Алексей Исаев - Сталинград. За Волгой для нас земли нет
Следующим этапом борьбы за город на Волге стал постепенный ввод на улицы Сталинграда соединений с периферии сражения. Паулюс снимал дивизии из резерва (14-я танковая дивизия в октябре), из армии Гота (24-я танковая дивизия), с «наземного моста» (305-я пехотная дивизия в октябре), с Донского фронта (100-я егерская дивизия в сентябре, 79-я пехотная дивизия в [256] ноябре). Также требовалось постоянно поддерживать обороноспособность «наземного моста» перед лицом непрекращающихся атак войск К. К. Рокоссовского. В свою очередь, советское командование стаскивало в 62-ю армию соединения из тех же источников — фронта на Дону (37 и 39-я гвардейские стрелковые дивизии), из числа атакующих «наземный мост» (308-я стрелковая дивизия), из 64-й армии на затихшей линии соприкосновения с войсками Гота (138-я стрелковая дивизия). Симметричные перемещения войск не давали немцам возможности добиться решительного результата в штурме города. Несмотря на то что бои в Сталинграде имели вид (если использовать формулировку приказа Гитлера) «наступательных действий местного характера», они оказывали влияние на общую обстановку за счет поглощения резервов группы армий «Б». В первую очередь это касалось подвижных соединений. В позиционных боях увязли три танковые (14, 16 и 24-я) дивизии, две моторизованные дивизии (3 и 60-я). Тем самым оборонительные возможности группы армий «Б» были существенно снижены, что заложило фундамент грядущей катастрофы.
Однако позиционное сражение к северу от Сталинграда было, прямо скажем, дорогой платой за удержание города. Нельзя не согласиться с авторами «Сборника материалов по изучению опыта войны», вышедшего весной 1943 г., которые характеризовали результат операций следующим образом: «Этот оперативный, в конечном счете, успех был достигнут ценой большой крови»{128}. События шли по кругу. Танковые корпуса атаковали, пехота залегала и не шла за танками, их перемалывали [257] в глубине обороны. Последующие атаки пехоты уже без танков приводили к большим потерям и утрате наступательных возможностей армий. Если в 1941 г. иногда еще получалось утюжить оборону немцев силами оторвавшихся от пехоты Т-34 и KB, то в 1942 г. у противника появились более чем эффективные средства противодействия. В докладе, написанном по итогам сентябрьских боев под Сталинградом, командир 7-го танкового корпуса указывал: «Положение на поле боя изменилось». В качестве причины изменения ситуации на поле боя Ротмистров указывал на появление у немцев «нового противотанкового орудия, производимого заводом Reinmetale». Что это за орудие, понятно — 75-мм ПАК-40.
Танкам также понадобилась своего рода тактика «штурмовых действий» для преодоления обороны противника. В апреле 1945 г. при преодолении немецкой обороны на Зееловских высотах потери бригад 1-й гвардейской танковой армии были намного ниже, чем в ходе [258] контрударов корпусов Сталинградского фронта в сентябре 1942 г. Советские танкисты стали намного осторожнее, стали больше надеяться не на броню и скорость, а на орудие. Расход боеприпасов к 85-мм пушкам Т-34 в 3-й гв. танковой армии в боях 1945 г. был более чем впечатляющим.
Средством уничтожения противотанковых средств противника мог стать удар пехоты, но с пехотной тактикой в Красной армии в 1942 г. были большие проблемы. Так, например, отсутствовала практика наступления штурмовыми группами. В качестве причин неудач сентябрьского наступления 1-й гв. армии офицерами ГШ КА в войсках указывалось: «Пехота огня из личного оружия не ведет»{129}. Соответственно, не подавленные артиллерией и танками пулеметы противника сдерживали наступление пехоты, прижимали ее к земле и делали легкой жертвой для люфтваффе. Несоблюдение элементарных правил поведения на поле боя приводило к быстрой потере боеспособности соединений вследствие потерь: «Наступление ведется скученно, перебежки и переползания не применяются, отчего пехота и несет большие потери»{130}. Необходимо сказать, что Рокоссовский сталкивался с этой проблемой еще в начале войны, на Ярцевских высотах: «Еще в начале боев меня обеспокоило, почему наша пехота, находясь в обороне, почти не ведет ружейного огня по наступающему противнику. Врага отражали обычно хорошо организованным артиллерийским огнем»{131}. Однако артиллерия не могла полностью уничтожить систему обороны немецких войск, требовались навыки по подавлению ее остатков силами наступающих стрелковых частей. [259]
С теми же проблемами столкнулся в самом Сталинграде В. И. Чуйков, когда попытался вводом в бой 13-й гвардейской, 95 и 284-й стрелковых дивизий переломить ситуацию в Сталинграде в свою пользу. Позднее Чуйков указывал в своих приказах приемы штурмовых действий. Так, в приказе на наступление 27 сентября он писал:
«Наступление организовать преимущественно мелкими группами с ручными пулеметами, ручными гранатами, бутылками «КС» и ПТР. Полковую и батальонную артиллерию использовать поорудийно для поддержки блокирующих групп, ведя огонь прямой наводкой в окна, амбразуры и чердаки строений»{132}.
Перед нами вполне очевидный акцент на оружие пехоты, а также на полковую и батальонную артиллерию 45 и 76-мм калибра. Точно так же Чуйков пришел к идее отрядов закрепления. В приказе на контрудар 2 октября командующий 62-й армией писал:
«Наступление пехоты организовать отборными группами и отрядами, вооружив их автоматами, ручными гранатами, бутылками КС и ружьями ПТР. Позади этих групп и отрядов иметь закрепляющие эшелоны с задачей прочного закрепления захваченных районов, приведение захваченных зданий в оборонительное состояние, не допуская отхода наших назад»{133}
. Одним словом, Чуйков дает рекомендации, во многом перекликающиеся с указаниями Г. К. Жукова, выработанными по опыту позиционных боев на Западном фронте.
Лето и осень 1942 г. стало временем постепенного формирования новой тактики пехоты Красной армии, все в большей степени включавшей в себя элементы штурмовых действий. Повсеместное внедрение тактики [260] штурмовых групп в сочетании с совершенствованием тактики танковых войск позволило решать задачи, которые было просто не по силам дивизиям образца 1942 г. При этом в 1944–1945 гг. сложные задачи по взлому обороны противника решали дивизии в сильном некомплекте, значительно отстававшие от дивизий резервных армий по численности личного состава. [261]
Часть третья. Горячий снег
Обогащение «Урана»
«Иное решение». Разговор в Кремле о ситуации под Сталинградом, который Жуков в своих мемуарах датирует 12 сентября, на самом деле происходил, скорее всего, в период с 27 по 29 сентября 1942 г. Согласно журналу посещений Сталина, в эти дни Георгий Константинович бывал в Кремле каждый день по нескольку часов. Действительно, после неудачи с наступлением Сталинградского фронта 18 сентября и попыток его возобновить в двадцатых числах сентября были очевидные причины искать альтернативные решения. До этого более логичным представляется вариант «прорвемся к Сталинграду, если хорошо подготовимся». Как мы знаем, несмотря на то что наступление 18 сентября было подготовлено намного лучше предшествующих контрударов, оно успеха не принесло. Попробуем восстановить последовательность событий. Жуков пишет:
«Верховный достал свою карту с расположением резервов Ставки, долго и пристально ее рассматривал. Мы с Александром Михайловичем отошли подальше от стола в сторону и очень тихо говорили о том, что, видимо, надо искать какое-то иное решение.
— А какое «иное» решение? — вдруг подняв голову, спросил И. В. Сталин.
Я никогда не думал, что у И. В. Сталина такой острый слух. Мы подошли к столу.
— Вот что, — продолжал он, — поезжайте в Генштаб и подумайте хорошенько, что надо предпринять в районе [262] Сталинграда. Откуда и какие войска можно перебросить для усиления сталинградской группировки, а заодно подумайте и о Кавказском фронте. Завтра в 9 часов вечера снова соберемся здесь»{134}.
Судя по всему, обстановка под Сталинградом обсуждалась 28 сентября 1942 г., когда в Кремле были Рокоссовский и Малинин. Как мы знаем, в этот момент произошло создание Донского фронта. После ухода Рокоссовского и Малинина Жуков и Василевский пробыли у Сталина еще около часа. Что они могли обсуждать? Фраза про Кавказский фронт звучит не очень убедительно, тем более что в дальнейшем тема этого фронта на страницах «Воспоминаний и размышлений» развития не получила. Учитывая дальнейшее развитие событий, более правдоподобно выглядит вариант «а заодно подумайте и о Западном фронте». Опять же до Рокоссовского и Малинина в Кремле присутствовали командующие с Западного и Калининского фронтов (Конев, Пуркаев, Соколовский). Они тоже не могли похвастаться громкими успехами под Ржевом. Точно так же, как наступления Сталинградского фронта, сражение за Ржев приняло характер позиционной «мясорубки». На следующий день поздно ночью (0.25–2.10) Жуков присутствует в Кремле вместе с Василевским, Пуркаевым и Коневым. Скорее всего, наметки будущего плана осенне-зимней кампании появились именно в эти дни. Были вчерне определены контуры будущих «Марса» и «Урана» — двух операций, предусматривающих окружение крупных сил противника фланговыми ударами.
