Алексей Чичкин - Анатомия краха СССР. Кто, когда и как разрушил великую державу
Так или иначе, но решение ЦК о хрущевских перегибах в отношении сталинского периода и лично Сталина не состоялось: как рассказал автору один из работников «Правды» тех лет, первоначально одобренный Брежневым и Сусловым в конце 1968-го проект такого постановления должен был публиковаться в «Правде» 21 декабря 1969 г. Но уже весной 1969-го Суслов, поддержанный, в частности, Андроповым, усомнился в целесообразности такого документа. Который, отметим, хотя был секретным, но о нем вскоре узнали на Западе, в Китае, «титовской» Югославии. Началась одновременная кампания западных, югославских СМИ и лидеров ряда западных компартий против этого решения. Причем с угрозами последних публично отказаться от участия в предстоящем международном совещании компартий (см., напр.: «Аль-Кодс» («Святой город»). М., 1994. № 20; http: //www.globoscope.ru/content/articles/1868/).
Всё же Брежнев и его ближайшее окружение сперва не поддавались на ту кампанию: в советских и ряде «просоветских» восточноевропейских СМИ (в основном в румынских, а также в болгарских, восточногерманских, да и в монгольских) проводилась линия в поддержку такого документа; она же стала проводиться и в советской кинематографии, публицистике, историографии. Тот же вопрос обсуждался на встрече премьер-министра СССР А. Н. Косыгина с Чжоу Эньлаем в Пекинском аэропорту в сентябре 1969-го.
Но к ночи на 21 декабря 1969-го по настоянию Суслова и Андропова было решено отменить «просталинское» постановление ЦК и, соответственно, не публиковать его. А состоявшееся в середине июня 1969 г. международное совещание ориентирующихся на СССР компартий «обошлось» не только без решений по восстановлению единства мирового коммунистического движения, а наоборот: китайская компартия и её позиция в декларации этого форума были подвергнуты резкой критике.
Плюс к тому, стали сходить на «нет» экономические реформы, инициированные Косыгиным со второй половины 1960-х и сперва поддержанные Брежневым. А экономическую и особенно политическую небезопасность этих преобразований оспаривали, в частности, Андропов и Суслов.
В связи с покушением на Брежнева, отношениями Андропов-Косыгин, карьерой Горбачева и планами Андропова, небезынтересно мнение историка и экономиста Михаила Антонова (см.: http: //chri-soc.narod.ru/ant_glava_8.htm): «…Исподволь готовясь к «охоте» на самого Генсека, Андропов усыплял его бдительность, время от времени открывая зачатки антибрежневских заговоров… Постепенно из членов Политбюро ЦК, пришедших к власти вместе с Брежневым, удалялись его бывшие соратники. К 1979 г. в Политбюро, из его первоначального состава (ноябрь 1964 г. — А. Ч.) остались только Брежнев, Косыгин и Подгорный.
Косыгин, хотя и относился к Андропову резко отрицательно, на верховную партийную власть не претендовал, да к этому времени уже сам стал почти полным инвалидом… Андропов же подсказал Брежневу (в 1977 г. — А. Ч.) и кандидатуру Тихонова на пост заместителя председателя, а потом и председателя Совета министров СССР, а… Тихонов был его старый друг. Для Андропова — старики из днепропетровского клана (включая Тихонова. — А. Ч.) были менее опасны, чем ленинградская (группирующаяся вокруг Романова) или белорусская (возглавляемая Машеровым и Мазуровым) группировки…
Кстати, «именно Андропов… рекомендовал ввести в Политбюро андроповского ставленника из молодых — Горбачёва, чтобы нейтрализовать влияние относительно молодого Романова. Реальная же власть из ЦК КПСС в КГБ СССР».
И далее: «…Любимец Брежнева Черненко («Костя») мог бы оказаться конкурентом Андропову, из всех членов Политбюро он был самым здоровым. Но… однажды во время отдыха на юге в 1983-м (в Крыму. — А. Ч.) он поужинал в семье министра госбезопасности Украины Федорчука (осенью 1982-го он стал главой КГБ СССР… — А. Ч.), покушал рыбки домашнего копчения, а через несколько часов его с признаками сильнейшего отравления отправили в Москву. Здоровье его оказалось сильно подорвано…».
По данным М. Антонова, «на совести Андропова немало и других внезапных смертей среди членов высшего советского руководства. Внезапно, при невыясненных обстоятельствах, умер секретарь ЦК КПСС Кулаков (в июне 1978-го в возрасте 60 лет… — А. Ч.), отвечавший за сельское хозяйство».
Между прочим, президент Франции Валерии Жискар д’Эстэн отмечал, что ему Брежнев в 1977 и 1978 гг. называл Ф. Д. Кулакова своим преемником (см., напр.: Жискар д’Эстен В. Власть и жизнь. М., 1990; http: //www.newsland.ru/News/Detail/id/446023/).
Согласно Антонову, «это дало Андропову возможность провести на этот пост своего ставленника Горбачёва». Затем «…погиб в автомобильной катастрофе кандидат в члены Политбюро, первый секретарь КП Белоруссии Машеров, пользовавшийся большой популярностью в народе».
Словом, очень многие аналитики склонны считать все эти факторы и события, включая покушение на Брежнева, единой, чуть ли не «андроповской» или даже якобы «андроповско-сусловской» линией как по усугублению конфронтации СССР с Китаем, так и по сокращению дееспособности КПСС и ее руководства (см., напр.: «Голос Империи». М., 2003. № 3(6); «Atlantic Review». New York, january-1984; «Губернiя». М., 2008. № 21; «Народная газета». Минск, 13.03.2008 г; «Хунци» («Красное знамя»). Пекин, 1973. № 3; http: //www.badnameofrussia.ru/Andropov-Jurii.html; http: //www.bg-znanie.ru/article.php? nid=1567).
Так или иначе, событие 22 января 1969 г. существенно повлияло на характер «брежневской» внутренней и внешней политики, и, соответственно, на негативное развитие ситуации в СССР и КПСС.
Почему советские газопроводы «предпочли» Украину?
Нынешняя ситуация с экспортным транзитом российского газа через Украину превзошла, что называется, даже самые гипотетические прогнозы насчет антироссийских действий Киева в этом вопросе. В любом случае, у Запада появился весомый стимул для ускорения реализации газопроводных проектов с юга и юго-востока бывшего СССР в зарубежную Европу и Турцию в обход не столько Украины, сколько России («Набукко», «Белый поток», Транскаспийский). Но «привязка» советского газоэкспорта к транзиту через Украину состоялась примерно 30 лет тому назад…
В первой половине 1970-х гг. в руководстве страны обсуждались две концепции ее экономического развития (эта тема подробно рассматривалась в «Столетии» — см. «На газовой игле», 9 декабря 2008 г.). Первая — «косыгинская» — предусматривала преимущественное развитие перерабатывающих отраслей. Особенно в азиатском регионе страны, то есть на базе имеющихся там разнообразных природных, а также трудовых ресурсов.
Очевидно, что реализация такой концепции требовала крупных, причем долгосрочных капиталовложений, и не обещала быстрого эффекта. Но в тот период социально-экономическое положение СССР, по многим взаимосвязанным причинам, ухудшалось (гонка вооружений с США и НАТО, конфронтация с Китаем, последствия хрущёвской социально-экономической политики, особенно в сельском хозяйстве и т. п.). Поэтому требовались сравнительно быстрые, точнее — «быстроэффективные» решения по исправлению ситуации. И прежде всего на потребительском рынке, где нарастал дефицит всё большего ассортимента качественных товаров и услуг.
Но 35 лет тому назад — с октября — ноября 1973 г. резко пошли вверх мировые цены на нефть, а с декабря 1973-го — и на газ. Это было связано в первую очередь с тем, что почти все арабо-исламские государства, экспортирующие нефть и нефтепродукты, либо ограничили, либо вообще прекратили на несколько месяцев поставки нефти и газа тем западным странам, которые поддерживали Израиль (в октябре 1973 г. состоялась новая арабо-израильская война).
В такой ситуации западно- и центральноевропейские страны предложили СССР не участвовать в упомянутом «нефтяном эмбарго», а, наоборот, увеличивать экспорт на Запад нефти и особенно газа. В обмен на необходимые для этого кредиты и технологии.
Упомянутые обстоятельства сыграли решающую роль в выборе второй концепции развития СССР, сторонниками которой были Брежнев и «брежневская» группа в руководстве страны, куда более влиятельные, чем «косыгинцы». Суть этой концепции — наращивание советского нефте- и газоэкспорта (и вообще сырьевого экспорта) в Европу, а с помощью «нефтегазодолларов» — быстрое насыщение внутреннего рынка с помощью импорта как высокотехнологичной продукции, так и товаров массового спроса. И, что называется, процесс пошел. И в конце осени 1978-го начал работать первый евроазиатский газопровод из СССР через Украину: Оренбург — Ужгород. Затем были построены, опять-таки через Украину, другие аналогичные газопроводы (Уренгой — Помары — Ужгород, «Союз», «Сияние Севера»).
Когда обсуждались вопросы размещения сети экспортных газопроводов на западе СССР, Косыгин, Мазуров, Машеров, Долгих и Катушев предлагали принцип «равных возможностей». То есть, равномерное распределение этой сети по территории Белоруссии, Украины и Молдавии, в том числе с учетом фактора минимального расстояния перекачки газа до западной границы СССР. Что достигалось прежде всего через Белоруссию. «Косыгинцы» считали, что в случае равномерности распределения газотранзита по Украине, Белоруссии и Молдавии руководство какой-либо из этих республик не сможет располагать существенно большим влиянием в советском руководстве и «подминать» под себя другие республики.
