Александр Саверский - Хрустальный Христос и древняя цивилизация. Книга I
В данном случае предание восходит как к этрусскому богу Фуфлунсу (Бублунсу), управлявшему жизнью и смертью, так и к мифам об освобождении души из мира мертвых, как, например, в мифе об Орфее и Эвридике. Понятно, что для теологов неприятным представляется признание факта сошествия Христа в ад, поскольку он, согласно церковным представлениям, является безгрешным. Однако же воскрешение, видимо, представлялось невозможным без «изъятия души» из мира смерти, даже если речь шла о Боге, управлявшем этим миром. С точки зрения же мистической технологии применения кристаллов небезынтересным является термин «чистилище» в отношении мира мертвых, в западноевропейской мифологии подразумевающий очищение души посредством огня. Причем, следует отметить, что огонь в христианстве не был тождественен злу и смерти, более того, ему соответствуют и херувимы, и сошествие Святого Духа на ряде икон изображается именно в виде «огня небесного».
Что касается вознесения, Илия вознесся живым на огненной колеснице, а также основатель Рима Ромул, герои Эней[134] и Геракл. Существенная добавка – эти герои после вознесения были приняты в сонм богов. В понимании древних вознесение человека и означало приобщение к богам, правда, с вознесением тела, как в случае с Илией или Энеем.
Иное дело «вознесшиеся» боги, по аналогии с которыми и строились представления о человеческом вознесении. Финикийский Адонис и известный нам Митра[135] также «возносились» на небо, и это было отражением астрономических знаний древней расы, празднование же приходилось на конец весны – начало лета, у славян это т. н. Ярилин день.
Но дохристианская путаница ввела в заблуждение и христианство – для Митры или Адониса (впрочем, и Геракла – он вознесся, что вполне логично, после смерти) вопрос тела был несущественным, т. к. они изначально были богами, а вот остальные вознесенные герои сразу вызывают вопрос о материальности этого самого неба и богов, разумеется.
Ведь, если исходить из посыла, что человек вместе с телом возносился и таким образом становился одним из богов, то это значит, как минимум, аналогичную материальность богов и, как максимум, отсутствие или несущественность души.
И уж воскрешение в таком прочтении точно не является необходимым для последующего вознесения.
Почему же христиане сами создали столь непрочную и противоречивую основу своей религии? Или же опять речь идет о том, что описание воскрешения и вознесения аллегоричны, и подразумевается нечто иное?
Мы понимаем преемственность в данном случае сюжетов и воскрешения, и вознесения из древней мифологии и при этом отталкиваемся от версии, что все «таинства» Иисуса – это не просто обряды некоей мистерии, но обряды из глубокой древности, связанные с применением священных камней. Дает ли это что-нибудь? И каким именно мог быть этот ритуал, связанный с камнями, священным огнем и астрономией?
Давайте посмотрим подсказки, которые остались.
Иисус, по преданию, воскрес в гробнице, в которой был похоронен. Гробница является главным алтарем современного Храма Воскресения Христова в Иерусалиме[136] по аналогии, по всей видимости, с реальным европейским иерусалимским храмом, и главной святыней христианского мира. Напомним, что именно защитником Гроба Господня был первый некоронованный король Иерусалима Готфрид Бульонский. Стоит подчеркнуть, что именно гроб является главной святыней, а не место рождения или даже вознесения Иисуса.
Сам гроб находится внутри т. н. кувуклии (от этого – «кувез»). Сейчас это купольная ротонда, но вот первоначально она выглядела иначе – тот самый киворий (сень), на вершине которого стоит пирамида, а на алтаре два хрустальных шара. «Погребальное ложе в пещере Гроба Господня, с лежавшей на этой «лавице» плитой трансенны, являлась престолом, на котором совершалось таинство евхаристии (и совершается поныне)».[137] Само по себе вызывает вопросы, почему киворий многофункционален и выполняет и роль алтаря для евхаристии (Иисус за ним изображен именно во время этого таинства), и роль гроба.
И если мы вспомним изображения этого кивория,[138] то обратим внимание на две существенные детали: во-первых, престол-алтарь слишком мал, чтобы выполнять функцию «погребального ложа», и Иисус по этой причине изображается стоящим за ним как за трибуной. Во-вторых, на этом алтаре еще при жизни Иисуса находилось его тело значительно меньших размеров. Как мы рассмотрели выше, в таинстве евхаристии эту роль играл хрустальный шар.
Может ли быть такое, что мы имеем священный камень в качестве «тела Бога», а не тело реального человека. Более детально рассмотрим понятие «тело Бога» в представлениях древних.
Тело Бога – кристалл
До нас дошли два основных мотива, связывающие представления древних о Боге и устройстве мира в связке со священными камнями.
Небо в арийских маздаизме и митраизме было из тверди, горного хрусталя, «первоначально главным богом иранцев был весь свод небесный, причем именно материальное небо, твердь, как об этом совершенно ясно говорил Геродот».[139]
То же самое и в ветхозаветных представлениях: «И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды. И создал Бог твердь, и отделил воду, которая под твердью, от воды, которая над твердью. И стало так».[140] «Он счел необходимым отделить небо от всего остального, как нечто самостоятельное, и окружил его кристаллом».[141]«Над головами животных было подобие свода, как вид изумительного кристалла, простертого сверху над головами их»,[142] «и показал мне великий город, святый Иерусалим… светило его подобно драгоценнейшему камню, как бы камню яспису кристалловидному»[143].
И совершенно не случайно в индоевропейских языках множество слов, обозначающих небо и небесную твердь, являются производными от слова «камень» – as. Это – asia, asana, sang, asang, akman, asman и osman,[144] имеющие значение «камень, небесная твердь» и непосредственно «небо» – asa. В некоторых языках производные относятся к обозначению небесного Бога, главного божества.[145]
Первокамень, из которого появился мир. Это Бен-Бен египтян, камень основания евреев и, видимо, Хор-Хор христиан.
Этот камень – основание мира и дом, тело Бога. Именно о рождении из такого камня, вероятно, идет речь в мифах о рождении Митры и Иисуса.
Собственно, именно с кристаллом ассоциировался образ Бога в древних религиях.
«Тело его – как топаз[146], лице его – как вид молнии; очи его – как горящие светильники, руки его и ноги его по виду – как блестящая медь, и глас речей его – как голос множества людей».[147]
«Я низвергнул тебя, как нечистого, с горы Божией, изгнал тебя, херувим осеняющий, из среды огнистых камней».[148]
«…Сей Сидящий видом был подобен камнюяспи-су и сардису».[149]
«…великий бог мудрости, милосердный бог-жрец Белый Свет[150]; цвет его тела вечный, подобный чистому светлому хрусталю»[151] «Он покоится на троне из двух больших, быков, и украшен он светом хрустальным»[152]
Собственно, эти два мотива говорят об одном и том же: небо – обитель, тело Бога, и при этом небо – кристалл. «Из этих двух Духов избрал себе Лживый – злодеяние, Праведность – избрал для себя Дух Священный, чье облачение – небесная твердь», [153] и камень – обитель, тело Бога.
Можно, конечно, представить себе, что древние, увидев прозрачный кварц, посчитали его похожим на воздух, а потому отождествили с небом, а потом заодно и такие же кристаллы назвали «земным домом Бога». Но у древних стихии камня и воздуха были разделены, стало быть, они понимали, что между ними есть разница.
Кроме того, если отказаться от версии примитивного допотопного сознания древних людей, то мифы о тверди неба можно увидеть совсем иначе. Вряд ли они были настолько глупы, чтобы воздух или атмосферу вообще отождествлять с камнем – вероятнее, мы имеем дело с поздним прочтением мифов. Ведь миф может читаться не «все небо – кристалл», а «на небе есть кристалл, твердь», он и есть «дом Бога», есть земные аналоги этого кристалла, которые также могут быть обителью Бога. В этом случае совпадение мотива камня и неба как домов бога не противоречат друг другу, а взаимно дополняют.
