет речь? Вам лучше давать показания, для своего же блага, - добавил осторожно Штангер. Пилот с презрением взглянул на него.
- Спроси его, с какого аэродрома они вылетели! - сказал Завелли. Штангер повторил вопрос по-русски.
- С полевого аэродрома за линией фронта. Местность мне неизвестна, ответил летчик.
- Куда летели и где должны были сбросить десант?
- Не знаю.
- Кто такие эти штатские?
- Я их не знаю.
- Какая летная часть базируется на том аэродроме, откуда вы вылетели?
- Не знаю.
- Сколько раз сбрасывали к нам шпионов?
- Первый раз.
Клаузер вдруг подошел к русскому и ударил его кулаком в лицо, потом еще раз. В уголках рта у пилота показалась кровь. Наиров вытер рот ладонью, готовый ко всему, что могло с ним случиться. Клаузер, изрыгая проклятья, начал бить его палкой.
Пилот упал. Когда он поднялся с пола и ему вновь задали вопросы, отвечать он не стал.
Наирова вытащили в другую комнату и ввели одного из гражданских. На поставленные вопросы он отвечал охотно. Штангер почувствовал, что он лжет: видимо, успел наметить себе тактику и выдумать содержание вымышленных показаний. Допрашивающие слушали его с интересом. Когда же перешли к более подробным показаниям, парашютист стал путаться и давать уклончивые ответы. Клаузер избил и его. В комнату ввели другого парашютиста. Он весь дрожал от страха, так как, очевидно, слышал в коридоре, как били двух предыдущих допрашиваемых. Заговорил он сразу и отвечал на все вопросы, даже дополнял свои показания и без вопросов. Штангер пытался сокращать его ответы, неточно переводить, но дотошные Завелли и Клаузер требовали все подробности. Допрашиваемый сообщил, в частности, что пилот знает очень много, что он сбросил не одну разведгруппу в тыл немцам, так как его самолет использовался специально для этих целей.
Допрос парашютиста продолжался почти три часа. Завелли приказал поместить пленных в разных камерах и тщательно охранять. Следствие было перенесено на следующий день, а вести его поручили капитану Клаузеру.
Было пять часов утра. Штангер открыл окно. Свежий утренний воздух, напоенный ароматом леса, пахнул ему в лицо. Он стоял у окна и думал о судьбе пленных, особенно о судьбе Петра Наирова. Штангер любой ценой хотел помочь летчику. Он слишком хорошо знал, каким пыткам будет подвергнут этот стойкий человек на следствии у Клаузера. Но как помочь? Штангер чувствовал себя бессильным. Ключи от камер, в которых содержались узники, ночью были у дежурного офицера. По коридору, где находились камеры, ходил часовой.
Ложиться спать было уже поздно, и Штангер вышел в парк. День обещал быть солнечным, безоблачным и тихим. Лесная зелень переливалась всеми оттенками. Птицы давали свой утренний концерт.
После завтрака Штангера вызвали к Завелли. В кабинете уже находились Фриватт и Клаузер. Ему показали пачку газет и листовок, которые были найдены у пленных. Штангер стал переводить их. В одной статье говорилось о скором разгроме фашизма, о поражениях на Восточном фронте, о неминуемой ответственности гитлеровцев за совершенные преступления. Все это вызвало необузданную ярость у слушавших. Анализируя результаты ночного следствия, они начали размышлять о том, как вырвать показания у пилота. Необходимо было сломить его любой ценой.
- А может, показать ему то, что делается у церкви? - предложил Клаузер.
- У церкви? - взглянул на него Фриватт. - Подождите... подождите... Это хорошая мысль. Как, Завелли, это подействует на него?
- А на кого это не подействует? - вставил Клаузер. - Сейчас проверю, есть ли у них кто-нибудь для этого. - Он поднял трубку телефона: - Прошу соединить меня с жандармским управлением... Хайль Гитлер! Это говорит капитав Клаузер. Попрошу к телефону гауптвахмистра Сегарда. Это вы? Прекрасно. У нас такая просьба... Но это не приказ, это просьба... Могли бы вы сегодня устроить "зрелище" у церкви? Нет, не обязательно много. Нам надо показать это кое-кому... Нет, не гость. Тип, который упрямится. Мы думаем, что это подействует на него. Ну хорошо. Время любое. Чем раньше, тем лучше.
Пилота Петра Наирова и разведчика, который давал ложные показания, вывели в наручниках к церкви. Рядом с ними под деревьями остановились Клаузер, Денгель, Швинд, Хайден и Штангер. От самого входа в здание, где помещались жандармерия и представительство белоетокского гестапо, выстроилась цепь жандармов. Из здания вытащили двух мужчин. Они были обнажены до пояса и связаны. Их волокли жандармы, так как сами они идти не могли. На их телах не было живого места. Их доставили на табуретки. Палачи из банды белорусского атамана Балаховича начали прилаживать им на шею петли.
- Убийцы! Преступники! Вам отомстят за нашу смерть! Да здравствует... - успел хриплым голосом выдавить из себя один из приговоренных. Палач выбил табуретку из-под его ног.
Через минуту приволокли трех женщин, а потом двух пятнадцатилетних подростков.
Штангер краем глаза наблюдал за летчиком и парашютистом. Он понимал, что переживали в эту минуту пленные.
Экзекуция окончилась. Парашютиста увели в камеру во дворце, а Наирова в кабинет Клаузера на новый допрос.
- Спроси его, хорошо ли он все видел? - обратился Клаузер к, Штангеру. - Скажи ему, если будет молчать, повиснет, как и эти. Пусть хорошенько подумает. Мы можем создать ему в плену неплохие условия.
- Ответь ему, - сказал летчик, - что он - убийца невинных женщин и детей. Преступник! Если б я мог, то убил бы каждого из вас.
