Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты
«…В таком случае, – возразил Барклай, – отступим еще далее».
До этого времени совещание происходило с большим спокойствием и вполне благопристойно, но предложение Барклая раздражило Беннигсена; в порыве гнева он вскочил со своего стула и стал прохаживаться по комнате своими длинными ногами, плюя, как никогда, и постоянно повторяя: «Еще отступать, всегда отступать; хорошо известно, что господин Барклай очень любит отступления».
По взбешенному виду Беннигсена я подумал, что он поколотит бедного Барклая, который, совершенно ошеломленный его выходкою, принял еще более растерянную позу, чем обыкновенно, и состроил такую жалкую и несчастную физиономию, что возбудил во мне сожаление. Он несколько раз раскрывал рот, чтобы говорить, но постоянно мог только произнести: «ваше превосходительство…» Беннигсен всякий раз прерывал его целым потоком брани. Наконец фельдмаршал[26], наскучивши этой сценой, решил положить ей конец. Заморгав своим единственным уцелевшим глазом, он сказал Беннигсену: «Зачем вы горячитесь, любезный генерал. Вы знаете, как я вас люблю и уважаю. Вам стоит только высказать нам ваше мнение, и мы с ним согласимся».
Немного смягченный, Беннигсен подошел к столу, но, возвращаясь к своему месту и проходя мимо Барклая, он не смог сдержаться, чтобы не сказать ему еще:
«Что, отступать! Я думаю, что вы очень недовольны, генерал, что у вас нет еще другой Москвы, которую можно было бы отдать неприятелю».
Прошу прощения за длинную цитату, но она информативна. Такие настроения царили в среде высшего генералитета в то время. Видно, что патриотизмом охвачены все, даже ганноверец Беннигсен. Видно, как подавлен Барклай, вспомним, что писали современники про его поведение во время Бородинского сражения: он искал смерти в самых опасных и горячих местах, вокруг него были перебиты почти все его адъютанты, а под ним убито несколько лошадей… Остаток жизни посвятил написанию самооправдательных сочинений. И ведь очевидно, что не виноват он был в вынужденном отступлении русских войск перед подавляющими силами противника, но… ему вменяют в вину даже то, в чем он не был ответственен. Москву отдавал не Барклай, а уже Кутузов. Но это никому не приходит в голову, потому что во всех головах уже утвердился вердикт: «Во всем виноват Барклай». Не политиком был Барклай, хоть и министром, не умел формировать о себе благоприятного мнения. Сделал много полезного для армии, но никто этого не оценил. Так на фоне драмы всей России разворачивались личные драмы…
Генерал Ермолов в своих записках писал о Барклае: «нетверд в намерениях, робок в ответственности… Боязлив перед государем, лишен дара объясняться». Однако же в интересах дела Барклай не побоялся отослать из действующей армии не только генерала Беннигсена, но и брата самого императора Александра – цесаревича Константина.
Удаленного Барклаем Беннигсена вернул в армию Кутузов. Считается, что он исправлял должность начальника штаба объединенных армий, но официально, кажется, так и оставался без должности. Барклай же, отчасти потому, что не выдержал отрицательного против себя настроя, а отчасти потому, что был не нужен Кутузову, покинул армию 21 сентября 1812 года. Беннигсен же повторно был отправлен из армии уже самим Кутузовым в конце октября за интриги и доносы. Свалить Кутузова оказалось ему не под силу.
После отъезда Беннигсена в главной квартире стало спокойнее, «генеральская оппозиция» притихла. Прибывший в октябре еще один командующий армией генерал от кавалерии Александр Петрович Тормасов держал себя скромно.
Он родился в Москве в 1752 году в семье, как бы сейчас сказали, военной интеллигенции. В те времена наиболее образованную часть военной среды составляли флотские и инженерные специалисты и их дети, которым родители старались дать хорошее образование. Репутацию образованных в те годы имели Кутузовы, Тучковы, Кутайсовы, Тормасовы, отпрыски родовой аристократии – Голицыны, Воронцовы, Горчаковы, всех не перечислишь. Также был высок уровень культуры и образованности в среде остзейских немцев, которые весьма охотно выбирали военную стезю и при этом были патриотичны и верны своему российскому отечеству – Палены, Сиверсы, Остен-Сакены, Тизенгаузены, тот же Барклай и многие другие.
Тормасов был из семьи флотского офицера. Вместе с Кутузовым участвовал в сражении при Мачине, дослужился до генеральских чинов, воинскую службу чередовал с административной – был военным губернатором. До назначения командующим Третьей Западной армией служил на Кавказе.
В ходе Отечественной войны достойно противостоял на южном фланге корпусам Шварценберга и Ренье. Затем его армию объединили с Дунайской под командованием адмирала Чичагова, и в результате Тормасов оказался несколько не у дел, являясь, по сути, не более чем помощником при Кутузове. Дальнейшей военной карьеры он не сделал и в 1813 году, участвуя в заграничных походах, попросился в отставку, ссылаясь на здоровье…
Павел Васильевич Чичагов, принявший армию у Тормасова, родился в 1767 году в Петербурге в семье адмирала. Он успешно делал карьеру – сначала военно-морской офицер, затем адмирал и, наконец, министр морских сил. Все свои должности исполнял как умный и дельный человек, но не всегда готовый к компромиссам. В павловское правление прослыл якобинцем, имея желание жениться на иностранке и будучи последовательным сторонником необходимости освобождения крестьян.
Если бы на этом и закончилась его карьера, он остался бы в истории умным, честным, прогрессивным военно-морским и государственным деятелем. Однако судьба сыграла с ним плохую шутку. Император Александр, не слишком симпатизируя Кутузову, направил Чичагова на смену Михаилу Илларионовичу для ведения переговоров с Блистательной Портой по заключению мирного договора после войны 1805–1811 годов, назначив его главнокомандующим Дунайской армией, Черноморским флотом и генерал-губернатором Молдавии и Валахии. Однако Кутузов, сам будучи искусным дипломатом, успел заключить мирный договор до прибытия Чичагова и по справедливости пожать те лавры, которые он сам и взрастил. А морской адмирал и министр сделался командующим сухопутной армии, которой пришлось играть важную роль в роковые дни 1812 года.
А вот с этой ролью Павел Васильевич справиться не сумел. Руководил войсками на Березине, которые должны были преградить путь отступающей армии Наполеона, слабо. Прямые приказы Кутузова по созданию укрепленного лагеря у Борисова и перекрытию Зембинских дефиле[27] не выполнил. В результате армия противника во главе со своим предводителем выскользнула из, казалось бы, прочно поставленного капкана. Возможно, не он один был виноват, что на Березине упустили Наполеона, но он определенно был виноват, не исполнив прямых приказов, отданных ему. В результате остаток жизни, которая обещала быть блестящей в соответствии с данными ему Богом дарованиями, провел за границей и умер в 1834 году английским подданным. Ну зачем ему надо было делаться командующим Дунайской армии? «Беда, коль сапоги начнет тачать пирожник…»
Счастливее складывались обстоятельства еще одного командующего на другом, северном, фланге театра боевых действий – генерал-лейтенанта Петра Христиановича Витгенштейна, родившегося на Украине в 1768 году. Он набирался боевого опыта в Польше и на Кавказе. Особенно много и хорошо сражался в войнах с Наполеоном в 1805 и 1806–1807 годах в качестве кавалерийского генерала, затем в русско-шведской войне командовал отрядом легких войск.
Войну 1812 года он начал командиром пехотного корпуса. Основная часть Первой и Второй Западных армий отступала на восток, к Смоленску и Москве, а корпус Витгенштейна оставили прикрывать важное петербургское направление, столицу с двором, министерствами, ценностями. Положение было серьезное – северная столица готовилась к эвакуации. Корпус Витгенштейна пополнялся все новыми силами, на Северную Пальмиру враг не пошел, но на фоне тяжелейшей трагедии – сдачи Москвы – общественное мнение поверило в полководческое дарование Петра Христиановича, молва закрепила за ним неофициальный титул «спасителя Петербурга», он был награжден и получил чин генерала от кавалерии.
Мы уже не в первый раз упоминаем общественное мнение. Вроде бы самодержавная монархия, едва ли не восточная деспотия, особенно если глядеть из Лондона, а общественное мнение в России было и играло немалую роль – с ним считались. Император Александр только подписал рескрипт, назначающий командовать русскими войсками Кутузова, назначило же его командовать и в итоге быть спасителем отечества общественное мнение.
Котировки Витгенштейна как спасителя Петербурга были настолько высоки, что репутация его из-за Березины не пострадала. Более того, когда в ходе Заграничного похода весной 1813 года скончался Кутузов, российский император назначил новым главнокомандующим именно Петра Христиановича.
