Максим Калашников - Дебилизация России и всего мира. Новое варварство
«В Европе технических институтов действительно почти нет. И университетов, как у нас, очень много, потому что это социальная политика. В той же Франции из-за безработицы среди молодежи всех загоняют в университеты. Все мои ученики, а у меня примерно пятнадцать полных профессоров за границей, плачут от своих студентов: бестолочь, ничего не делают. Их держат, потому что надо пять лет их чем-нибудь занять…» (Александр Механик. «Уравнение злого духа». 2007. «Эксперт». 13119 августа, № 29).
А уж как разрушается школа в США – и говорить не приходится. Потребительское общество глобализованного капитализма плодит некомпетентных и необразованных придурков, каковые скоро не смогут справиться с техникой даже ХХ века. Погоди, читатель, скоро мы во всей красе столкнемся с целой расой дебилов, выращенных в условиях потребительского, рваческого, телевизионно-клипового общества. С антицивилизацией недоумков. И у нас, и у них. Когда каждый второй будет клиническим Бушем-младшим. Процесс отупления электората пошел везде. Например, в Италии, на что сетует Умберто Эко в своей книге «Полный назад!». Он здорово изображает то, как его сограждане становятся глупыми потребителями таблоидной прессы и дурацких ток-шоу на телевидении.
Возьмем ценного свидетеля – доктора физико-математических наук Максима Франк-Каменецкого, который в 1989 году уехал из разваливающегося горбачевского СССР в Соединенные Штаты. Франк-Каменецкий был восходящей звездой в советском научном мире, в 1986-м открыв новую структуру ДНК (так называемую h-формулу). В 2007-м он – профессор факультета биоинженерии в Бостонском университете, содиректор университетского Центра передовых технологий.
«…Советская научная школа была великолепной. Я окончил Физтех и преподавал там же. У меня были прекрасные условия, и нет никаких претензий, кроме одной: за все время, пока я жил в СССР, точнее до 1988 года, меня ни разу не выпустили на Запад, хотя у меня было множество приглашений…
– Американские студенты сильно отличаются от российских?
– Естественно, это совсем другая система…Студенты здесь более требовательны, потому что платят за учебу очень большие деньги. Но качество студентов, особенно в первое время, было серьезным источником нервотрепки. В Бостонском университете уровень подготовки студентов значительно ниже, чем в Физтехе – лучшей школе в области точных наук на территории всего бывшего Советского Союза. Бостонские студенты не знают элементарных вещей, которые для физтеховцев ясны как дважды два.
Это вызывало разочарование и горечь. Я принимал всяческие меры, чтобы улучшить ситуацию, но это было тяжело, поскольку корни проблемы уходят в систему традиций американского образования в целом. Оно не ориентировано на такие элитарные школы, как Физтех…» («Коммерсантъ», «Social report. Бизнес и научные кадры», 2007. 18 декабря. С. 33).
Вчитаемся в интервью профессора Гарвардского университета (факультет химии и химической биологии) Евгения Шахновича, уехавшего из СССР в 1990 году:
«В 1990-е годы российская наука потеряла все. Точнее, она потеряла мое поколение – тех, кому было между 35 и 45 годами, то есть – самую элиту. Эти люди уже были квалифицированными специалистами и готовы были еще активно работать. В моей области науки все, кого я знаю, уехали…»
Отъезд самых талантливых выпускников вузов РФ в Америку наблюдается и поныне. Но… Оценивая вчерашних студентов, что приезжают в США в 2000-х годах (студенты россиянской выучки) с выпускниками вузов начала 1990-х (плоды советской школы), Шахнович (выпускник физфака МГУ 1981 г.) отмечает: «Уровень сильно упал по сравнению с тем временем, когда я сам учился…»
Вот вам, блин, плоды «перестройки и демократии»! Нет, друзья, это – массовая подготовка новых Темных веков. Сознательная дебилизация будущих низших каст!
Давайте прочитаем статью «Тупеющая Америка» Сьюзен Джэкоби, опубликованную в «Вашингтон пост» 20.02.2008 г.
«…Как отмечается в прошлогоднем докладе Государственного фонда в поддержку искусства (National Endowment for the Arts), меньше читают сегодня не только малообразованные люди. В 1982 г. 82 % людей с высшим образованием читали поэзию и прозу для собственного удовольствия; через двадцать лет этот показатель снизился до 67 %. А более 40 % американцев моложе 44 лет за год не прочитывают ни одной книги – ни художественной, ни научно-популярной. Процент семнадцатилетних, не читающих ничего, кроме положенного по школьной программе, с 1984 по 2004 г. увеличился вдвое. Не стоит и напоминать, что именно в этот период в нашу жизнь прочно вошли персональные компьютеры, Интернет и видеоигры.
Так ли это важно? Фанаты новых технологий отметают плач по «культуре печатного слова» как выдумки оторванной от жизни снобистской «элиты» (ну конечно, кого же еще!). В своей книге «Плохое – значит хорошее: как современная поп-культура делает нас умнее» («Everything Bad Is Good for You: How Today’s Popular Culture Is Actually Making Us Smarter») писатель-популяризатор Стивен Джонсон (Steven Johnson) заверяет: беспокоиться не о чем. Да, родители часто видят, как их живые, активные дети молча, с раскрытым ртом застывают перед экраном. Но это зомбированное состояние – «не признак атрофии умственных способностей. Это признак сосредоточенности».
Ерунда! Дело здесь не в сосредоточенности, а в том, от чего отгораживают себя малыши этим экраном, когда в десятый раз, словно в трансе, смотрят по видео один и тот же фильм.
Несмотря на агрессивную рекламную кампанию, призванную усадить перед видео детей чуть ли не с шестимесячного возраста, нет никаких данных, свидетельствующих о том, что созерцание происходящего на экране приносит им хоть какую-то пользу. Ученые из Вашингтонского университета провели соответствующее исследование (его результаты были опубликованы в августе прошлого года) и выяснили, что с каждым часом, проведенным за видео, ребенок в возрасте 8– 16 лет запоминает в среднем на 6–8 слов меньше.
У меня, конечно, нет научных доказательств, что читать запоем (помнится, именно этому занятию я предавалась в 13 лет, забравшись в шалашик, устроенный на дереве) – более эффективный способ стать информированным гражданином, чем часами сидеть за игровой приставкой Microsoft Xbox или потеть над составлением автобиографии для социальной веб-сети Facebook. Но именно неспособность сосредоточиться на чем либо надолго, ограничиваясь лишь «блицвизитами» в Интернет, на мой взгляд, проявляется в том, что люди сегодня не помнят даже событий, попавших в заголовки новостей совсем недавно. Неудивительно, к примеру, что на финише «праймериз» кандидаты куда меньше говорили о войне в Ираке, чем в начале кампании, – это связано с тем, что на телеканалах в этот период появлялось меньше видеокадров о терактах в этой стране. Кандидаты, как и избиратели, делают акцент не на самых важных, а на самых свежих новостях.
Не стоит удивляться и тому, что «черный пиар» сегодня действует так эффективно. «Когда речь идет о письменном тексте, вы легко можете установить степень достоверности различных сообщений, – заметил недавно на страницах «New Yorker» критик Калеб Крейн (Caleb Crain). – Сравнение же двух видеорепортажей, напротив, требует усилий. Если зрителю приходится выбирать, какому из противоречащих друг другу сообщений по телевидению верить, он действует по наитию или руководствуется точкой зрения, которая сложилась у него до просмотра передачи».
Поскольку у потребителей «видеокультуры» необходимость получать информацию в виде письменного текста вызывает все большее раздражение, все политики вынуждены доносить до людей свое «послание» в максимально сжатой форме – причем понятие «сжатая» сегодня означает уже совсем не то, что прежде. По данным ученого из Гарвардского университета Кику Адато (Kiku Adatto), с 1968 г. по 1988 г. средняя продолжительность «звукового фрагмента», отводящегося кандидатам в президенты в выпусках новостей, то есть их «аудиоцитатам», сократилась с 42,3 до 9,8 секунды. К 2000 г., по результатам еще одного исследования, проведенного специалистами из Гарварда, ежедневный «аудиофрагмент» кандидата был урезан еще больше – до 7,8 секунды.
Сокращение продолжительности концентрации внимания у людей, порожденное видео, тесно связано со второй движущей силой антиинтеллектуализма в Америке – падением общего уровня знаний.
Людям, привыкшим, что президент (Буш-юниор) объясняет важнейшие политические решения косноязычной фразой «я – компетентный орган», наверно, трудно даже вообразить, сколько усилий тратил Франклин Рузвельт в первые мрачные месяцы после Перл-Харбора, чтобы разъяснить соотечественникам, почему вооруженные силы США на Тихом океане терпят одно поражение за другим. В феврале 1942 г. Рузвельт попросил американцев во время его радиообращений (так называемых «бесед у камелька») раскладывать перед собой географическую карту – так они получат представление о грандиозных масштабах театра боевых действий. Люди тут же расхватали в магазинах все карты; до 80 % взрослых американцев включали приемники, чтобы послушать президента. Рузвельт говорил своим спичрайтерам: он совершенно уверен – если американцы поймут, на какое гигантское расстояние нужно доставлять грузы для снабжения войск, «они стоически перенесут любые плохие новости с поля боя».
