Вольфганг Випперман - Европейский фашизм в сравнении: 1922-1982
На выборах в бундестаг 1949 года мелкие праворадикальные партии, среди которых Немецкая правая партия (НПП, «Deutsche Rechtspartei») имела в идеологическом отношении отчетливо фашистскую ориентацию, получили вместе лишь 5,7% поданных голосов. Возникшая при расколе Немецкой правой партии в 1949 году Социалистическая имперская партия (СИП, «Sozialistische Reichspartei») смогла, впрочем, получить на выборах 1951 года в нижнесаксонский ландтаг 11% голосов, а на выборах в бременский муниципалитет 7,7%. СИП состояла почти исключительно из бывших национал-социалистов, ожесточенных мерами денацификации и не желавших пересмотреть свои прежние политические установки. Ввиду своих антидемократических, крайне националистических и антикапиталистических (по ее терминологии, «народно-социалистических» [«Volkssozialistische», в отличие от «nationalsozialistische». В этом сложном слове прилагательное «национальный» заменялось, таким образом, на «народный». – Прим. перев.]) целей эта партия однозначно отражала свой национал-социалистский прообраз, у которого она заимствовала также «принцип фюрерства». 23 октября 1952 года СИП, уже находившаяся в это время в состоянии распада, была запрещена Федеральным конституционным судом.
Этот приговор побудил все остальные партии правого толка по возможности избегать слишком прямой ориентации на национал-социализм. Это относится прежде всего к Немецкой правой партии, которая с 1949 года называла себя Немецкой имперской партией (НИП, «Deutsche Reichspartei»). В ее программе, предусматривавшей устройство корпоративной общественной системы, отражались также националистические, реваншистские и антидемократические идеи, хотя она избегала радикальных высказываний против парламентской системы и открыто антисемитской фразеологии. Партией руководил летчик-офицер Рудель, награжденный высокими военными орденами. Но ей не удалось преодолеть пятипроцентный барьер на выборах в бундестаг: в 1953 году она получила 1,1% голосов, в 1957 году – 1%, а в 1961 – лишь 0,8%. Впрочем, в течение некоторого времени она была представлена в нижнесаксонском ландтаге, где образовала фракционную коалицию со Свободной демократической партией и «Союзом изгнанных и бесправных» (СИБ, «Bund der Heimatvertriebenen und Entrechteten»).
Как показывает полный провал НИП, демократическая система Федеральной Республики уже в 50-е годы оказалась удивительно прочной. Этому способствовало также быстрое и успешное развитие экономики и то обстоятельство, что беженцы, несмотря на первоначальные трудности, очень быстро и беспрепятственно интегрировались обществом ФРГ. То же относится и к политическим партиям, поскольку крайне правый, но не фашистский «Союз изгнанных и бесправных» мог привлечь к себе лишь небольшую часть голосов беженцев и вскоре потерял значение. Однако Национал-демократическая партия Германии (НДПГ, «Nationaldemokratische Partei Deutschlands»), основанная в 1964 году как совместная организация для всех группировок правого и более или менее национал-социалистского направления, сумела в удивительно короткое время выйти из полной неизвестности и добиться примечательных избирательных успехов. Между 1966 и 1968 годами эта партия, уже в 1967 году насчитывавшая 28 000 членов, получила на выборах в ландтаги в Гессене 7,9%, в Баварии 7,4%, в Рейнланд-Пфальце 6,9%, в Шлезвиг-Гольштейне 5,8%, в Нижней Саксонии 7%, в Бремене 8,8%, а в Баден-Вюртемберге даже 9,8%. Но когда на выборах в бундестаг в 1969 году НДПГ не сумела получить больше 5% – она добилась «лишь» 4,3% общего числа голосов, – ее влияние стало быстро убывать. В 1970 году у нее было лишь 21 000 членов, а в 1976 – 9 700. На выборах в ландтаги 1970 и 1971 года она получила уже не более 3% голосов. На выборах в бундестаг 1972 года ее доля голосов опустилась до 0,6%[188].
Временный успех НДПГ привлек немало внимания и в ФРГ, и за границей; он вызвал опасения, что Федеральную Республику, впервые в своей истории вынужденную бороться с экономическими трудностями, может постигнуть судьба Веймарской республики. Эти опасения не только определили позицию демократических партий, решительно отвергших НДПГ и боровшихся с ней, но также вызвали ряд публицистических и научных работ, излагавших структуру и программу НДПГ. При этом часто упускали из виду, что НДПГ очень старалась по возможности маскировать свои антидемократические и пронационал-социалистские установки, чтобы предотвратить угрожавшее ей запрещение. Но хотя она признавала свободные демократические учреждения ФРГ, она не могла и не хотела отказаться от националистических и авторитарных высказываний. Напротив, антисемитские высказывания в ее публицистике почти не встречаются. При этом она энергично выступала против дальнейшего въезда и пребывания в Германии иностранных рабочих, проявляя свои несомненные тенденции к ксенофобии и даже к расизму. В общем, можно сказать, что эта партия, почти все вожди которой и половина членов были прежние члены НСДАП, несмотря на словесные демократические заверения, в идеологическом отношении носила отпечаток и находилась под влиянием национал-социалистского образца. Но при этом ей недоставало важного признака фашистских партий – принципа фюрерства. Это видно было из ее постоянных внутренних конфликтов, которые привели в 1971 году к отставке председателя партии Адольфа фон Таддена, впрочем, никогда не пользовавшегося бесспорным авторитетом. Его преемники также не могли задержать процесс упадка партии. Это привело к образованию различных отколовшихся от НДПГ организаций, фашистский характер которых проявился более отчетливо, чем у самой партии, вызывавшей в этом смысле некоторые споры.
То же относится, например, к «Действию новых правых» (ДНП, «Aktion Neue Rechte»), основанной в 1972 году бывшим председателем баварского отделения НДПГ Зигфридом Пельманом. Эта партия, опять-таки, раскололась на еще более мелкие организации, которые в настоящее время (1983), по-видимому, распались[189]. В отличие от НДПГ, члены этих малочисленных сект принадлежали преимущественно младшему поколению. Они пришли главным образом из юношеской организации НДПГ «Молодые национал-демократы» («Junge Nationaldemokraten») и из различных молодежных организаций, таких, как основанный уже в 1948 году союз «Юных викингов» («Wiking-Jugend»), «Союз верной отечеству молодежи» («Bund Heimattreuer Jugend»), «Ганзейский союз отдыха» («Freizeitverein Hansa») и т. д., отчетливо построенных по образцам «третьего рейха», в особенности по образцу «гитлеровской молодежи» («Hitlerjugend»). В отличие от НДПГ, члены организаций так называемых «новых правых» готовы были также применять силу в схватках с политическими противниками. Заслуживает упоминания, что «новые правые» установили контакты с группировками нейтралистской и национал-революционной ориентации, отчасти возникшими уже в 40-е и 50-е годы, но до тех пор не привлекавшими внимание общественности.
Сюда относился, например, Немецко-социальный союз (НСС, «Deutsch-Soziale Union»), основанный в 1956 году Отто Штрассером, вернувшимся из эмиграции и начавшим снова с того места, где он остановился в 1930 году, то есть с более или менее открытой пропаганды якобы революционного национал-социализма. Далее, Август Гауслейтер, уже отличившийся в «третьем рейхе» на ниве национал-социалистской пропаганды, а после 1945 года вступивший сначала в Христианско-демократический союз (ХДС), основал в 1949 году «Немецкое сообщество» (НС, «Deutsche Gemeinschaft») – организацию, пропагандировавшую, наряду с националистическими и антидемократическими, также некоторые мнимо-социалистические и нейтралистские идеи[190]. Кроме того, Гауслейтер, как и Отто Штрассер, примыкал к идеологиям «консервативной революции», в частности, к идеологии антидемократического, но не национал-социалистского «Молодежного немецкого ордена» («Jungdeutsche Orden»), существовавшего во время Веймарской республики. У этого «Молодежного немецкого ордена» Гауслейтер заимствовал так называемую «идею соседства», согласно которой государство и общество должны быть организованы не в виде партий и общественных группировок, а в форме небольших и обозримых «соседств». Гауслейтер, превративший в 1965 году свое НС вместе с другими мелкими правыми группами в «Акционерное общество независимых немцев» (АОНН, «Aktionsgemeinschaft Unabhangiger Deutschen»), в 70-е годы утвердился в своей «идее соседства», поддержанный проявлением гражданских инициатив. Он искал и нашел контакты с защитниками окружающей среды и с «зелеными». В 1979 году он вступил со своим АОНН в «Партию зеленых» («Grune Partei»), где он был сопредседателем до своего выхода из этой партии.
Гауслейтер не был исключением. В различных земельных руководствах «зеленых» (особенно в Нижней Саксонии) заседали лица, ранее входившие в НСДАП, в СИП и другие организации национал-социалистского толка[191]. Конечно, эти «коричневые пятна» еще не оправдывают попыток загнать «зеленых» в правый угол, как это не раз делалось в полемических целях. И все же удивительно и заслуживает внимания, что руководящие деятели «зеленых» не избегают идеологических и даже организационных контактов с лицами и группировками явно фашистской ориентации. Это прежде всего относится к бывшему председателю земельного управления «зеленых» в Шлезвиг-Гольштейне Бальдуру Шпрингману, который по крайней мере временно сотрудничал в делах и в политике с Тисом Кристоферсеном, автором провокационных листовок о так называемой «освенцимской лжи». Конечно, такие контакты между «зелеными» и «коричневыми», впрочем, скоро прекратившиеся, не могут рассматриваться как свидетельство фашистской ориентации новой партии протеста, возникшей в Федеральной Республике. Повторяя это, заметим все же, что именно в этих кругах развивается – всерьез и вполне действенно – критика законности и способа функционирования парламентско-демократической системы. Тезис Роберта Юнга, по которому вновь развившаяся атомная техника должна неизбежно привести к гибели культуры или к возникновению авторитарных систем, фатальным образом напоминает идеи, высказанные Освальдом Шпенглером в его «Закате Европы», подрывавшие законность и авторитет Веймарской республики. Герберт Груль, недавно принадлежавший к руководству «зеленых», открыто защищал точку зрения, что лишь авторитарное государство способно решить проблемы окружающей среды[192].
