Александр Доманин - Крестовые походы. Под сенью креста
Вот такую картину представлял собой Тевтонский орден в период своего расцвета. Богатый, могучий, со стоящей за его спиной огромной Германией — будущее Ордена могло казаться современникам безоблачным. Но уже назревали события, которые вскоре нанесут немецкому крестовому братству смертельный удар. И первым шагом в этом направлении стала... свадьба Великого князя Литовского Ягайла и польской королевы Ядвиги. Вроде бы, что может быть невиннее, НО эта конкретная свадьба стала для Тевтонского ордена началом конца. И причина этого крылась в самой сути орденского существования. Вспомним, ведь главной, определяющей, целью всех монашеских братств, была война за христианскую веру против и;п.1чников и неверных. В это время единственными язычниками Европы оставались литовцы, Пруссия была уже давно завоевана. Но по условиям брачного договора и заключенной в результате него унии между Польшей и Литвой, все Великое княжество Литовское должно было перейти в католичество (исключение делалось только для его русской части, где господствовало православие). И в 1389 году гром грянул — великий князь Витовт принимает католическую веру, а за ним крестится и вся языческая Литва (добровольно или по принуждению — это другой вопрос). Тем самым, под всю деятельность ордена подводится бомба замедленного действия. С кем теперь воевать католическому объединению — с такими же католиками? Орденские пропагандисты пытаются утвердить мысль, что крещение литовцев — обман, но с течением времени нелепость этих обвинений становится все более очевидной. Орден начинает подвергаться серьезной критике, многие вообще ставят вопрос о том, есть ли необходимость в его дальнейшем существовании, сокращается и приток новых членов. И тогда тевтонский гроссмейстер Ульрих фон Юнгинген не находит ничего лучшего как объявить войну объединенному польско-литовскому государству.
Вероятно, магистр хотел решить проблемы Тевтонского ордена с помощью победоносной войны, ведь победителей, как известно, не судят. Но фон Юнгинген очень серьезно просчитался. Первым ударом для него стал отказ от участия в войне бывших меченосцев — ливонский магистр заявил, что с ним не советовались при объявлении войны, а значит, он вправе отказаться от участия в ней. Но даже это не остановило упрямого гроссмейстера, и судьба Ордена была предрешена. 15 июля 1410 года, у небольшого местечка Грюнвальд, 30-тысячное тевтонское войско встретилось с 60-тысячной польско-литовско-русской армией. Битва была исключительно кровопролитной, и, несмотря на численное превосходство союзников, чаша весов в сражении долго колебалась. Но, в конце концов, упорство русских и ярость поляков принесли плоды — крестоносцы начали отступать, а вскоре были полностью окружены, и в итоге потерпели сокрушительное поражение. На поле боя осталась почти вся немецкая рать, погиб и сам зачинщик войн Ульрих фон Юнгинген.
Грюнвальдская битва сломила военную и политическую мощь Тевтонского ордена. С нее начинается закат некогда крупнейшего духовно-рыцарского объединения. В 1433 году ордену отказывают в повиновении ливонцы. Постепенно сходит на нет и германская помощь, особенно в области приема новых членов. Наконец, после еще одной неудачной войны, Орден в 1466 году признает свою вассальную зависимость от 11ольши. Но окончательный удар тевтонскому братству наносит начавшаяся Реформация. Последний тевтонский гроссмейстер Альбрехт Бранденбургский в 1525 году официально объявляет о секуляризации всех владений Ордена, слагает с себя обязанности великого магистра, и, воспользовавшись вассальной присягой польскому королю, получает от него орденские земли в ленное иладение. Лишь некоторые рыцари, несогласные с секуляризацией, протестуют против деятельности Альбрехта и пытаются воссоздать орден уже на территории Германии. Братство восстанавливается, но с потерей нсех земельных владений, влачит самое жалкое существование, пока в 1809 году не запрещается Наполеоном. В 1834 году в Австрии вновь объявляют о воссоздании Тевтонского ордена как невоенного учреждения, и в этом виде он продолжает свою деятельность до настоящего времени, но это уже совсем другой орден и другая история.
Наш рассказ о католических духовно-рыцарских орденах будет неполным, если не упомянуть об еще одной группе военно-монашеских союзов, тех, которые нашли себе приют на противоположном конце Европы — в государствах Пиренейского полуострова. Эта территория уже с VIII века стала ареной борьбы двух цивилизаций — исламской и христианской. Семивековую •угу войну в историографии обычно называют Реконкистой (исп. «отвоевание»). Об основных перипетиях сей необычайно долгой войны будет рассказано особо, сейчас же речь пойдет о том, каков был вклад Реконкисты в специфической области — жизни и деятельности объединений воинствующих монахов.
Говоря о крестоносном движении на крайнем западе Европы, стоит, вероятно, сказать, что в течение первых трех веков, вплоть до XI столетия, Реконкиста не имела ничего общего с религиозной войной. Мелкие королевства Северной Испании воевали с мусульманскими эмирами отнюдь не за веру, это была типичная для всей тогдашней Европы борьба за увеличение собственных владений, за богатства и подданных. И совсем не случайно карликовые христианские государства зачастую боролись между собой, порой даже используя мусульманских эмиров, как союзников. Конечно, конфессиональные различия принимались во внимание, но не играли решающей роли. Лишь со времени папы Григория VII (см. о нем в главе «Католическая церковь...»), объявившего войну против мавров (так называли в Европе мусульман Пиренейского полуострова) «священной борьбой за веру» идеологическая составляющая начала постепенно меняться. Но только после появления в Испании в 1086 году пришедших из Северной Африки Альморавидов, фанатично преданных исламу, война приобрела подлинно крестоносный характер. Кстати, эти изменения подвигли некоторых позднейших историков к выводу о том, что именно Реконкиста была родоначальницей крестоносного движения. Все же это выглядит натяжкой, так как ни по масштабам, ни по степени воздействия на Европу, пиренейские дела даже не приближались к тому небывалому накалу страстей, который охватил христианский мир после клермонского призыва.
Основание первых духовно-рыцарских орденов в странах Пиренейского полуострова относится к середине XII века. В это время на его территории существовало несколько независимых христианских государств: королевство Леон (бывшая Астурия — родоначальник Реконкисты), королевство Кастилия в центральной Испании, Арагонское королевство, находящееся в унии с Каталонским графством, графство Португальское, правитель которого Ал-фонсу VII как раз в ITOT момент также объявил себя королем, и, наконец, на крайнем севере, у Пиренейских гор — королевство Наварра. При этом, к середине XII века Наваррское королевство было уже отрезано от исламских территорий и дальнейшего участия в Реконкисте не принимало; .Пеон и Кастилия постоянно то объединялись в единое государство, то вновь разъединялись — ВПЛОТЬ до окончательного слияния в 1230 году. Такая обстановка наложила свой отпечаток и на формирование военно-монашеских братств, которые, в отличие от основных европейских орденов, изначально носили, за одним исключением, сугубо национальный характер.
В учреждении духовно-рыцарских союзов, начиная е 1 145 года, отметились почти все пиренейские страны, кроме Наварры. За какие-то сорок лет на этих землях оформилось не менее семи рыцарских орденов, и это при том, что здесь же чрезвычайно активно действовали также тамплиеры и иоанниты. Крупнейшими обще-стнами такого рода были: португальский орден Авиш, созданный при значительной поддержке Алфонсу VII; и Кастилии — орден Калатрава; в Леоне — Альканта-рп и Сантьяго-де-Компостела; Арагон и Каталонию представлял орден Монтегаудио, впоследствии слившийся с тамплиерами. Из всех этих объединений лишь орден Сантьяго позднее приобрел интернациональный характер, распространившись и на Португалию.
Важнейшей особенностью всех пиренейских духовно-рыцарских корпораций была их значительная зависимость от светских властей. Они не обладали правами экстерриториальности, не имели полномочий апеллировать к Святому престолу без разрешения национальных церквей. Ордена были лишены и права военной инициативы — все боевые действия велись ими только по приказу соответствующего короля. Согласно тому же принципу, не могли они и вступать в переговоры с врагами, тем более, заключать с ними соглашения. Словом, реальные возможности пиренейских орденов были куда более ограниченными, в сравнении, скажем, с потенциалом тамплиеров. Главной, и почти единственной военной задачей этих монашеских братств была оборона крепостей.
Однако слабость этих рыцарских религиозных союзов тоже не стоит преувеличивать. Огромные пожертвования, большие финансовые льготы и значительная до середины XIII века военная добыча превратили испанские и португальские ордена в крупнейших собственников. Накопленные богатства позволяли им проводить достаточно независимую политику, вмешиваться во внутригосударственные дела и даже выступать в роли арбитров на межнациональном уровне. Очень частыми были случаи, когда то или иное братство возглавлял член королевской семьи. Особенно отличался таким взаимопроникновением государственных и религиозных структур португальский орден Авиш. Один из его великих магистров в XIV веке стал португальским королем, больше того, сама эта династия, правившая до 1580 года, получила название Авишской. Крупнейшим сановником другого военно-монашеского объединения — ордена Христа — был знаменитый португальский принц Генрих Мореплаватель.
