Леонид Млечин - Путин, Буш и война в Ираке
За Клинтона проголосовали небогатые и не очень образованные люди. Клинтон славно выступает, умеет завоевывать сердца, и он знает, что именно волнует американцев.
Билл Клинтон, первый раз баллотируясь в президенты, обещал, что не станет заниматься никакими делами, кроме внутренних американских. Разумеется, ему пришлось заняться внешней политикой. Линия Клинтона в отношении России определялась его личным желанием помочь Ельцину. Что бы ни делалось, главное — сохранить Ельцина. Это обеспечило России льготный режим.
Клинтон не подозревал, что Саддам Хусейн сумеет испортить его отношения с Россией…
«КРИК БОЛИ»
Ельцин позвонил Клинтону через два дня после избрания: поздравил и пригласил как можно скорее приехать в Москву. Советники Клинтона возражали против поспешной поездки в Россию. Они считали, что новому президенту нужно начинать с чего-то иного. Но Ельцин прислал письмо, в котором настаивал на встрече. Если Клинтону проще встретиться в третьей стране, он готов на любой вариант.
— Его письмо — как крик боли, — сказал Клинтон своему старому другу Строубу Тэлботу, специалисту по России, получившему назначение в государственный департамент. — Я просто чувствую, как он просит о помощи. Я действительно хочу ему помочь. У него так много врагов внутри страны, и ему нужны друзья за границей.
Строуб Тэлбот с юности мечтал быть корреспондентом в Советском Союзе. Он познакомился с Клинтоном еще в 1968 году в Оксфорде. Они вместе снимали жилье. Клинтон тоже интересовался Советским Союзом и даже написал работу «Политический плюрализм в СССР». Это в 1969 году!.. Тэлбот работал в государственном департаменте, пока Клинтон был президентом, а покинув государственную службу, написал толстую книгу воспоминаний.
На новогодние праздники 1993 года Тэлбот с женой были приглашены к Клинтону. Каждое утро еще не вступивший в свои обязанности президент и Тэлбот вместе бегали. Во время пробежки Клинтон заметил:
— Происходящее в России — это что-то фантастическое. Это не только конец коммунизма. Это конец «холодной войны». Начинается что-то новое. Надо понять это новое, работать с русскими, помогать им.
После инаугурации 20 января 1993 года Клинтон сам позвонил Ельцину и сказал, что намерен встретиться с ним как можно скорее.
Клинтон понимал, что больше всего Ельцину нужен успех в экономике. То есть самое главное, что можно для него сделать, — это найти для него деньги. Тогда русские смогут укрепить рубль, заплатить долги и закупить продовольствие. Лучше всего это сделать с помощью Международного валютного фонда и Всемирного банка, которые прислушиваются к американцам.
Клинтон любил поздно вечером позвонить помощникам, чтобы спокойно обсудить важные проблемы. Накануне первой встречи с президентом России он сформулировал свое видение так:
— В России депрессия, и Ельцин должен стать русским Рузвельтом. Но он не сможет это сделать без нашей помощи.
Клинтон отнесся к своей задаче очень серьезно. Когда помощники излагали ему перечень возможных мер, способных помочь России, он повторял:
— Этого мало, подумайте еще.
Помощники, отвечавшие за внутреннюю политику, пытались его ограничить. У них были свои заботы. Они думали о том, как сократить дефицит бюджета, и не хотели выделять России слишком большие деньги. Но Клинтон и слышать не хотел возражений.
БОРЬБА ЗА ВЛАСТЬ В МОСКВЕ
А в Москве тогда говорили о том, что дни Бориса Ельцина как президента сочтены и он, видимо, скоро уйдет. Возникло ощущение, что он теряет власть над страной и за пределами Кремля ему больше никто не подчиняется.
Между правительством и Верховным Советом развернулась настоящая война. Причем депутаты исходили из того, что настоящая власть в стране — это они.
Казалось, что, когда Ельцину в ближайшем будущем придется уйти, его сменит вице-президент Александр Руцкой. Более проницательные люди видели, что на роль первого человека в стране с большим основанием претендует председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов.
20 марта 1993 года вечером Ельцин внезапно обратился по телевидению к народу:
— Нельзя управлять страной, ее экономикой, особенно в кризисное время, голосованием, репликами от микрофона, через парламентскую говорильню и митинговщину. Это безвластие, это прямой путь к хаосу, к гибели России… Считаю необходимым обратиться непосредственно к гражданам России, ко всем избирателям. Вижу выход из глубочайшего кризиса в одном — во всенародном референдуме…
Телевизионное обращение Ельцина транслировала американская телекомпания Си-эн-эн. Клинтон включил два телевизора и одним глазом следил за Ельциным, другим — за баскетбольным чемпионатом.
В Белом доме собралось все внешнеполитическое окружение Клинтона — вице-президент Альберт Гор, государственный секретарь Уоррен Кристофер, помощник президента по национальной безопасности Энтони Лэйк, его заместитель Сэнди Бергер и представитель в ООН Мадлен Олбрайт. Нужно было решить, как отнестись к заявлению Ельцина.
Кристофер считал, что Клинтон должен высказаться в пользу демократии в России, а не Ельцина как такового.
— Я бы согласился с этим, — ответил Клинтон, — но политика не существует сама по себе. Ее осуществляют люди, одни люди выступают против других. Поэтому нам придется занять чью-то сторону. Мы не можем долго ходить вокруг да около. Дело не в том, что мы сегодня скажем прессе. Важно, что мы скажем Ельцину.
В этот момент Гору пришлось вернуться в своей кабинет. Ему звонил президент Грузии Шеварднадзе. Абхазские сепаратисты с помощью российских военных атаковали Сухуми, и Шеварднадзе просил американской поддержки.
— Спроси его, что он думает о выступлении Ельцина, — попросил Гора Клинтон.
Шеварднадзе ответил, что надо поддержать Ельцина, иначе к власти вернутся коммунисты, которые повернут назад стрелку исторических часов.
Его мнение укрепило Клинтона в собственной правоте:
— Ельцин не отменил действие гражданских свобод, верно? Он объявил референдум, то есть отдал решение вопроса своему народу. Это хорошая традиция.
Помощники президента продолжали сомневаться.
— Послушайте, — продолжал Клинтон. — Вы боитесь, что я поддержу политика, который обречен на проигрыш. А я этого не боюсь. Я сам двадцать раз терпел поражение. Да и вдруг его шансы возрастут, если мы его поддержим…
В министерстве финансов Соединенных Штатов составили план действий: России нужно помочь, чтобы правительство могло выплачивать пенсии, остановить рост цен и обеспечить население продовольствием.
Клинтон поддержал этот план:
— Мы — большая, богатая страна, мы можем это сделать.
Когда Клинтону предложили пакет помощи России в миллиард долларов, он остался недоволен:
— Мало. И не беспокойтесь относительно конгресса. Это моя задача — уговорить конгресс.
ВЕТЕРАН ВОЙНЫ ГОТОВ ПОМОЧЬ
План переработали и увеличили объем помощи России больше чем в полтора раза — довели до миллиарда шестисот миллионов долларов. И отдельно формировалась программа помощи семи развитых стран. Она включала создание стабилизационного фонда, чтобы поддержать курс рубля, и предоставление ста миллионов долларов, чтобы российское правительство могло платить пенсии.
— Еще ни на что я не тратил деньги с таким удовольствием, — искренне сказал Клинтон.
Клинтон и вице-президент Гор собрали в Белом доме лидеров конгресса, чтобы они поддержали план финансовой помощи России. Самым большим скептиком был лидер республиканцев Боб Доул, будущий соперник Клинтона на выборах.
Роберт Джозеф Доул, как и Клинтон, тоже родился в маленьком городке далеко от столицы, только на двадцать три года раньше Клинтона. Боб Доул мальчиком подрабатывал в магазине. И на всю жизнь запомнил безрадостные разговоры своих родителей: его младший брат болел, и не было денег ни на врача, ни на лекарства.
В 1942 году он вступил в армию. Воевал с немцами в Италии. Весной 1943 года лейтенант Доул был тяжело ранен. Его парализовало. Три года он провалялся в госпиталях, перенес девять операций. Дважды у него была клиническая смерть. Армейские врачи отправили его домой — умирать. Но он выжил.
Правая рука у Доула почти не действует. Он не может ни обменяться рукопожатием, ни снять телефонную трубку. Покойный президент Ричард Никсон был единственным человеком, кто помнил, что Доулу нужно пожимать не правую, а левую руку. Возможно, поэтому Доул до конца поддерживал Никсона, которому пришлось с позором уйти в отставку из-за уотергейтского скандала.
Со временем Доул научился одеваться без посторонней помощи и даже застегивать все пуговицы.
— Я не люблю, чтобы мне помогали, — говорит Доул. — Я привык рассчитывать на самого себя.
А после ранения он думал о том, что уже никогда не сможет ни работать, ни создать семью. Он полагал, что остаток жизни ему придется провести на пенсии по инвалидности или торговать какой-то мелочью на улице.
