Владимир Мединский - О русском рабстве, грязи и «тюрьме народов»
Полузабытая слава
Увы, еще раз вынужден подчеркнуть: не умеем мы помнить своей славы. Семилетняя война почти забыта, даже профессиональные историки плохо помнят, что это за событие. Если бы не упомянутый выше фильм «Виват, гардемарины!», большинство россиян и вообще не имели бы о ней никакого представления. Так, несколько фраз в учебниках по истории за 9-й класс и только.
А ведь это война очень славная для России.
Во-первых, в этой войне Россия впервые участвовала в европейской политике на равных, как одна из великих держав. Некоторые историки даже считают, что именно в ходе этой войны мы впервые стали субъектом большой европейской политики. Политика велась агрессивными, жестокими средствами. Но это, увы, в духе того времени. Россия ничем не была хуже других, даже выигрывала в чем-то: не зря же немцы в Восточной Пруссии хотели войти в состав Российской империи. А вот жители Померании входить в состав Швеции никак не просились, и жители Ганновера были в ужасе от французской оккупации.
Во-вторых, европейские державы в этой войне были большими агрессорами, чем мы. И вели они себя намного эгоистичнее. В ходе Семилетней войны у русских сложилось довольно пренебрежительное отношение к европейцам, в том числе и к союзникам. Французов стали называть «лягушатниками» не во время нашествия Наполеона на Россию, а как раз в эту эпоху.
Что же до союзников Пруссии — британцев, то именно тогда появилась одна солдатская песня. Она грубая, но привести ее стоит. Речь в ней идет о герцоге Мальборо, предке Уинстона Черчилля, одном из командующих британской армией.
Мальбрух в поход собрался,
Нажравшись кислых щей.
В походе обосрался
И помер в тот же день.
Четыре генерала
Портки его несли,
А двадцать два капрала
Говно из них трясли.
Его похоронили,
Где рядом был сортир,
А сверху положили
Обосранный мундир.
Жена его сидела
На траурном горшке
И жалобно пердела
С бумажкою в руке.
Дальше следуют еще 5 куплетов, для печати совершенно непригодных.
В общем, на русских произвели сильное впечатление трусливость британских войск и непоследовательность их командования.
В-третьих, русские войска в ходе Семилетней войны не раз покрыли себя неувядаемой славой. Ведь именно мы наголову разбили «непобедимого» Фридриха Прусского.
Действительно ли русские наступали вопреки приказам робкого начальства, как это показано в фильме «Виват, гардемарины!», — не уверен… История о таком эпизоде умалчивает.
Но история много чего сообщает не менее важного.
При Гросс-Егерсдорфе один из немецких военачальников писал, что даже смертельно раненные русские оставались в строю, и в свой последний час целовали стволы своих ружей: прощались с жизнью и с оружием. Солдаты Фридриха вели себя иначе… Именно тогда потрясенный стойкостью русской пехоты Фридрих Великий (а он-то уж знал толк в военном деле!) произнес фразу, которую мы, к сожалению, не помним, а ведь ее[166] бы надо на красном кумаче написать и в каждую воинскую часть России: «Русского солдата мало убить. Его надо еще и повалить!»
Ну и в целом, результаты военных действий: Фридриха разбили — это факт! Завоевали часть вражеской территории — факт! Сыграли в общеевропейской войне самую решающую роль — тоже факт!
Сколько оснований горделиво расправить плечи, осознать себя наследниками великих воинов и славных побед! Немцы поставили Фридриху Прусскому памятник и запомнили его как великого полководца (постоянно битого русскими войсками!). А мы как будто и не гордимся Куненсдорфом и Гросс-Егерсдорфом… Да и слова самого Фридриха о русском солдате — величайшую оценку соперника, врага, воина-профессионала — тоже не помним. Стыдно!
Разделы Польши
Даже разделы Польши не стали временем рождения мифа.
Итак, Московия была одной из маловажных стран на окраине цивилизованного мира. Российская империя самостоятельно стала одной из европейских империй. Она совершила то, на что Московия вообще была не способна: победила своего извечного соперника — Речь Посполитую.
Российская империя в 1770-е годы оказывается настолько сильнее Речи Посполитой, что начала делить ее вместе с двумя самыми сильными государствами германского мира — Австрийской империей и Пруссией.
Сначала Россия вообще-то пыталась отвергнуть планы Пруссии о разделе Польши, хотя и не из благородных побуждений. Она хотела бы держать ее в своей и только своей сфере влияния, ни с кем не делиться.
Для того Екатерина II в 1764 году и посадила на престол Речи Посполитой своего любовника, т. е. простите, «фаворита», как принято говорить о коронованных особах, Станислава Понятовского. Был такой расчет — постепенно создать зависимое от Российской империи польское государство во главе со «своим» королем, но идущее «в фарватере» русской политики.
Шла очередная Русско-турецкая война 1768–1774 годов. Она оказалась затяжной и оттягивала на себя большие русские военные силы. Пруссия активно предлагала разделить «бесперспективное» государство — Речь Посполитую. Притом существовала реальная угроза военного союза Пруссии с Австрией против России, если Российская империя откажется открывать второй фронт. Война с Австрией и Пруссией была уж очень не нужна в тот момент России, поэтому желание срочно улучшить отношения с двумя немецкими государствами и заставило Российскую империю пойти на «мирное соглашение» с ними… За счет Польши. То есть, подчеркну, по российскому плану Польша должна была оставаться единым, крупным европейским государством. При этом в перспективе речь могла идти о некой «унии» с Российской империей, правда, в роли, конечно, «младшего брата и союзника». Но, как говорится, международная обстановка этим планам не способствовала. Для плана «мягкого кооптирования» Речи Посполитой в союз с Россией нужны были мир и стабильность. Стабильности тогда в Европе, как обычно, не хватало.
В 1772 году в Петербурге три державы заключили конвенцию о частичном разделе Речи Посполитой, и войска каждой из них заняли «свои» территории. Свои зоны оккупации, если называть вещи своими именами. В 1773 году польский сейм легитимно признал частичный раздел страны (а интересно, куда бы он делся?).
С перепугу поляки, наконец, стали укреплять уже почти совсем загубленное ими государство. Конституция 1781 года отменяла положения «шляхетской» Радомской конституции, которой присягнул король. Казалось, Польша вскоре изменится до неузнаваемости. Но не тут-то было!
Напомним, согласно Радомской конституции 1505 года, шляхтич имеет право на конфедерацию, то есть на объединение с другими шляхтичами, на создание своего рода частного государства. Шляхтич имеет право на рокош — официальный бунт против короля и правительства! Европейская история нового времени не знает более прецедентов столь нелепой, доведенной до полного абсурда дворянской «самостоятельности». Яркий пример того, как интересы одной личности, доведенные до абсурда,[167] противопоставленные интересам общего, целого, ведут к развалу страны и трагедии ее народа. При том, отмечу, в действительности, речь, конечно, не шла об интересах и свободах мелкого и среднего дворянства. Шла перманентная борьба за «власть и бюджет» между крутыми магнатами, которые и использовали положения Радомской конституции, чтобы не допустить усиления какого-либо одного клана, «дорвавшегося» временно до управления страной. Именно им не нужна была сильная королевская власть. Именно магнаты и выступали наиболее ярыми защитниками своих «природных прав и свобод». Так они и порешили, что по-прежнему никто не смеет покуситься на эти священные права!
Трое польских магнатов собрались в местечке Тарговцы, под Уманью, и провозгласили Акт конфедерации. Их имена прекрасно известны в современной Польше и вызывают скрежет зубов у поляков. Это — К. Брпаницкий, С. Жевуский, Ф. Щенсный-Потоцкий. Три изменника. Говорят, в общем, этот Акт собственноручно редактировала Екатерина II, а в 1792 году, прямо в день провозглашения Акта Тарговицкой конфедерации, войска Российской империи пересекли границу Речи Посполитой. Вскоре и Пруссия начала «встречную» интервенцию.
Фактически в Польше шла гражданская война, и страны-оккупанты поддерживали одну из сторон.
Речь Посполитая была быстро оккупирована и вскоре Австрия, Пруссия и Российская империя в Петербурге подписали Конвенцию о втором разделе Речи Посполитой.
Зимой 1793–1794 годов было спокойно. А в марте грянуло знаменитое Польское восстание 1794 года под руководством легендарного Тадеуша Костюшко.
Польское восстание началось под лозунгами национальной единой Польши, воссоединения земель, отторгнутых Российской империей, Австрией и Пруссией, заодно, правда, хотели «назад» все земли Украины и Белоруссии.
