Владимир Макаров - СМЕРШ. Гвардия Сталина
Пленные радисты рассказали, что каждый из них получил указание от разведцентра, независимо друг от друга, на следующий же день после приземления выйти в эфир и сообщить по своей рации, что «группа Шерхорна» действительно существует. Немецкая разведка предусмотрительно снабдила направляемых в наш тыл радистов условным сигналом провала, который мог быть отправлен незаметно для контролера. Пленные на допросе сообщили ценные сведения о способах передачи радиосигналов, принятых в Абверкоманде-103, командирах и личном составе и условных сигналах, предназначенных для передачи в Центр в случае провала. После личной беседы с генерал-майором Эйтингоном, Шмитс и Киберт без колебаний согласились на сотрудничество с советской контрразведкой и были включены в радиоигру. Шмитс получил псевдоним Пчела, а Киберт — «Муха». О третьем радисте, Гансе Рудигере, немцам сообщили, что он тяжело ранен. За работой перевербованных немцев-радистов при радиосеансах с Центром всегда находился опытный сотрудник контрразведки, который внимательно следил за каждой «точкой-тире», переданной в эфир.
«Чужие», получив подтверждение от радистов о действительном наличии «группы Шерхорна» в белорусском лесу, «характер которой не вызывает сомнения», 27 октября выбросили на площадку новое пополнение — врача, капитана Ешке, и унтер-офицера Люфтваффе Гарри Вильда. По опробованному «сценарию» Ешке и Вильд были встречены с Шерхорном, которому они при личной встрече передали директивное письмо от 26 октября 1944 года главнокомандующего группы армий Центр генерал-полковника Рейнгарда и письмо от 23 октября начальника Абверкоманды-103 старшего лейтенанта Барфельда. Ешке и Вильд доложили Шерхорну, что лично рейхсмаршалом Германом Герингом дано распоряжение о выделении четырех военно-транспортных самолетов типа «Арадо» для доставки грузов и вывоза раненых.
Для оборудования посадочной площадки унтер- офицеру Вильду поручено оборудовать площадку для посадки этих самолетов (см. специальную инструкцию). 28 октября в расположении группы Шерхорна приземлились специалист по аэродромному оборудованию и врач. Немецкое командование настаивало на создании временного аэродрома и направило свои требования к обеспечению безопасности при посадке самолетов в «группу Шерхорна». В принятой от «чужих» радиограмме сообщалось: «№ 99. Предусмотрен день 28.11. При посадке первой машины следует строго соблюдать следующее: 1. Отметить границы площадки 3 кострами с каждой стороны. Костры должны гореть ярко, но, как только машина найдет площадку, должны быть слегка потушены. Все солдаты, включая и офицеров, должны стоять группами у костров — за границами площадки. 2. Машина садится, поворачивается, идет к посадочному [кругу], разворачивается так, что останавливается с работающим мотором в направлении старта. Вильд без сопровождения направляется к машине и заходит с левой стороны вокруг левого крыла к боковому люку в направлении полета[149] и лично указывает пилоту место остановки машины. 3. До того как будут остановлены моторы, на площадке не должно находиться ни одного человека, за исключением Вильда, солдата, подающего сигнал на конус стартовой площадки, и, может быть, радиста. 4. Как только все моторы будут заглушены, подполковник Шерхорн подходит с начальниками разгрузочной и погрузочной команд к машине».
О результатах радиоигры и планах ее дальнейшего развития нарком госбезопасности СССР В. Меркулов служебной запиской от 4 ноября 1944 года уведомил ГКО СССР[150]. Руководством советской контрразведки предлагалось несколько вариантов продолжения операции. Первый — принять предложение «чужих» о присылке одного-двух транспортных самолетов с грузом и захватить их вместе с экипажем. В таком случае доверие немцев к «группе Шерхорна» будет подорвано и «игру» придется прекратить. Однако, учитывая стремление немецкого командования во что бы то ни стало вывести «окруженцев» на соединение с германской армией, было принято другое решение. Под предлогом открытия немцами одного из участков обороны для прохода «части Шерхорна» ввести в образовавшееся «окно» переодетых в немецкую форму советских военнослужащих и прорвать линию фронта. Для реализации этого замысла даже предлагалось передать немецкой разведке дезинформацию о том, что «частью Шерхорна» в прифронтовой полосе захвачена советская штабная машина с документами, среди которых обнаружены важные «оперативные планы» Советского командования. На следующий день В.М. Молотов синим карандашом написал резолюцию: «По-моему, второй вариант (тянуть дело дольше) — лучше. В. Молотов. 5/ХІ [1944]».
Чекисты также рассчитывали, что Абвер может использовать сложившуюся базу для создания перевалочного пункта для своей агентуры, а также для связи с националистическими бандами, действовавшими в Западной Украине, Белоруссии и Прибалтике. Начальник Абверкоманды-103 Рудольф Барфельд вылетел лично в наш тыл, видимо, для оценки «лагеря» с воздуха, но на обратном пути его самолет при посадке загорелся и разбился, а сам Барфельд погиб. Для того чтобы в дальнейшем защитить проводимую операцию от внезапных проверок противника, чекисты предприняли дополнительные защитные меры.
Почти ежедневно немецкие самолеты начали сбрасывать группе боеприпасы, оружие, продовольствие, обмундирование, деньги и даже, что особо отметили чекисты, туалетную бумагу. В качестве контейнеров для сброски с — парашютом, применявшимся немцами для снабжения своих диверсантов, использовались корпуса авиабомб, которые чекисты метко окрестили «грузобомбами». Так, например, только в сентябре-октябре 1944 года немцы совершили 17 самолето-вылетов и сбросили: 16 разведчиков-парашютистов (из них немцев — 7 человек); 55 мест различного груза, в том числе 186 комплектов зимнего десантного обмундирования, 220 пар перчаток и рукавиц, 30 пар трикотажного белья, 30 пар обуви, 60 кг сахара, 60 кг шоколада, 20 000 сигарет, полтонны разных медикаментов, ящик поперечных пил, осветительные лампы и другое оборудование для приема самолетов, 10 автоматов МР-44 с боеприпасами; 250 топографических карт районов Белоруссии и др. Кроме того, немецким командованием прислано Шерхорну 870 000 советских денег.
Сложная операция чекистов с немецкой разведкой продолжалась. Однако не все проходило гладко. По мере развития многоходовой комбинации с германским разведцентром возникали сложности различного характера, например охрана в «полевых» условиях захваченных в плен немецких военнослужащих, привлеченных к участию в радиоигре. Некоторые из них предпринимали отчаянные попытки к бегству.
Так, 13 ноября Эйтингон сообщил в Москву: «Доношу о большой неприятности, которая произошла 11-го в 4-00. Арестованный Грач-Ешке, пользуясь тем, что охранявшие его разведчик Ефимов и боец нашего отряда Тарасенко спали, он при помощи найденной в хате вязальной спицы снял наручники и, ударив спавшего Ефимова лопатой, бежал. Вскоре после побега были приняты все меры к розыску, к проческе местности и мобилизации населения сел в радиусе 50 км. 12-го в 9 часов утра Ешке-Грач был задержан в районе дер. Котово. Сейчас Ешке находится у меня и подвергается допросу. Ефимов ранен в голову…» В связи с возникшими трудностями чекисты обратились в Минск с просьбой прислать 100 автоматчиков на случай выброски немецких десантов или прибытия транспортных самолетов.
В недавно вышедшей в свет книге Э.П. Шарапова, претендующей «на документальность без грифа „секретно“», этот эпизод описан весьма красочно: «…Ешке в очередной раз присел на нары в мучительном раздумье. И вдруг его рука, машинально опустившись к ножке топчана, почувствовала что-то деревянное рядом с ножкой. Нагнувшись, он увидел саперную лопатку, кем-то случайно забытую. Ешке вскочил и заметался по блиндажу. Бежать! Как только часовой заснет, сделать подкоп и бежать к своим. Но, трезво оценив свой план, он понял, что бежать бесполезно. Один, без продовольствия и оружия, в чужом лесу, он не доберется до своих. Ну что же… Видно, богу угодно призвать его к себе и дать возможность стойко умереть. Он покажет этим русским, что такое настоящий офицер немецкой армии. Сжав в руке лопатку, Ешке подошел к двери… Утро следующего дня было пасмурным. Возле блиндажа толпились бойцы. Срочно вызвали патрульный наряд. Дверь в землянку была открыта, на пороге лежал мертвый часовой. На его рассеченном виске запеклась кровь. Рядом лежала саперная лопатка. Труп Ешке находился чуть подальше от землянки. В руках Ешке сжимал автомат часового»[151]. Как было на самом деле, читатель уже знает.
Замечу, что книга Шарапова — не приключенческая повесть, а, по его же словам, «новый взгляд на операцию „Монастырь“». Только не совсем понятно, какую автор преследовал цель — в очередной раз «навести тень на плетень»? Мало того, что господин Шарапов слабо ориентируется в истории отечественных органов государственной безопасности, весьма вольно давая названия существовавших в те годы подразделений НКВД. Большие проблемы у автора-документалиста и с хронологией Великой Отечественной войны. Так, например, наступательная операция Красной Армии января — февраля 1943 года почему-то идет перед Сталинградской битвой (см. с. 76). И в целом книга, несмотря на то что названа «Судоплатов против Канариса», не отвечает своему названию. В этом «произведении» есть все: радиоигры, проводимые ГУКР «Смерш» НКО СССР и НКГБ СССР, работа по «атомному проекту» в США и т. п. До последней страницы читатель будет надеяться разыскать увлекательную невидимую «дуэль» Судоплатов — Канарис, но безуспешно. С сожалением отметим, что в последнее время подобных изданий «обо всем и ни о чем», посвященных истории спецслужб, становится все больше и больше.
