Вячеслав Зарубин - Проект «Украина». Крым в годы смуты (1917–1921 гг.)
Бюджетные поступления обеспечивались главным образом косвенными налогами на табак и вино. Между тем, расходы были исключительно велики. Только на содержание добровольцев уходило 1,5 миллиона рублей в месяц414. Несколько особняком стоял вопрос о Черноморском флоте, вернее – его остатках, финансирование которого тоже легло на плечи Краевого правительства. Возрождение флота в значительных масштабах не предполагалось: это было нереальным по материальным соображениям, да тогда и ненужным, ибо Черное море целиком контролировалось союзниками. Своей задачей правительство поставило: иметь «хороший, налаженный транспорт, обслуживающий тыл армии и нужды населения, речные и озерные боевые средства и обученный специальный личный состав флота». Матчасть устаревших кораблей предназначалась для нужд армии и на продажу415.
Краевое правительство, благодаря, в первую очередь, настойчивости С. А. Никонова, на протяжении всего своего существования не упускало из виду проблем культуры и образования – уязвимейших мест государственного организма в годы войны. Предметом особого внимания был Таврический университет, перебравшийся из Ялты в Симферополь. Первоначально на его содержание было выделено 2 300 000 рублей, а 20 марта Совмин принимает решение: «Отпустить в 1919 году из средств Крымской Краевой Казны на содержание личного состава Таврического университета на 1919 год, – согласно штатам 1 381 225 рублей… на содержание низших служителей университета – 153 600 рублей».
Социальная политика кабинета свелась к введению пособий рабочим и служащим Севастопольского морского порта, прибавкам к жалованью и пенсиям служащим, материальной поддержке возвращающимся из плена – 5 тысяч рублей; такая же сумма – Таврической ученой архивной комиссии, на продовольствие и призрение семьям мобилизованных, 38 625 рублей – для улучшения водоснабжения Симферополя и Севастополя (помогло мало), 5 тысяч – жене адмирала А. В. Колчака, проживавшей в Севастополе, 10 тысяч – армянам, возвращавшимся на Кавказ, 113 100 – православному духовенству (священникам по 650, диаконам и псаломщикам – 325 рублей).
Совмин принял законы о страховании рабочих, о биржах труда, но помогло это мало. Министерство труда (П. С. Бобровский) опубликовало 27 февраля данные о безработице, собранные крымскими профсоюзами. Выглядели они так: безработных в союзе табачников (подчеркнем, что речь идет только о членах профсоюзов) – 90 %, сапожников – 90 %, металлистов – 90 %, деревообделочников – 90 %, портных – 80 %, строительных рабочих – 80 %, печатников – 20–22 %. По Симферополю безработица составляла не ниже 50 %, в целом по Крыму – 60 % 416.
Были восстановлены пенсионные кассы для народных учителей, проведен закон о явочном (вместо разрешительного) открытии частных школ, библиотек и читален. Финансировались музеи, общегосударственные лазареты и санатории. Правительство поддерживало работу Никитского ботанического сада, помологической станции в Симферополе, других аналогичных «научно-вспомогательных учреждений»417.
Краевой властью осуществлялись меры по защите лесов, сохранению виноградно-винодельческого хозяйства. 10 марта 1919 года Совет Министров принял решение организовать «в районе бывшей царской охоты… Крымский национальный заповедник и лесную биологическую при нем станцию»418.
Каковы же были первые внутриполитические акции Краевого правительства С. С. Крыма? «В Крыму, в 1918 году, впервые на территории России была сделана попытка установления демократической власти…»419 – не без гордости предваряет мемуары М. М. Винавера издатель, его сын Евгений. И – если брать начальный период деятельности правительства – эти слова имеют основание.
Отменяется постановление правительства Сулькевича о крымском гражданстве и об ограничении в правах «иностранцев». Ликвидируется «бюро печати» (гражданская цензура). Принят закон о свободе собраний. Упраздняется созданный Сулькевичем Правительствующий сенат. 28 декабря Совмин отказался от внутренней стражи и передал вопросы организации теперь уже милиции городским самоуправлениям. (Вне городов сохранялась краевая стража.) 3 декабря было утверждено положение о выборах в Краевой сейм. Относительно свободно для периода войны может быть не более того – действуют политические партии (естественно, кроме большевиков и их союзников) и профсоюзы.
29 ноября 1918 года правительство С. С. Крыма приняло постановление о выборах гласных городских дум. Они производились по спискам от партий, общественных организаций и групп граждан. На выборах в Симферопольскую городскую думу 26 января 1919 года было представлено 12 списков, избрано 78 гласных: РСДРП(м) и Бунд получили 12 мест, блок эсеров, Трудовой народно-социалистической партии, «Единства», Дашнакцутюн и СЕРП – 11, Поалей-Цион – 3, «группа татарских избирателей» – 17, кадеты —21, сионисты – 4, «Общество домовладельцев и торгово-промышленного союза» – 3, «группа беспартийных избирателей» – 3, список «общего собрания крымчаков-евреев» – 3, «группа беспартийных татар» – 1 место420.
Можно констатировать, что в истории гражданской войны на полуострове наступил коротенький эпизод, когда «дух бессмысленной злобы» стал уступать здравому смыслу…
Среди крымских социалистов все большую популярность приобретает пацифистский призыв: «Долой гражданскую войну!». Меньшевики, эсеры, слабеющие в организационном, финансовом и, главное, смысле массовости – что неизменно констатируется на их конференциях, теряют и единую нить поведения. Причем внутрипартийные разногласия принимают порой принципиальный характер.
К этому времени влияние эсеров – когда-то самой влиятельной политической силы – значительно уменьшилось. В отчетном письме Южному бюро партии Севастопольский комитет сообщал: «Наша организация количественно очень слаба. В Севастополе до 100–150 человек, в Симферополе – 50–60 чел, в других городах – 20–40 чел. Везде наблюдается резкий отход масс, реагируя на это, интеллигентская наша группа не левеет, наоборот, правеет, чем разрыв с рабочими усугубляется еще больше…»421
Специфику событий в Крыму, как и ранее, в значительной степени закономерно продолжает определять национальный, в первую голову крымско-татарский, аспект. Отношения татарского национального движения и второго Краевого правительства, в состав которого не вошел ни один крымский татарин и в котором преобладали давние антагонисты Курултая – кадеты, были натянутыми.
Вначале казалось, что национальное движение и крымские власти могут мирно существовать. Свободно выходили газеты «Крым» и «Миллет». Правительство интересуется татарскими настроениями, пригласив для этих целей специалиста для перевода статей из газет на татарском языке, не вмешивается в вопросы религии и национальной школы. Директория остается в занимаемом ею ранее помещении, ее служащим наряду с земскими служащими предоставляются отсрочки от мобилизации.
Однако вскоре опасения татарских лидеров, что отношения их с Краевым правительством не сложатся, стали подтверждаться. Одним из камней преткновения послужило намерение властей мобилизовать крымских татар в белую армию. Воевать за чуждые им интересы, да еще и попахивающие желанием восстановить дореволюционную Россию, татарское население, естественно, не хотело.
В январе 1919 года съезд по народному образованию принимает решение о включении всех татарских школ в общую сеть учебных учреждений, лишая тем самым их руководства Директории. 18 января правительство предложило Директории освободить занятое ею помещение, а, получив отказ, применило для выселения вооруженную силу. Был выдвинут проект о передаче вакуфных земель правительственной комиссии, что способствовало бы лишению Директории материальной базы.
Вторая сшибка между правительством и националами носила уже сугубо политический характер. Кабинет С. С. Крыма попытался сориентироваться на традиционалистов, чьи взгляды выражала начавшая выходить с 4 декабря 1918 года газета «Ак Сез» («Слово Истины»), прокадетские (а такие тоже были) татарские круги и созвать мусульманский съезд без участия Милли-фирки. 7 февраля этот съезд собрался, но в таком количестве, что съездом его назвать было никак нельзя.
В феврале завершились выборы в национальный парламент. Полную победу одержала Милли-фирка. Из 45 избранных депутатов 35 принадлежали к этой партии и только 10 – были представителями левых и правых, «ибо ни крайние правые, ни крайние левые течения не пользуются симпатией среди широких слоев татарского населения»422.
Изменение ситуации продиктовало корректировку тактических директив. Партия, оставив мечты о независимом крымско-татарском государстве, возвращается к проекту весны 1917 года – культурно-национальной автономии. Дирекция юстиции Директории разработала проект «Положения о культурно-национальной автономии мусульман Крыма», принятый парламентским бюро. Эта автономия распространялась на дела религиозные, культурно-просветительские, социальные нужды, суд, распоряжение бывшим вакуфным имуществом; для реализации ее создается национальный парламент – Меджлис мебусан (Собрание депутатов), избираемый татарским населением Крыма на три года, исполнительный орган – Директория. Совет директоров национальной директории осуществляет свою власть через дирекции: религиозных дел, юстиции, народного просвещения, финансов и вакуфов, общих дел и внешних сношений. Таким образом, Курултай теряет функции национального парламента, сохраняя свое значение всемусульманского съезда Крыма. В качестве национального герба утверждалось изображение «тарак тамгасы» (тамга династии Гиреев (Гираев) в виде гребня), а флага – полотнище серо-голубого цвета («кой-байрак» – флаг Чингисхана) с изображением национального герба в верхнем углу у древка423. Считалось, что крымско-татарский вопрос окончательно разрешит Учредительное собрание.
