Александр Тюрин - Правда о Николае I. Оболганный император
Но Дибич выдвинул несколько отрядов к Константинополю. 26 августа, после взятия г. Энос, была установлена связь между ними и эскадрами Грейга и Гейдена, находящимися в Проливах и в районе Греческого архипелага. Генерал-адъютант П. Киселев, командовавший русскими войсками в Дунайских княжествах, перешел Дунай и двинулся на Мустафу и его албанцев.
Султан, сильно забеспокоившись, стал тормошить западный дипломатический корпус. Прусский посол Рейер бросился посредничать в переговорах с Дибичем (по происхождению прусским немцем). Французский посол Гильемино и английский Р. Гордон писали трепетные послания русскому командующему, уговаривая его остановиться и пощадить бедную Порту, при гибели которой может начаться мировой хаос.
И Дибич, остановив движение русских войск к фактически обреченному затопленному страхом Константинополю, согласился начать переговоры в Адрианополе. Поменяв шаровары, с испачканных на свежие, туда отправились турецкие послы.
По поводу ошибочности/правильности этого решения могут быть разные мнения, однако ни один русофоб не получил оснований для обвинения русских в излишней агрессивности (а ведь все равно обвиняют). Наверное, русские войска могли хоть на время войти в главный османский город и предать его огню, мечу и разграблению, что собственно сделали османы в 1453 г. с византийской столицей и что регулярно творили англичане в столицах завоеванных азиатских государств. Но такой стиль поведения не был свойственен нашим войскам.
Государь писал 28 августа командующему балканской армией: «Одобряю во всех отношениях принятые вами меры, но настаиваю, чтобы в том случае, если переговоры прервутся, вы направили отряд войск к Дарданеллам, дабы быть уверенными, что незванные гости не явились там для вмешательства и вреда делам нашим… Наконец, если вы у Дарданелл, то положительно откажите в пропуске всякому иному флоту, кроме нашего. Если же употреблять силу, вы ответите пушечными выстрелами. Но от сего да оборонит нас Бог».[138]
Для современных российских ученых, сотворивших вышеупомянутую «Всемирную историю», выход «бездарно управляемой» русской армии к Константинополю и Проливам стал некоторым казусом. Поэтому отказ от взятия города подается ими как свидетельство страха России, которая-де боялась, что «Турция узнает о слабости российской армии, которая не в состоянии взять Стамбул».[139] Петляющая либеральная мысль привела российских историков к блестящему выводу, что турки сдавали города и проигрывали битвы только из-за того, что просто не знали о слабости русских.
2 (14) сентября 1829 г. подписан был Адрианопольский мир.
Но военные действия продолжались еще некоторое время, как на кавказском фронте, так и на Балканах.
Паша Мустафа со своими албанцами орудовал в западной Болгарии, в начале сентября его авангард подошел к Демотике. Генерал Киселев, переправившись через Дунай у Рахова, пошел к Габрову, во фланг албанцам, а отряд Гейсмара направился через Орханиз, чтобы ударить им в тыл. Сильно потрепав албанцев, Гейсмар занял Софию, а Мустафа поспешно ретировался в Филиппополь. В меру своих сил опустошив этот город, албанцы заторопились домой.
В начале ноября армия Дибича покинула Адрианополь и направилась к Дунаю. Русские войска уходили также из болгарских городов.
Действия на Кавказе
В марте 1828 г. в Петербурге еще не знали о заключении Паскевичем мира с Персией, однако уже слали командующему Кавказскому корпусу депеши о начале войны с Турцией.
Генерал Паскевич прибыл из Персии в Тифлис 20 марта, но основная масса русских войск не успевала вернуться с персидской территории до конца апреля.
Пятисотверстная граница России с Османской империей, протянувшаяся от гурийского побережья Черного моря до Тални, и по западной окраине бывшего Эриванского ханства, была фактически открытой. На многих участках она шла по сложнопересеченной местности. Тут и в мирное время легко проходил всякий разбойный люд, от контрабандистов до торговцев «живым товаром».
Осложняла ситуацию и ненадежность грузинских феодалов. Правительница пограничного княжества Гурия княгиня Софья Гуриели тайно сообщалась с турками. Княжество, хоть и вошло в в состав России в 1804 г., однако сохранило правящую династию и традиционные «хозяйственные» связи. В Поти, гурийском порту, занятом турками, не затихала торговля людьми. Поставкой мальчиков и девушек из самой Гурии, Мингрелии, Имеретии на ёмкий турецкий рынок занималась непосредственно гурийская верхушка.
С юга к Гурии примыкала подчинявшаяся османскому правительству Аджария — область, населенная исламизированными гурийцами. Аджарцы активно занимались захватом рабов и работорговлей. Детей из Гурии и других грузинских земель, аджарские работорговцы продавали в Стамбул и Трапезунд.
Естественные, что аджарцы, построившие экономику на работорговле, не желали бросать излюбленные прибыльные промыслы и покоряться русским. Они были врагами России злее турок.
У Порты имелись готовые марионеточные правители, как для Картли-Кахетии — царевич Александр (изрядно уже потертый, седина в бороде, но бес в ребре), так и для Имеретии — царевич Вахтанг. Порта вошла в сношения также с беглыми беками эриванского ханства, готовя их к возвращению на насиженные места.
Персия, получившая сокрушительные удары во время войны 1826–1828 гг., не была готова к возобновлению военных действий. Однако на присоединенных к России по Туркманчайскому договору закавказских территориях не все мусульманские феодалы относились спокойно к перемене власти. Так что шахский двор изучал ход русско-турецкой войны, как говорится, с большим интересом.
Значительная часть Дагестана волновалась под влиянием воинствующих религиозных проповедников, которые возбуждали и Чечню. Населению гор издревле не хватало плодов местного хозяйства и оно подрабатывало на стороне, причем отнюдь не отхожими промыслами, а лихими набегами. Однако сейчас его о со всех сторон сдавливали русские посты и укрепления, и пропаганда газавата попадала в горных районах на хорошо разрыхленную почву.
Правому русскому берегу Кубани грозили набеги с левобережья Кубани. Турецкое подданство закубанских черкесов было достаточно формальным, да и ислам они приняли совсем недавно — во второй половине 18 века. Но со времен расцвета Крымского ханства черкесская воинская каста участвовала во всех крупных нашествиях крымцев на русские земли и успела построить «набеговую экономику». Взаимоотношения между русским и черкесским берегами Кубани отличались большой ожесточенностью. Турецкая крепость Анапа являлась «ключом азиатских берегов Черного моря», через нее черкесы снабжались оружием и сбывали рабов.
Незадолго до войны Порта поручила французским инженерам усилить укрепления Анапы и поставило комендантом порта-крепости храброго военачальника Чатыр-Осман-Оглы.
В восточной Кахетии существовало далеко еще не усмиренное сообщество джаро-белоканских лезгин, которое тревожило грузин набегами и могло в любой момент активизировать свои действия.
Вдоль границы с турецкой стороны стояли крепости Поти, Батум, Кабулеты, Ацхур, Хертвис, Ахалцихе, Ахалкалаки, Карс, Магазберт, Кагызман, Баязет.
На российской стороне войсковые прикрытия имели лишь четыре прохода вглубь нашей территории: пост Чахотаурский на границе Гурии и Имеретии, Боржомское ущелье со стороны Картли, у крепости Цалки в Сомхетии, у Гумров в Шурагеле (Армения).
Непосредственно граничили с Россией три довольно населенных турецких пашалыка: Ахалцихский, Карсский и Баязетский, к востоку от них находились — Арзерумский, Ванский, Мушский и Трапезундский. Кроме последнего все они относились к исторической Армении, и здесь проживало значительное армянское население. Но турецкое правительство прекрасно знало о положительном отношении армян к России и к началу войны всё оружие у них конфисковало. Территория Ахалцихского пашалыка была заселена в основном исламизированными грузинами (гурджи, аджарцы, лазы), а также кочевыми племенами курдов, карапапахов и туркмен. Здесь сохранились остатки янычарского войска, истребленного Махмудом II в Константинополе. Даже в мирное время кочевые племена Ахалцихского и Карсского пашалыков устраивали налеты на грузинскую территорию. Крепость Ахалцихе являлась опорным пунктом грабительских шаек.
Турецкая Армения и Анатолия управлялись сераскиром Арзерумским. В канун войны это был трехбунчужный паша Галиб, получивший право использовать войска из всех азиатских владений Турции. Галиб, кстати, долго жил в Париже, участвовал в заключении бухарестского мира с Россией. Азиатскими войсками Турции командовал Киос Магомет-паша, в прошлом сражавшийся и против Наполеона, и против русских. В главном городе азиатской Турции Арзеруме стояла сорокотысячная турецкая армия. Всего на азиатском театре военных действий османское командование имело до 100 тыс. регулярного и иррегулярного войска.[140]
