Анатолий Максимов - Перемирие между СССР и Третьим Рейхом, или «Мценская инициатива» Сталина
Таковы должны были быть далеко идущие выводы и для правительств стран коалиции, и для воюющих и «нейтральных» стран, и для их отношения к России как к очагу главного сопротивления гитлеровской военной машине. Становилось все более ясно, что Россия способна разгромить фашистские государства. А закулисные мнения всех участвующих и не участвующих в войне государств «собирала» наша разведка.
Историческая справка. В годы Великой Отечественной войны в Советской России была возрождена дореволюционная традиция – выпуск медалей для участников крупных военных событий.
Так, 22 декабря 1942 года были учреждены четыре такие первые медали: «За оборону Ленинграда», «За оборону Одессы», «За оборону Севастополя», «За оборону Сталинграда». Но лишь 1 мая 1944 года учредили медаль «За оборону Москвы».
Кто получил эту награду? Все военнослужащие и вольнонаемный состав воинских частей, гражданские лица, оборонявшие Москву не менее месяца с 19 октября 1941 по 25 января 1942 года, а в войсках ПВО – с 22 июля 1941 года (день первого налета на город), а также из гражданского населения. Сюда отнесены участники строительства оборонительных рубежей, партизаны Московской области, работники социальной структуры Москвы. Всего этой медалью было награждено 1 020 000 человек.
Однако еще в мае 1942 года специальная награда для участников битвы за Москву появилась в нацистской Германии. Со стороны гитлеровского рейха это было стремление хотя бы как-то смягчить слишком мрачное впечатление солдат вермахта и населения страны от неудачи «блицкрига» и от поражения под Москвой. Но называлась она «За зимнюю кампанию на Востоке 1941–1942». Награждались солдаты и офицеры, воевавшие на Восточном фронте, и не только вермахта, но и союзников. А так как в статут награды входили обмороженные, то в немецкой армии награда получила прозвище «мороженное мясо».
В планы гитлеровского руководства входило учреждение медали «За зимнюю кампанию 1942–1943», но… появились лишь нарукавные нашивки за пребывание в «котлах» и «мешках». Призраком в «тысячелетнем рейхе» стала изготовленная медаль «За взятие Сталинграда», которая бесследно исчезла в волжских степях при отступлении вермахта в 1943 году.
А для воинов Красной армии были учреждены медали за оборону Киева, Заполярья и Кавказа; за освобождение Варшавы, Белграда, Будапешта и Праги; за взятие Кенигсберга, Вены и Берлина.
Как уже говорилось, И. В. Сталину было известно о положении дел внутри Германии – о реакции на провал «блицкрига», на крах войск вермахта под Москвой, о настроениях по расширению антигитлеровской коалиции в мире.
Все эти «крахи-кризисы» порождали в Третьем рейхе атмосферу сомнения в возможности «успешного завершения Гитлером военного противостояния с Россией и Западом» (сведения от «Красной капеллы», «Кембриджской пятерки», скандинавской резидентуры, из-за океана…).
Теперь к И. В. Сталину стала поступать информация об отношении Англии и США к событиям, случившимся на «Восточном фронте», а главное, о том, что Рузвельт и Черчилль активно стали обсуждать вопросы завершения войны на условиях, выгодных для англичан и американцев.
В активе И. В. Сталина был провал планов германской стороны заставить Россию воевать на нескольких фронтах. Болгария и Турция в войну все еще не вступили и, по данным разведки, занимали в этом вопросе сдержанную позицию. Усилиями советской разведки удалось предотвратить прогерманские перевороты в Иране и Афганистане. Не без участия нашей разведки было ускорено вступление Японии в войну с США на Тихом океане, который стал для японского правительства третьим фронтом после фронтов в ЮВА и Китае.
Япония в этой ситуации фактически отказалась от идеи открытия дальневосточного фронта. Положение дел на Дальнем Востоке отслеживала наша разведка, активно влияя на развитие ситуации с Японией в пользу советской стороны.
Известен был И. В. Сталину и такой факт, как предпосылки к формированию в самом Третьем рейхе оппозиции курсу гитлеровского руководства в области политики, военной и экономической деятельности.
Опираясь на разведданные из Англии, США и других стран, И. В. Сталин мог обрисовать начало кризисной ситуации в Германии, вызванной неутешительными результатами первого этапа «восточного похода» к январю 1942 года: срыв «блицкрига» и неожиданное мощное контрнаступление – это провал немецкой разведки и, как следствие, оперативный кризис на центральном участке советско-германского фронта, а значит – кризис германского верховного командования.
Не мог Сталин не сделать вывод: в совокупности нарастание указанных кризисных явлений входит в предпосылки к кризису всего военного планирования «Восточной кампании» и германской внешней политики. Гитлер оказался перед фактом кризисной ситуации в военной экономике, расчет которой строился на «блицкриге» и опирался на сырьевую и производственную базу на оккупированной советской территории (то, что получилось в оккупированных странах Европы, не произошло с Россией!).
Если к марту 1942 года силы в войсках и технике обеих сторон были приблизительно равны, то расчеты показывали: советская военная промышленность наращивала темпы. Как позднее стало известно, за 1942 год советско-германское соотношение в производстве стало: в самолетах – 25 000: 14 000, в танках – 24 000: 6 000, в орудиях – 33 000: 14 000. А ведь советская сторона в этот первый период войны только разворачивала свой военно-промышленный потенциал, причем в глубоком тылу. А это означало, что в условиях «позиционной войны» этот «потенциал» гитлеровской авиации будет недоступен.
Таким образом, на стороне И. В. Сталина, в его активе, был аргумент в пользу стабильности в тылу: наши промышленные мощности готовили военную технику и проводилось обучение войск. В то время как в оккупированных гитлеровскими войсками странах разрасталось сопротивление – саботаж, диверсии, партизанские отряды. На советской территории, оказавшейся под пятой фашистов, оккупационная политика Германии давала катастрофические сбои.
Итак, на фоне сползания Германии в многоаспектную кризисную ситуацию перспектива перемирия с инициативой со стороны Советов, казалось бы, была выгодной для обеих сторон.
Однако это означало, что фактор времени работает на усиление военной мощи Красной армии, для которой военные действия с положительным уклоном только начинались.
И тогда, в условиях кажущегося тактического выигрыша, когда немцы захватили половину европейской части СССР, И. В. Сталин выиграл бы стратегически при перемирии на предложенный срок, февраль – август 1942 года? Тем более что Гитлер начало «Восточного похода» проиграл, и дальше его ожидала война на грани авантюризма.
В содержание документа, предложенного лично Сталиным Германии для перемирия, были внесены пункты дезинформационного характера.
Это вопрос о военном договоре против Англии и США. В то же время сам факт переговоров между немцами и русскими носил характер влияния в том, чтобы заставить союзников по антигитлеровской коалиции «прибиться к одному берегу» – прекратить колебания и приступить к совместным активным действиям против общего врага (но уже без задней мысли в разыгрывании «русской карты»).
Но в наступательной тактике с ее предвидением и упреждением было то, что советская сторона в этой ситуации исходила из факта: угроза вероятного договора СССР с Германией вовсе не входила в планы Запада в условиях Второй мировой войны, ибо западных союзников устраивало, что главные «расходы» в противостоянии трех держав Гитлеру приходятся на Советскую Россию.
И потому, как представляется автору, можно считать, что переговоры между Сталиным и Гитлером стали с советской стороны своеобразной «разведкой боем» в твердости западных союзников идти против Третьего рейха вплоть до окончательного разгрома гитлеровского государства и его союзников, а значит, безоговорочной ликвидации самой идеологии фашизма.
В этой связи характерно задание, которое в конце 1941 года И. В. Сталин ставил главе «легальной» резидентуры Зарубину, направлявшемуся в Нью-Йорк. Именно первым пунктом в указаниях Сталина был вопрос, показывающий глубину недоверия главы нашего государства к союзникам по антигитлеровской коалиции: «следить, чтобы Черчилль и американцы не заключили с Гитлером сепаратный мир и вместе не пошли против Советского Союза». И уже потом другие вопросы – о получении сведений о военных планах Гитлера, планах самих союзников, о «втором фронте» и научно-технической разведке.
Тревога И. В. Сталина в отношении Англии, США и Германии имела под собой основание: на его столе лежали сводки разведывательных ведомств – советской госбезопасности и военной разведки.
И еще – извечный вопрос, столь актуальный в сегодняшние время принижения Западом роли Советского Союза и его главы в спасении Европы от фашизма: был ли Сталин военным руководителем и какого уровня? Вот оценки личности И. В. Сталина, высказанные Маршалом Победы Г. К. Жуковым:
