Александр Шубин - Золотая осень
И эта кипучая деятельность была вознаграждена. В 1963 г. Ельцина назначили руководителем крупного строительного подразделения. Комментируя карьеру Ельцина, его биограф А. Горюн пишет: «Сегодня многие склонны утверждать, что Б.Н. Ельцин чистолюбив, что он весьма неравнодушен к славе. С подобным утверждением трудно не согласиться. Но можно ли эти качества сами по себе подвергать безапелляционному осуждению?.. По всей вилимости, нет. Ведь едва ли найдется хоть один человек, который будет совсем равнодушен к собственному престижу. Другое дело — каким путем он пытается его достичь»[420].
Показательный штрих к портрету Ельцина: «Свою деятельность в новой должности новый руководитель начинал с того, что демонстративно переставал здороваться с подчиненными, стараясь тем самым подчеркнуть дистанцию»[421]. Несмотря на то, что затем Ельцин был вынужден отказаться от «подобной бестактности», «с подчиненными он всегда держался подчеркнуто сухо… Он не принимал никакие оправдания, и потому кое–кому казался излишне жестоким»[422]. Потом официальная вежливость Ельцина сильно контрастировала с покровительственным «тыканьем» Горбачева и вызывала уважение.
Однако даже в те годы такой жесткий командно–административный стиль для продвижения по службе был явно недостаточен. Нужен был покровитель. По мнению А. Горюна выдвижению Ельцина способствовало то обстоятельство, что пост завотдела строительства Свердловского обкома занял его институтский товарищ Б. Киселев: «Именно в это время их прежняя дружба, несколько ослабевшая с годами, возобновилась по инициативе Бориса Ельцина. Они стали часто встречаться в неслужебной обстановке, общаться семьями, бывать друг у друга в гостях»[423].
Об успехах управляющего комбинатом должен был быть осведомлен не только Киселев. Ельцин уже тогда знал цену рекламе: «Ему было важно какое–то конкретное достижение обязательно превратить в подлинное событие», – вспоминает работавший с Ельциным в те годы Е.Копылов. Ельцин не был равнодушным исполнителем, всегда пытался придумать что то свое, будь то декор зданий или организация рекорда[424]. Мы уже упоминали, какую роль в развитии экономики СССР играли рекорды. В 60–е гг. время повсеместных рекордов уже ушло, но отдельные акции время от времени предпринимались по инициативе тех или иных начальников, желающих выделиться на общем фоне. К таким руководителям относился и Ельцин. Он сумел сконцентрировать ресурсы на одной из подчиненных ему бригад и добиться в ней резкого роста производительности труда. Начавшаяся шумиха сделала Ельцина одним из героев «нового метода». По замечанию А. Горюна, «всеобщее внимание к собственной персоне сбило шкалу его самооценки. Ему теперь не нравилось, когда кто–то отказывался славить организованный им «рекорд»". Произошел резкий конфликт с управляющим комбинатом А. Микунисом. Управляющего поразил сердечный приступ, а Ельцин занял его место (1965 г.). Через три года это открыло Ельцину дверь в партийную иерархию — в 1968 г. он занял место заведующего строительным отделом Свердловского обкома. «Б.Н. Ельцин оставался сыном своего времени, в общем–то несправедливого и антигуманного»[425] - резюмирует Ю. Горюн. Добавим, однако, что в каждом времени можно быть гуманным и негуманным человеком. Выбор, в сущности, остается за каждой личностью. Человек, делавший в то время карьеру руководителя, врядли мог быть гуманистом.
Однако продвижение «вверх» путем «свержения» вышестоящего начальника было редким исключением во времена брежневской кадровой стабилизации. Владея нестандартным «революционным» методом продвижения по службе, Ельцин не забывал и о поиске «патрона». Утверждение биографов Ельцина В. Соловьева и Е. Клепиковой о том, что Борис Николаевич не имел «ни одного сиятельного покровителя»[426] очень сомнительно. Как раз с «сиятельным покровителем» Ельцину повезло. Еще в середине 60–х гг. Ельцину стал благоволить первый секретарь Свердловского горкома, а затем и обкома Я. Рябов. В 1976 г. Я. Рябов стал секретарем ЦК КПСС. Благодаря поддержке Я. Рябова, которому импонировал стиль Ельцина, последний к 1976 г. сделал головокружительную карьеру, став первым секретарем Свердловского обкома КПСС (Ельцина назначили на пост «через голову» второго секретаря Коровина). Назначению предшествовала встреча протеже Рябова с Генсеком Брежневым, который был настроен к кандидату благодушно, и, по воспоминаниям самого Ельцина, позволил себе пошутить: «Так это он решил в Свердловской области власть взять?»[427]
«Взяв власть», Ельцин впервые в жизни стал руководителем не отраслевого, а территориального организма. Первое время знаний не хватало — жизнь не сводилась к строительству. При этом Б. Ельцин, по воспоминаниям работавшей с ним тогда Л. Худяковой, не доверял консультантам и предпочитал во все вникать сам[428]. Б. Ельцин предпочитал, подобно древнерусскому князю, лично объезжать свои владения и на месте «вершить суд и расправу». А. Горюн пишет: «Как–то мне довелось беседовать с одним из его личных шоферов. И тот искренне признался, что время Ельцина было одним из самых беспокойных периодов в его жизни — за баранкою порою приходилось проводить по десять и более часов кряду»[429]. Однако надежда на собственные познания первоначально подвела Ельцина. Уже в 1978 г. ему пришлось публично признать ошибки в сельскохозяйственной политике[430].
Начало работы Ельцина в качестве первого секретаря было трудным не только для него, но и для всего аппарата — началась пока небольшая, но по масштабам «застоя» довольно внушительная чистка — Ельцин решительно расставался с теми функционерами, которые препятствовали реализации его решений. Новому первому секретарю удалось сформировать собственную команду, как потом говорил сам Ельцин — «мощное бюро»[431]. Стиль работы Ельцина того периода описывает работник Свердловского обкома В. Баев: «Борис Николаевич всегда имел некоторую склонность к вождизму. Опытный, талантливый руководитель, он нередко в буквальном смысле навязывал нам свои взгляды. С ним можно было спорить, и порою он принимал доводы оппонента. Но подобное случалось лишь тогда, когда он убеждался в большей компетентности оппонента, в его абсолютной уверенности в собственной правоте… Если поначалу он казался нам открытым, добродушным человеком, то потом у него появилась какая–то ожесточенность, меньшая терпимость к людям… Он, допустим, мог накричать на подчиненного, мог в ярости ударить по столу, швырнуть бумаги, принесенные ему на подпись. Однако эмоциональные всплески были непродолжительными. Остыв, Борис Николаевич всегда остро переживал, что в какие–то моменты был несдержан»[432].
Жесткий режим отношений с подчиненными позволял Ельцину избежать протекционистских отношений в аппарате, характерных для «застоя», но претивших убеждениям Ельцина того времени. Он оставался классическим «пуританином».
Вообще в период правления Ельцина для обкомовских работников наступили трудные времена. Рабочий день был значительно расширен, но и свободное время теперь не принадлежало чиновникам — Ельцин занялся их спортивным воспитанием — обязательные походы на лыжах, волейбол раз в две недели[433]. «Мне рассказывали его коллеги по обкому, что выходные дни были для них самым трудным испытанием. Хозяину хочется играть — играют, стрелять — стреляют, пить — пьют! — пишет Ф. Бурлацкий, — Сам Ельцин, как он пишет в книге, видел в этом демократизм своего стиля — всегда вместе с народом. Но для обкомовского народа это была демьянова уха — ему бы отдохнуть от начальства хотя бы денек»[434].
Ельцин не мог позволить себе оставаться рядовым руководителем области, тем более отстающим. Первые шаги Ельцина в области сельского хозяйства были раскритикованы комиссией ЦК. Свердловский руководитель позволил себе не согласиться с частью критики, что вызвало недоумение в Москве — тогда это было не принято. Однако серьезных последствий для Ельцина эта «оппозиция» не имела — ведь к нему благоволил сам Брежнев. В 1978 г., частично признав первоначальные ошибки в области сельскохозяйственной политики, Ельцин выступил с инициативой ускорения развития сельского хозяйства в регионе. Это не случайно — в 1978 г. сельское хозяйство страны стал курировать новый перспективный член Политбюро М.С. Горбачев. С Горбачевым у Ельцина установились доверительные отношения: «Когда я заходил в его кабинет, мы тепло обнимались. Хорошие были отношения. И мне кажется, он был другим, когда только приехал работать в ЦК, более открытым, искренним, откровенным»[435]. Горбачев помог Ельцину «сгладить острые углы» в его конфликте с комиссией ЦК[436].
