Валерий Флёров - «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность
В наличии было ещё одно важнейшее условие: каганат принимает официальную общегосударственную (в перспективе) религию; одновременно это и важнейшее политическое решение, хотя, вероятно, не лучшее[38].
Итак. Достаточно высокое во всех отношениях развитие не привело с неизбежностью к возникновению городов, хотя вроде бы все предпосылки для возникновения «хазарских городов» были налицо. В чём причина? Мой вывод может показаться парадоксальным, но иного я пока не нахожу. Полнота ресурсов, обеспеченность продуктами ремесла и сельского хозяйства в сочетании с хорошими природными условиями привели к обратному эффекту — Хазарский каганат останавливается на достигнутом уровне, удовлетворявшем потребности не слишком стратифицированного общества. Выпуск собственной монеты развития не получил и скорее имел декларативные цели, надо полагать, преобладал натуральный обмен, чему соответствует практика полюдья кагана (и бека?) и его окружения.
Были нужны дополнительные стимулы в сфере надстройки, политические, подтолкнувшие бы к активизации денежных отношений и внутреннего товарооборота, что в свою очередь создало бы условия для сдвигов в ремёслах, за которыми и могло последовать превращение некоторых крупных поселений в города, да и в целом общие преобразования в стране. Какие же стимулы были необходимы? Требовались централизация государства и подавление самостоятельности вождей. Усиление роли центральной власти, подчинение ею местной знати (часто в форме приведения к присяге на верность) — это переживала и Западная Европа в «хазарское время», а особенно с X в. и позднее[39].
Не способствовало экономическому и политическому развитию каганата и ближайшее внешнее окружение, находившееся на безусловно более низком уровне, более слабое во всех отношениях — славяне, народы Поволжья и Северного Кавказа. И это также не стимулировало к внутренним преобразованиям, укреплению войска, сдвигам в военном деле (ср. Аладжов Ж. 1997).
Наконец, для целенаправленного осуществления преобразований нужно было появление «сильной личности» во главе каганата. Судя по ослаблению каганата к X в., такая не выдвинулась. Остаётся признать, что многое из истории каганата письменные источники не сохранили. О внутренней ситуации в каганате нам почти ничего не известно. Относительно легко было разгромлено восстание так называемых кабаров. Но в целом мелкие политические коллизии в Хазарии не затронули экономические основы. Борьба за власть, религиозные столкновения, по существу, не привели к переделам земель, хотя территориальные споры могли возникать между местными вождями. Не может не привлечь внимания появление в среднем течении Северского Донца группы мусульманского населения. Если это и вызвало какие-то столкновения, то местного масштаба.
Чего же в целом не хватает для решения проблем стадиального уровня Хазарского каганата, включая и вопрос о городе? На сегодня разработана политическая история каганата (оставим в стороне бесплодные дискуссии по частным вопросам). Наступило время создания экономической истории. Какой бы невероятно сложной ни казалась поставленная задача, без её решения не обойтись. Для начала же надо наладить методику отбора источников и работы с ними. Не подходить к ним с заранее установленными критериями — важнейшее требование. А источники остаются прежними: постоянно пополняемые археологические. Экономическая информация, большей частью косвенная, содержится и в письменных источниках, но на открытие новых рассчитывать особенно не приходится. Говоря о создании экономической истории, я, конечно, помню о достижениях нумизматов, но ставлю вопрос гораздо шире.
О государственности
Какова была государственная структура Хазарского каганата, уровень её централизации — это проблема, требующая для своего разрешения не одного года исследований, не в последнюю очередь археологических в связи с вопросом: была ли материальная салтово-маяцкая культура государственной культурой. В этом я в настоящее время стою близко к позиции С. А. Плетнёвой, если держаться в пределах археологического источниковедения. Да, археологическая культура каганата может быть признана «государственной», так как основные её проявления, в самую первую очередь керамика, получили распространение буквально на всей территории каганата. Специфический поясной набор, горшки и котлы с внутренними ушками с характерным орнаментом, линейно-волнистым, встречаются от Кубани до Среднего Дона. К этому выводу я прихожу не первым. «Локальное разнообразие не заслоняет определённого единства салтово-маяцкой культуры, которое обнаруживает строительная техника, массовый бытовой инвентарь, в том числе характерная керамика, амулеты и т. п… Существенно, что ареал салтово-маяцкой культуры совпадает с той территорией Хазарского государства, которую описал хазарский царь Иосиф в письме сановнику кордовского Халифата Хасдаю б. Шапруту» (Петрухин В. Я. 2002. С. 298; 2008). Нивелирующая роль салтово-маяцкой культуры признана В. Е. Флёровой (2001s). Эта культура была материальной культурой как праболгарского, так и аланского компонентов населения каганата, при том, что они сохранили специфику погребальной обрядности, как и носители подкурганного обряда и обряда кремации. Открытия последних лет показали, что лесостепной вариант культуры, до недавнего времени воспринимавшийся исключительно как аланский, с господством катакомбных погребений, таковым уже не является. Рядом с катакомбными могильниками открываются новые, типично ямные. Это означает, что материальная культура в значительной степени стала над-этнической, «государственной». Да, всё это так, но с одной существенной оговоркой: если термин «государство» приравнять к термину «страна» — территория с определённым населением и другими характеризующими её признаками.
Если говорить о государстве «Хазарский каганат» и его структуре, то мы должны будем рассматривать совершенно иные категории — институты власти, её формы и полномочия в центре и на местах, степень централизации или, наоборот, слабость таковой. Для Хазарского каганата мы не знаем важнейшего признака становления государства, каковым является вытеснение обычного права юридическими нормами, фиксированными в правовых документах, поначалу в самых примитивных, таких, как «салические правды». Нет намёков и на существование «судебников» — первых документов, отражающих социальную стратификацию общества, как правило, в видах наказаний, штрафов, компенсаций имущественного или физического ущерба. Данных о бытовании в каганате подобных правовых документов нет.
По существу, сегодня мы мало продвинулись в определении сущности «государства» Хазарский каганат со времени попыток С. А. Плетнёвой[40]. Выше я отметил разнобой в её определениях кочевий. Те же затруднения вызвали у неё и характеристики структур Хазарского, равно и иных рассмотренных ею каганатов: «рыхлые государственные объединения», «объединения государственного типа» (вторая стадия кочевания), «государственные степные образования» (обобщающая формулировка), «крупные объединения государственного типа, не успевшие стать государствами», Хазарский каганат = «федерация»; для праболгар на Нижнем Дунае — первоначально «полукочевое государство» (Плетнёва С. А. 1982. С. 43, 49, 122, 131, 109, 105). Что же нам выбрать? Независимо от выбора ответа связь развития государственности и урбанизации не вызывает сомнений.
* * *По возможности я старался не поддаваться соблазну обращаться к другим культурам, хотя полностью избежать этого не удаётся, но ещё одно обращение — к Золотой Орде — мне представляется в русле рассматриваемой городской темы необходимым. Повод дала небольшая публикация В. Г. Блохина (2007), освещающая ту же проблематику идентификации города, но на ином археологическом материале. Автор подверг критике высказывания В. Л. Егорова, насчитавшего в Нижнем Поволжье остатки более но городов, высказывания, которые «породили и порождают ложные представления об уровне золотоордынской урбанизации». Не буду повторять все аргументы В. Г. Блохина, выделю то главное, в чём он увидел причину встречающейся у ряда авторов (Э. С. Кульпин, М. Г. Крамаровский, Ю. И. Дробышев) завышенной оценки урбанизации Золотой Орды. Она та же, что и для городищ Хазарского каганата. «Большинство памятников [золотоордынских Нижнего Поволжья] исследовано разведочно. Стационарными раскопками охвачены в основном одни из самых значительных поселений, причём вскрытая площадь на них по сравнению с их размерами остаётся незначительной. Естественно, что данные о структуре, функциональной нагрузке, времени и условиях возникновения тех или иных поселений будут достаточно условны». Рассматривая конкретно материалы, использованные В. Л. Егоровым, В. Г. Блохин из всего списка выделил всего пять пунктов (Увек, Хаджитархан, Водянское, Селитренное, Царевское), из которых только три последних исследованы широкими площадями. Что же касается нескольких больших памятников (Мечётное, Комсомольское, Красный Яр, селище Самосделка), то уточнение их типов автор вполне резонно предлагает опять-таки после раскопок с широким охватом площадей.
