Леонид Млечин - КГБ. Председатели органов госбезопасности. Рассекреченные судьбы
Генеральный секретарь исполкома Коминтерна Георгий Димитров 7 ноября 1937 года записал в дневнике, что на обеде у Ворошилова после праздничной демонстрации Сталин сказал:
— Мы не только уничтожим всех врагов, но и семьи их уничтожим, весь их род до последнего колена…
Анастас Иванович Микоян вспоминает, что без разрешения Сталина нельзя было звонить в НКВД. Было принято решение, которое запрещало членам политбюро вмешиваться в работу наркомата внутренних дел. Имелось в виду, что члены политбюро не смеют ни за кого вступаться.
Молотов приказал своим помощникам письма репрессированных не включать в перечень поступивших бумаг. Он не считал нужным кого-то миловать. Ведь массовые репрессии не были для него ошибкой. Это была политика, нужная стране.
Председатель Военной коллегии Верховного суда СССР Василий Васильевич Ульрих потом доложит, что за два ежовских года Военная коллегия приговорила «к расстрелу 36 514 человек, к тюремному заключению 5643 человека. Всего 42 157 человек». Любое дело они рассматривали не более 10–15 минут, иначе не сумели бы достичь такой фантастической производительности.
Ульрих расстреливал почти исключительно знакомых. Это были люди, с которыми он сидел на совещаниях и пленумах, вместе проводил выходные дни, отдыхал в Соснах, в Барвихе…
В 1937 году было арестовано за контрреволюционные преступления 936 750 человек, в 1938-м — 638 509. В 1937-м расстреляли 353 074 человека (то есть больше, чем каждого третьего). В 1938-м — 328 618 (каждого второго).
В лагерях и тюрьмах сидело миллион триста тысяч человек. Органы НКВД только за шпионаж в 1937 году осудили 93 тысячи человек. Сколько же шпионов было в стране!
Каждый начальник управления действовал в меру своей фантазии. Например, в Новосибирске был отдан приказ арестовать как германских шпионов всех бывших солдат и офицеров, которые в Первую мировую войну попали в немецкий плен…
ХОТЕЛ ЛИ МАРШАЛ СТАТЬ ДИКТАТОРОМ?Под руководством Сталина Ежов провел массовую чистку Красной армии. Она началась с расстрела маршала Тухачевского и еще семи крупных военачальников.
Есть люди, которые и по сей день считают, что маршал Тухачевский поддерживал тесные отношения с изгнанным из страны Троцким, готовил государственный переворот и свержение Сталина, собираясь стать диктатором. Материалы суда над маршалом и его товарищами они читают как подлинный документ. Многие из тех, кто был возмущен расстрелом Тухачевского, тоже, нисколько его не осуждая, полагают, что нет дыма без огня: наверняка амбициозный маршал строил какие-то политические планы.
Имели ли эти подозрения и предположения реальную основу?
Фамилия Тухачевского замелькала в делах госбезопасности задолго до его расстрела. Доктор исторических наук Олег Хлевнюк нашел в рассекреченных теперь архивах документы, свидетельствующие о том, что в первый раз Тухачевского чекисты предложили арестовать еще в 1930 году.
Работники ОГПУ раскрыли очередной «заговор» — на сей раз в Военной академии. Выбили из арестованных показания о том, что глава заговора — Тухачевский. Обвинение то же: заговорщики собирались убить Сталина и захватить власть.
10 сентября 1930 года председатель ОГПУ Менжинский доложил Сталину, отдыхавшему на юге: «Арестовывать участников группы поодиночке — рискованно. Выходов может быть два: или немедленно арестовать наиболее активных участников группировки, или дождаться вашего приезда, принимая пока агентурные меры, что-бы не быть застигнутым врасплох. Считаю нужным отметить, что сейчас все повстанческие группировки созревают очень быстро и последнее решение представляет известный риск».
Сталин не спешит с ответом. Он пишет Орджоникидзе: «Стало быть, Тухачевский оказался в плену у антисоветских элементов и был сугубо обработан тоже антисоветскими материалами из рядов правых. Так выходит по материалам. Возможно ли это? Конечно, возможно, раз оно не исключено».
Потрясающая реакция. Сталин фактически признает, что чекистские материалы могут быть подлинными, а могут быть фальшивыми, то есть ОГПУ ничего не стоит сфабриковать заговор… Осенью Сталин, Орджоникидзе и Ворошилов устроили Тухачевскому очную ставку с арестованными и признали его невиновным. Тухачевский был еще нужен.
23 октября 1930 года в письме Молотову Сталин написал: «Что касается дела Тухачевского, то последний оказался чистым на все 100 процентов. Это очень хорошо».
Характерно, что ОГПУ выговора за фабрикацию дела не получило. За что ругать-то? Чекисты действовали по установленной для них методологии: органы выбивали показания на всех, а Сталин выбирал, что ему нужно в данный момент. Ненужное ждет своего часа…
Самое интересное, что ряд сотрудников ОГПУ открыто говорили в 1931 году, что арест военных — это дутое дело. Но Сталин приказал считать это «групповой борьбой против руководства ОГПУ», 6 августа 1931 года политбюро приняло решение убрать из госбезопасности «сомневающихся».
Сталин в тот же день подписал директивное письмо для ЦК нац-республик, крайкомов и обкомов:
«Поручить секретарям национальных ЦК, крайкомов и обкомов дать разъяснение узкому активу работников ОГПУ о причинах последних перемен в руководящем составе ОГПУ на следующих основаниях:
1. Тт. Мессинг и Вельский отстранены от работы в ОГПУ, тов. Ольский снят с работы в Особом отделе, а т. Евдокимов снят с должности начальника секретно-оперативного управления на том основании, что…
б) они распространяли среди работников ОГПУ совершенно не соответствующие действительности разлагающие слухи о том, что дело о вредительстве в военном ведомстве является „дутым“ делом;
в) они расшатывали тем самым железную дисциплину среди работников ОГПУ…
ЦК отмечает разговоры и шушуканья о „внутренней слабости“ органов ОГПУ и „неправильности“ линии их практической работы как слухи, идущие без сомнения из враждебного лагеря и подхваченные по глупости некоторыми горе-„коммунистами“».
Разработка Тухачевского продолжилась. Причем некоторые сообщения были фантастическими. Агент Зайончковская, дочь бывшего генерала царской армии, сообщила в 1934 году: «Из среды военной должен раздаться выстрел в Сталина… Выстрел этот должен быть сделан в Москве и лицом, имеющим возможность близко подойти к т. Сталину или находиться вблизи его по роду своих служебных обязанностей».
Тогдашний начальник Особого отдела ГУГБ НКВД Гай написал на донесении:
«Это сплошной бред глупой старухи, выжившей из ума». Но ее донесения продолжали ложиться в дело Тухачевского.
Подлинную цену Тухачевскому Сталин знал, и талантливый военачальник становится заместителем наркома обороны, потом первым заместителем, получает маршальские звезды, избирается кандидатом в члены ЦК.
Но в 1937-м настала очередь военных.
Многие историки полагают, что если Тухачевский и не был немецким шпионом, то уж точно пал жертвой немецкой разведки, которая подсунула чекистам умело сфабрикованную фальшивку, так называемую красную папку, а подозрительный Сталин ей поверил… Однако Сталин не был легковерным человеком.
Маршал Тухачевский, разумеется, не являлся немецким шпионом, но был германофилом, поклонником немецкой армии, как и почти все высшее руководство Красной армии в те годы.
В те годы германский военный опыт тщательно изучался советскими военачальниками. Сменивший Троцкого на посту наркома по военным и морским делам Михаил Васильевич Фрунзе, высоко ценивший генеральный штаб немецкой армии, писал: «Германия до самого последнего времени была государством с наиболее мощной, стройной системой организации вооруженных сил».
Советским военачальникам нравился ярко выраженный наступательный дух немецкой армии. Историки говорят об уважительном, а то и восхищенном, с оттенком зависти отношении командиров Красной армии к немецкой армии.
Когда немецкие танкисты и летчики летом 1941-го обрушились на Красную армию, отступающие советские командиры не подозревали, что оружие, которым немцы воевали против России, создавали для немцев сами русские. И что немецкие генералы, которые в 1941-м вторглись в Россию, учились военному делу в нашей стране.
Первое соглашение о сотрудничестве Красной армии и рейхсвера было подписано в августе 1922 года. Версальский договор лишил разгромленную Германию права создавать современное оружие. Политбюро предоставило немецкой армии право строить военные объекты на территории Советской России, проводить испытания военной техники и обучать личный состав. В ответ немцы щедро делились с Красной армией своими военными достижениями.
В Липецке закрыли летную школу Красной армии, и там теперь стали учиться немецкие летчики. Многие знаменитые немецкие асы прошли через эту школу.
