Андрей Васильченко - «Фаустники» в бою
Опасаясь выстрелов из развалин, советские танкисты предпочитали «экранировать» броню машин
Если говорить об экранировании советских танков, то первые упоминания о применении подобной практики для обороны от Фаустпатронов относятся еще к 1943 году. 17 мая 1943 года заместитель командующего бронетанковыми войсками Красной Армии по всем вопросам деятельности командования БТВ Н. И. Бирюков встречался со Сталиным. У них произошел не самый приятный для Бирюкова разговор. В ходе данного разговора, проходившего жестко, И. В. Сталин формулировал ряд указаний по учету, хранению и использованию образцов, как он сказал, «нововведений в танках и танковом вооружении». Большинство указаний И. В. Сталина были ясны и не требовали особых комментариев. Характерно, что Верховный Главнокомандующий вспомнил о специальном полке опытных танков, снабженных экранирующими устройствами, поглощающими энергию кумулятивного (концентрирующего) действия взрыва немецких артиллерийских снарядов и пехотных гранат, в том числе только что ставших применяться Фаустпатронов. Сам Бирюков отмечал, что «последние были весьма эффективным средством против наших танков. Верховный Главнокомандующий, памятуя о „фаустниках“, потребовал доложить, где находится полк с экранирующими устройствами, на случай его практического использования». К концу 1944 года экранирование советских танков стало повсеместным явлением. На машинах устанавливались экраны из 6–10-миллиметрового железа. Они прикрывали наиболее уязвимые места танков, заставляя в случае попадания преждевременно сработать кумулятивную мину. Впрочем, данная практика прижилась не сразу. Многие офицеры не понимали смысла слова «экранирование». Пример подобного восприятия был приведен в мемуарах командира 301-й стрелковой Сталинской ордена Суворова 2-й степени дивизии Антонова B. C. «По разбитым улицам добрались до 1050-го стрелкового полка. Я остался у И. И. Гумерова, а Д. С. Наруцкий пошел искать танкистов. Вернувшись, он рассказал, что командующий бронетанковыми войсками фронта генерал Г. Н. Орел предложил ему экранировать танки от фаустников.
— Что значит экранировать танки? Я что-то такое не слыхивал. Может быть, и нам экранирование танков сделать?
— Это, товарищ комдив, когда на борт танка навешивается дополнительный броневой лист для защиты от кумулятивных снарядов фаустпатрона.
— Что же, пойдем на командный пункт дивизии и будем готовиться к бою на завтра.
Затем с полковником Д. С. Наруцким и подполковником И. И. Гумеровым я поднялся на верхний этаж здания, чтобы лучше просмотреть направление наступления вдоль Саарландштрассе и внутренний двор гестапо.
Мы с болью увидели подбитые и горящие танки на площади перед Потсдамским вокзалом.
— Да, теперь мне понятна тревога генерала Орла и других танкистов, — со вздохом проговорил полковник Д. С. Наруцкий».
Однако отнюдь не все танкисты приваривали к своим машинам экраны. Для того чтобы минимизировать ударную силу Фаустпатронов, нередко советские танкисты прикрепляли к броне своих боевых машин найденные в близлежащих домах матрасы с железными пружинами. Это импровизированное защитное средство выступало в роли экрана, причем после боя его не надо было переваривать — достаточно было найти новый пружинный матрас.
Немецкий солдат ведет огонь из противотанкового ружья 38 во Франции
К концу военных действий советские танкисты придумали новую тактику борьбы с фаустниками. Из танковых пулеметов активно обстреливались все оконные проемы, если дело было в городе, или открытые места, если танки двигались по пересеченной местности. Во многих случаях, когда танки не имели достаточного пехотного прикрытия, это было единственной возможностью не попасть под выстрел из Фаустпатрона. Подобную ситуацию можно проиллюстрировать воспоминаниями одного офицера-танкиста: «В перископ командир батальона заметил несколько фаустников: они пробирались густым кустарником по краю оврага. Пехотного прикрытия под рукой не было. Иванов приказал танкистам периодически прочесывать пулеметами подозрительные участки, а сам с несколькими бойцами отправился истреблять „истребителей танков“. Фаустники были уничтожены, но храбрый комбат получил в завязавшейся перестрелке пулю в колено». Использование пулеметов, в том числе трофейных, установленных на броне танка, позволяло успешно справляться с гранатометчиками противника. «Меня беспокоила мысль о „фаустпатронах“. Предупредил экипажи бдительно просматривать кусты, любые заграждения, где мог затаиться фаустник, а сам думал, как бы быстрее разжиться у немцев пулеметами МГ-42, я уже привык к ним, всегда пользовался на других фронтах: ими хорошо прочесывать местность и уничтожать пехоту и фаустников». Или другой пример: «На пути к Трахтенбергу бригада встречала мелкие разрозненные части и группы противника, они устраивали засады и наносили удары фаустпатронами. Чтобы избежать потерь в танках и людях, в бригаде установили незыблемое правило — прочесывать пулеметным огнем опушки лесов, рощ, придорожные кусты и канавы. В населенных пунктах такой обработке подвергались подвалы, первые этажи, чердаки. Эта предупредительная мера дала положительные результаты. Мы почти не имели потерь от огня фаустников». Но в большинстве своем подобного геройства от танкистов не требовалось. При появлении фаустников на открытой местности было достаточно запросить подкрепления. Как вспоминал участник последних боев: «5 мая 1945 года наш полк сделал последний налет на порт, где в пакгаузах забаррикадировались остатки гитлеровских банд, вооруженных фаустпатронами. Они подбили несколько наших танков, и командующий 2-й ударной армией генерал И. И. Федюнинский справедливо решил, что боевую задачу по уничтожению фаустников быстрее и лучше всех выполнит штурмовая авиация».
Если говорить о способах действия войсковой части в условиях крупного города и противодействии фаустникам, то лучше всего это разобрать на примере 756-го стрелкового полка, ведшего ожесточенные бои в Берлине. К слову сказать, именно в этом полку располагалось одно из легендарных знамен, водруженных на рейхстаг — так называемое «знамя № 5».
С вступлением в Берлин солдаты полка обнаружили, что основная масса огневых средств располагалась в амбразурах (приспособленных к обороне окнах и дверях) первого этажа, подвальных или полуподвальных помещений. В первых и подвальных этажах зданий располагалась большая часть гарнизона опорного пункта, которая использовалась как для ведения огня, так и для маневра в период боя в городе.
Большинство огневых средств располагалось в угловых зданиях, а фланги прикрывались баррикадами толщиной до 4 метров. Баррикады, в свою очередь, прикрывались огнем автоматчиков и орудий, а также располагавшимися на флангах баррикад солдатами, вооруженными Фаустпатронами. Промежуточные здания узлов сопротивления оборонялись меньшими силами, но подступы к ним прикрывались многослойным косоприцельным огнем орудий и пулеметов. На перекрестках улиц в землю закапывались тяжелые танки для ведения огня по нашим танкам и пехоте, наступавшим вдоль улиц.
Использование в бою ранней модели Офенрора
Немцы в Берлине широко использовали в системе обороны подземные сооружения города: бомбоубежища, метро, подземные коллекторы, водосточные каналы. Опорные пункты были связаны между собой подземными ходами. Противник широко использовал подземные сооружения для обороны заранее подготовленных позиций внутри города. Для этого он применял установку железобетонных колпаков вблизи выходов из подземных сооружений. При угрозе подрыва или захвата такого колпака гарнизон его уходил по подземным ходам. Благодаря наличию развитой системы подземных сооружений противник имел возможность оставлять в тылу наступавших войск значительные группы автоматчиков, снайперов, гранатометчиков и фаустников. Эти группы устраивали засады в тылу наших частей, ведя огонь по автомашинам, танкам, орудийным расчетам, выводили из строя офицеров, связистов, одиночных солдат, рвали линии связи. Когда для этих диверсионных групп создавалось опасное положение, они быстро скрывались, используя подземные ходы.
Кроме того, немцы старались в максимальной степени использовать реки и каналы, имеющиеся в городе; отходя за эти водные преграды, они взрывали за собой мосты и занимали оборону в зданиях по берегу, стремясь огнем не допустить форсирования водных рубежей. Передний край обороны противника в полосе наступления 756-го стрелкового полка 150-й стрелковой дивизии проходил непосредственно по южному берегу Фербиндунгс-канала, гавани Вестхафен и железнодорожному полотну станции Беусельштрассе. Каменные здания по южному берегу канала были приспособлены к обороне.
