Владимир Понизовский - Заговор генералов
- Подготовку и сами аресты прошу поручить штабу восстания, - снова поднялся Василий.
Так и решили. Чхеидзе и товарищу председателя Исполкома Скобелеву предложили довести об этом решении Совдепа до сведения Временного правительства.
О том, что великий князь Михаил в данную минуту обретается всего в нескольких кварталах от Таврического, где ведет беседу с членами Временного правительства и в том числе с министром юстиции и вторым товарищем председателя Исполкома Совета, никто из депутатов не знал.
5
В дом Павлуцких прибежал якут-возница:
- Уцицельница! Твоя пельцер грузя - умом сошел! У Зины захолонуло сердце:
- Где он?
- В лавке!
Лавка купца Игумнова была на краю Покровского.
На ходу надевая полушубок, учительница бросилась туда. У лавки, как всегда, толпился народ - и односельчане, и приезжие из соседних наслегов. Еще издали Зина увидела Серго. На крыльце, над толпой что-то кричит, машет рукой, в которой скомкана лисья шапка, буйные кудри растрепались.
Подбегая, услышала:
- Революция! Царя Николашку скинули!.. Теперь вы все - свободные люди! От чиновников, от своих тойонов свободные!..
Тут только она поняла. Остановилась. Перевела дух. Вот что означает одно-единственное слово в телеграмме, которую она получила от мужа сегодня утром: "Поздравляю".
Серго уже больше двух недель как оставил Покров-ское - объезжал свои "владения", свои "пол-Европы", как он говорил. Телеграмма была из поселка Синек верстах в сорока отсюда.
Зина протиснулась к крыльцу. Серго - прямо на людях - обнял ее, подхватил на руки, начал целовать:
- Революция! Понимаешь, революция!
- Надень шапку, сумасшедший, простудишься! Застегнись! Закутай шею! Откуда ты узнал?
- Товарищи сообщили. Они в Якутске уже два дня как узнали. Меня искали по всем наслегам - специально человека послали. Приказано срочно явиться! Будем старую власть выметать, новую создавать. Собирайся - и едем!
- Что ты! У меня же школа. Дети... Он нахмурился. Опустил голову:
- Да... Не подумал... Нельзя их бросать...
- Ты поезжай. А я приеду, как только смогу.
- Да, я должен ехать! В больнице без меня управятся. Мне нужно немедленно в Якутск!
Он снова обнял, подхватил жену на руки:
- Го-го-го, Зиночка! Такое теперь начинается! Земля во сто раз быстрей закружится!..
6
Спустя час после того как Николай Романов поставил свою подпись под манифестом об отречении, дворцовый комендант Воейков распорядился дать сигнал об отправлении императорского поезда. Конечным пунктом маршрута был обозначен Могилев.
Приближенные еще не теряли надежды, что государь, очутившись в Ставке, среди преданных войск, отменит свое поспешное решение, и все возвратится на круги своя.
Сам же Николай без промедления отошел ко сну. Но прежде достал тетрадь в черной шагреневой коже, перелистал чистые линованные страницы и старательно записал впечатления этого бурного дня, завершив их фразой: "В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством пережитого. Кругом измена, и трусость, и обман!"
На следующий день, поспав долго и крепко, проснувшись далеко за Двинском, он отметил, что за окном солнце и мороз, почитал книгу о Юлии Цезаре, а затем, за обедом в салон-вагоне, старательно пережевывая мясо, сказал дворцовому коменданту:
- Передайте Родзянке следующие мои пожелания: из Могилева я хочу проехать в Царское Село. Там я буду проживать в Александровском дворце, а затем намерен отбыть с семьей в порт Романов на мурманском берегу и далее к кузену Георгу в Великобританию.
Повеление было немедленно выполнено. Вскоре поступила ответная шифротелеграмма:
"Его императорскому величеству. Временное правительство разрешает все три вопроса утвердительно; примет все меры, имеющиеся в его распоряжении: обеспечить беспрепятственный проезд в Царское Село, пребывание в Царском Селе и проезд до Романова на Мурмане. Министр-председатель князь Львов".
Обращение "его императорскому величеству" все - и Николай Романов, и свитские - восприняли как должное.
По другой железной дороге, через Дно и Витебск, катил из Вырицы в Ставку эшелон с Георгиевским батальоном, предводительствуемым генерал-адъютантом Ивановым.
Прибыв в Могилев, батальон наконец-то выгрузился из вагонов. Но это был уже другой батальон - ветераны-солдаты с крестами и медалями на черно-желтых лентах построились в колонну и, печатая шаг, промаршировали в свои казармы под красными флагами.
Между тем в самой Ставке, в губернаторском доме над Днепром, генерал Алексеев составлял циркулярное предписание главнокомандующим всеми фронтами российской армии. Он нервно черкал и перечеркивал строчки, пока не составил лаконичный текст, который гласил:
"Из Петрограда начинают разъезжать и появляться в тылу армии какие-то делегации, именующие себя делегациями от рабочей партии и обезоруживающие полицию и офицеров. Прошу принять самые решительные меры, чтобы этот преступный элемент не проникал в армии, имея на узловых станциях достаточно сильные караулы.
Если же таковые шайки будут появляться, то надлежит немедленно их захватывать и предавать их тут же на месте военно-полевому суду. Нам всем надо принять самые решительные меры, дабы дезорганизация и анархия не проникли в армию".
Эта телеграмма поступила и в Петроград, в канцелярию Временного правительства, и была тотчас доложена Гучкову. Новоиспеченный военный и морской министр поспешил к прямому проводу, чтобы узнать от начальника штаба подробности:
- Господин генерал, только что получили вашу тревожную телеграмму о беспорядках в некоторых пунктах Северного фронта. В Петрограде общее успокоение умов идет довольно быстро вперед. Очень рассчитываю, что это влияние через некоторое время скажется и у вас на фронте.
Алексеев был настроен менее оптимистично.
- Разбежавшиеся из войсковых частей Петроградского гарнизона нижние чины теперь появляются в ближайших гарнизонах тыла Северного фронта и оказывают растлевающее влияние на такие же запасные полки, как и составлявшие гарнизон Петрограда, - ответил он. - Не без влияния гастролеров из Петрограда или Москвы в Минске арестованы командующий войсками и начальник штаба. Приказал всех таких приезжающих предавать военно-полевому суду по возможности на месте для быстрого приведения в исполнение приговоров.
Он сделал паузу, подождал, не поступит ли возражений от поставленного революцией министра, и продолжил:
- Главнокомандующие принимают все меры к тому, чтобы сохранить от всякого влияния боевую силу. Генерал Корнилов проехал через Могилев и будет завтра в Петрограде.
Появление делегаций от Советов депутатов и боевых групп "рабочей партии" для разоружения полицейских - это оказалось еще полубедой.
Не успел закончиться разговор с Гучковым, как поступила телеграмма из Пскова от генерала Рузского. Ознакомившись с нею, Алексеев взялся за составление еще одного послания - на этот раз на имя верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Депеша Рузского вызвала у начальника штаба особенную тревогу. Это отразилось в строках его донесения:
"Всеподданнейше доношу: Главкосев телеграфирует, что Петроградским Советом Рабочих и Солдатских депутатов издан "Приказ No 1" Петроградскому гарнизону о выборах комитетов из представителей от нижних чинов, о главенствующем значении самого Совета и взаимоотношениях между офицерами и нижними чинами. Приказ этот распространяется в воинских частях и вносит смущение в умы... Донося об изложенном вашему императорскому высочеству, докладываю, что одновременно с сим я спишусь с председателем совета министров, председателем Государственной Думы и военным министром, указывая, что при продолжении подобной неурядицы зараза разложения быстро проникнет в армию и армия станет небоеспособной.
Генерал-адъютант Алексеев".
Пока новый главнокомандующий, еще пребывающий на Кавказе, осознает значение надвинувшейся опасности, пока раскачаются князь Львов и Родзянко... Время не терпит. "Приказ No 1", - Алексеев сам с карандашом проштудировал его, - зараза пострашней чумы, холеры или оспы. Те эпидемии могут вызвать смерть сотен и тысяч, эта вызовет смерть всей российской армии, а следом - и смерть России.
Начальник штаба пригласил генерал-квартирмейстера Лукомского, в ведении коего помимо прочих находились службы разведки, контрразведки и полевой жандармерии:
- Соблаговолите, Александр Сергеевич, принять все меры, чтобы ни один экземпляр этого отвратительного листка не проник в действующую армию. Проверять личные вещи каждого солдата, прибывающего на фронт! Досматривать грузы! В первую очередь те, где пунктом отправления значится Петроград. Обнаружение "Приказа No 1" должно расцениваться как основание для применения высшей кары. Вы меня понимаете?
- Так точно, ваше высокопревосходительство! - Лу-комский сделал пометку в тетради. - Позвольте уточнить: проверять только нижних чинов?
