Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси
«Горизонт Гроссромштедт» среднеевропейских древностей (Hachmann 1961) охватывает интервал с середины I в. до н. э. и до середины 1 в. н. э., в рамках которого европейская археология прослеживает переход от последних ступеней «латенского периода» (Латен D3) к начальной ступени раннеримского времени (Al, А2). Столетний период «перестройки» культурной композиции во всем пространстве между Балтикой и Причерноморьем (Еременко 1997: 188-189) следует рассматривать как переход от кельтского доминирования — к германскому, окрашенному усиливающимся воздействием на Барбарикум римской культуры. Процесс, начинающийся со странствований по Средней Европе, Галлии и Италии тевтонов и кимвров и их разгрома, завершился становлением «Янтарного пути» римлян в Прибалтику; на сто лет, с 14-го по 114г. н. э., XV легион Империи был расквартирован в Карнунтуме на Дунае (предшественнике Вены), обеспечивая безопасность узлового центра трассы, дальнейшей протяженностью 888 км (600 тысяч шагов), до обильных янтарных пляжей Вислинского и Куршского заливов, эпицентра Янтарного берега, протянувшегося от Ютландии до Эстонии (Щукин 1994:166,224-225,252). В это время в германских культурах к востоку от Рейна и северу от Дуная повсеместно распространяется обычай погребений с оружием (уложенным на погребальный костер, в любом случае найденным при остатках кремации), чернолощеная керамика с меандровым узором, фибулы «римских» типов (начиная с простейших проволочных «воинских фибул» римских легионеров). Инновации сочетаются с сохранением и переработкой латенских традиций. Сохраняется и общее движение германских племен из Ютландии и Южной Скандинавии в Нижнее Повисленье и далее на юго-восток. Римско-эллинистический мир с этих пор ощущает непрерывное действие «Скандзы», «утробы народов», vagina nationes.
Балто-причерноморская трасса отсекает южную часть этнокультурного массива лесной зоны, подготавливая кристаллизацию славянства, одновременно и во взаимосвязи с движением готов из Скандинавии. «Гото-гепидская», «вельбаркско-цеиельская», «восточнопоморско-мазовецкая» культура, под любым из наименований, обозначает один процесс: накопление новых южноскандинавских элементов в Нижнем Повисленье и движение их на юго-восток, завершающееся становлением волынской группы полей погребений II-III вв. н. э. — исходной для черняховской культуры III— IV в. н. э. — археологического эквивалента Готской Державы Северного Причерноморья (Артамонов 1962: 46-47; Кухаренко 1980: 64-76; Щукин 1994: 244-277).
Странствия кимвров и тевтонов, равно как их более ранних предшественников, таинственного «народа лицевых урн», и преемников — готонов, готов, гепидов, герулов (эрулов) первых веков нашей эры, развернули на суше сеть коммуникационных трасс, основой которой стал древний «диагональный» «Янтарный путь», с юго-запада на северо-восток, из Паннонии к Самбии (Восточная Пруссия), соединивший римские провинции, а значит, и столицу Империи, с Балтийским морем, Свебским морем, как именовал его Тацит по крупнейшему в Свободной Германии племенному союзу свебов (швабов). Союзы свебов, маркоманов, вандалов, готов соперничали за господство на этом пути. Рим искусно манипулировал интересами пограничных «варваров», усмиряя ближних — крепостями, выросшими на месте лагерей легионов Лимеса (пограничного укрепленного рубежа Империи), и посылая «дипломатические дары», миссии и товары — к «дальним», во-первых, ближе расположенным к источникам янтаря (поступавшего в Рим тоннами; со времен Нерона экзотический «солнечный камень» стал изысканным, дорогим и массовым материалом декора, например, публичных гладиаторских игр в римских цирках, когда даже сети, отделявшие арену от публики, в каждом узелке украшали куском янтаря); во-вторых, эти «дальние варвары» всегда могли ударить в спину соплеменникам, угрожавшим безопасности римских границ. Сухопутные трассы Барбарика соединялись с морскими, для него, прежде всего, внутренними, достаточно древними и привычными, как средство локальных связей циркумбалтийских племен. Мореплаватели бронзового века заложили архаическую традицию трансбалтийских коммуникаций и судоходства, и, безусловно, традиция эта развивалась и в эпоху железа (середина I тыс. до н. э. — рубеж н. э.), когда первые сведения о таинственных северных землях, прекрасном острове Ultima Thule (Фула крайняя), достигли Древней Греции, а затем Рима.
Симметричные сдвоенные штевни на носу и корме ладьи из Хьортшпринга сближают ее, с одной стороны, с изображениями южноскандинавских петроглифов, с другой — с описанием скандинавских кораблей в «Германии» Тацита: «Их суда примечательны тем, что могут подходить к месту причала любою из своих оконечностей, так как и та и другая имеют у них форму носа. Парусами свионы не пользуются и весел вдоль бортов не закрепляют в ряд одно за другим; они у них, как принято на некоторых реках, съемные, и они гребут ими по мере надобности то в ту, то в другую сторону». При этом именно свионы, которыми «безо всяких ограничений повелевает царь», «помимо воинов и оружия… сильны также флотом» (Тацит, Германия, 44).
Свионы (свей, предки шведов) — единственное из племен Скандинавии, известное Тациту на западном берегу Балтийского моря. В юго-западной части Балтики, на территории Ютландского полуострова и датских островов он отмечает «англиев» (англов) и другие мелкие племена. С юга к ним примыкал племенной массив свебов, хорошо известных римлянам: Балтику лежащую за Свебией, Тацит потому и называет mare Svebicum (Тацит, Германия, 45), хотя свебы не выходили к берегу этого моря, где обитали «готоны, которыми правят цари…, ругии илемовшг, отличительная особенность всех этих племен — круглые щиты, короткие мечи и покорность царям» (Тацит, Германия, 44). Первые две «особенности» соответствуют археологическим материалам; древняя «военная королевская власть» у готов документирована позднеантичной, в основе — эпической готской, традицией (Селицкий 2002: 55).
Юго-восточное, «правое побережье Свебского моря», по Тациту, занимали «эспши» (предки пруссов и других балтских племен): «они обшаривают в море и на берегу, и на отмелях единственные из всех собирают янтарь, который сами они называют глезом» (германское слово, ср. нем. Glas, как и название эспиш — «восточные», указывает, что сведения о населении Янтарного берега римляне получили от германцев; Тацит при этом говорит, что язык эстиев отличен от германских и «ближе к британскому», т. е. языку кельтских племен, непосредственно знакомых римскому историку).
За Свебией Тацит помещал племена «венедов», в которых обычно видят предков славян. С юго-запада соседями венедов были певкины (бастарны), с юго-востока — воинственные кочевники сарматы, родственные древним скифам иранские племена, с III в. до н. э. господствовавшие в Причерноморье. С севера за венедами жили племена «феннов». В этнографически точном описании культуры лесных охотников у Тацита (Германия, 46) угадываются характеристики саамов-лопарей (германские соседи именно их первоначально именовали «финнами», а с саамов этот этноним был перенесен на более южные племена, финнов-суоми, емь, карел и другие финно-угорские народы).
«Германия» Тацита, таким образом, дает первое и довольно точное и подробное описание основных народов и племен, сформировавших целостную систему историко-культурных зон вокруг Балтики на рубеже нашей эры, в эпоху архаического мореплавания. Не позднее 60—80 гг. н. э. эти земли соединил с Римской империей «Янтарный путь». Римские товары в I—IV вв. н. э. достигали по нему Балтийского моря и распространялись от Дании до Финляндии. Римские изделия (металлическая и стеклянная посуда, украшения), монеты широко представлены в погребениях и кладах «римской эпохи» (1-І V вв. н. э.) на Балтике.
Дания в конце предримского времени, так же как в течение раннего и позднего римского времени, по культуре при надлежит северогерманско-польскому пространству. Погребальный обряд и керамика представляют собою локальные вариации прежних традиций. Общегерманские формы оружия, орудий, украшений господствуют при постоянно растущем римском влиянии. Наиболее ярко оно проявляется в импорте римской посуды (серебро, бронза, стекло), поступавшей в обиход вождей не столько как товары, сколько — как «дипломатические дары»: как проследил польский археолог Р. Волянгевич, территория и время поступления «волн импорта» довольно жестко связаны с этапами римской политики в Барбарикуме. Наиболее ранние импорты «чешской» (10- 40 гг. н. э.) и «словацкой» (40-70 гг.) волн связаны с «государством Маробода» и стремлением Рима при Августе и Юлиях Клавдиях закрепиться на «Янтарном пути»; в 70-170 гг. «словацкой волне» равноценна «датская», что объясняется сформировавшейся римской организацией «германского предполья» (Wolangievicz 1970). Наиболее ранние датские серебряные кубки римского происхождения найдены в Хобю, характеризующем памятники «гроссромштедского горизонта» (Becker 1966: 267).
