Клим Дегтярев - Штирлиц без грима. Семнадцать мгновений вранья
«Передо мной правая рука Гиммлера — Генрих Мюллер, начальник гестапо, профессиональный полицейский. Это довольно красивый сорокалетний мужчина, с правильными чертами лица классического типа — с правильным носом, тонкогубый, с прямым взглядом небольших глаз. Впечатляет довольно массивная шея борца или боксера. Ладони рук довольно тонкие, ухоженные. На руке часы с браслетом. Трудно представить этого грустного человека жестоким. Но когда знаешь, что под его началом работает 40 тысяч информаторов, платных или добровольных убийц, от этой мысли бросает в дрожь…»[166]
А вот как описывал его Вильгельм Хеттль — сотрудник VI управления РСХА:
«Человек с внушительной головой, резкими чертами лица, прорезанной узкой полоской рта почти без губ…»[167]
Генрих Мюллер. 1942 годА вот цитата из воспоминаний руководившего немецкой экспериментальной программой по созданию ракет дальнего радиуса действия генерала Вальтера Дорнбергера:
«Человек небольшого роста, коренастый, с парой пронизывающих серо-голубых глаз, испытующе устремленных на собеседника. Первое впечатление — что холодное любопытство прикрывает крайнюю скрытность».
Добавим к этому, что за исключением парадных выходов он всегда был одет как для верховой езды: в серый френч и черные бриджи, носил высокие башмаки.
Хотя для большинства лично знавших его людей (а он избегал участия в публичных мероприятиях) он был среднестатистическим немцем.
Это проявлялось во всем. Начиная от распространенных имени и фамилии и заканчивая точно такой же внешностью: незначительное лицо начальника провинциального почтового отделения или бухгалтера небольшой фирмы, средний рост (170 см), короткая стрижка «бокс с чубчиком», фигура тренера детской футбольной секции или директора лыжного клуба для пенсионеров (Генрих Мюллер действительно играл в футбол, любил лыжи и обожал альпинизм, где от него требовалась огромная концентрация). И только глаза запоминающиеся — маленькие, глубоко посаженные, со сверлышками из вечного льда в каждом, и всегда нацеленные в глаза собеседника, докладчика или допрашиваемого. И редко проявляющий себя в коротких быстрых фразах «никакой» голос. «Господин Зеро», «человек без тени», почти «человек-невидимка», «человек-толпа». Олицетворенное социальное здоровье. Мужчина с плаката в поликлинике: «Оздоровительная гимнастика на рабочем месте».
Генрих Мюллер без выходных и праздников с раннего утра и до поздней ночи работал в своем кабинете в штаб-квартире гестапо на Принц-Альбрехтштрассе, за своим несменяемым письменным столом. Чтобы расслабиться во время работы, он недолго играл на фортепьяно (довольно прилично) или рисовал (тоже не худо).
Перед уходом домой позволял себе партию в шахматы с кем-либо из дежуривших или задержавшихся сотрудников. Оберштурмбаннфюрер СС Адольф Эйхман об этом вспоминал:
«У Мюллера была определенная тактика: ему доставляло дьявольское удовольствие поддаться мне в начале партии так, что я чувствовал себя победителем и начинал играть неосмотрительно, и вдруг, неожиданно, поставить мне мат».
Его талант к шахматам отмечал не только Адольф Эйхман, но и все те, кто когда-либо садился с ним за доску. Не менее успешным был он и в аппаратных интригах.
За последние пять лет руководства гестапо он отсутствовал на своем рабочем месте только два раза — один раз брал отгул что семейным обстоятельствам, в другом случае слег из-за сильной простуды.[168] У Генриха Мюллера был больной желудок, поэтому он мог есть только черствый хлеб и чаще, чем ему хотелось бы, питаться жиденькой овсяной кашкой.[169]
Вернер Бест, бывший некоторое время заместителем Рейнгарда Гейдриха в гестапо, спустя много лет так отзывался о Генрихе Мюллере:
«Он являлся примером аполитичной бюрократии, в течение всей жизни не выходил за рамки баварского криминального комиссариата, который с большим старанием выполнял порученные ему задания. Из-за существующего у него комплекса неполноценности простого служащего он враждебно относился к более образованным сотрудникам…
До конца своей карьеры Мюллер оставался послушным подчиненным своих начальников. Я никогда не слышал, чтобы он в чем-то возразил мнению начальства».
Генрих Мюллер (справа) во время совместного отдыха с другом. 1942 годТак же, по мнению Вернера Беста, Генрих Мюллер действовал до 1933 года (когда преследовал левых радикалов), и после прихода Адольфа Гитлера к власти действовал не из политических и мировоззренческих убеждений, а
«…для выполнения возложенных на него руководством обязанностей. В связи с этим у него не было необходимости менять свои взгляды. Он также не пытался продвинуться или втереться в доверие путем демонстрации национал-социалистических взглядов».
По мнению историка Виталия Чернявского, Генрих Мюллер «успешно работал на существующий режим, поскольку его впечатляла строгая государственная дисциплина и система национал-социалистов и СС, основанная на приказах и послушании. Третий рейх предоставил ему возможность сделать карьеру и удовлетворить свое честолюбие». В качестве доказательства правоты своей точки зрения Виталий Чернявский процитировал слова, сказанные Вернером Бестом на Нюрнбергском процессе:
«…для немецкого служащего является само собой разумеющимся продолжать служить государству даже при смене правительства».[170]
Генрих Мюллер никогда не разделял национал-социалистической идеологии (его тошнило от самого слова «социализм» в любой интерпретации). Фактически он был сторонником авторитарного государства. А Адольф Гитлер и его партия устраивали тем, что они возродили Великую Германию.[171]
Вот только в фильме Генрих Мюллер мало похож на профессионального честолюбивого аппаратчика.
Также зрители «Семнадцати мгновений весны» не узнали, что он был невероятным чистюлей и аккуратистом, и что более интересно — абсолютно неподкупным. Также он иногда ездил не на служебной автомашине, а городской электричкой до станции «Ангальтский вокзал».
Все сослуживцы отмечали скромность шефа в быту и непритязательность. Он почти не пил спиртного, зато был заядлым курильщиком крепких бразильских сигар.[172]
Семейная жизнь Генриха Мюллера складывалась не очень удачно. С будущей супругой — Софией Дишнер — он познакомился на остановке трамвая в 1917 году в Мюнхене, а женился на ней в 1924 году. В браке у них родились сын Райнхард (1927 год) и дочь Элизабет (1936 год). Отношения между супругами складывались сложно. Она была дочерью сторонника баварской народной партии, который издавал один из печатных органов этой организации, и католичкой. Понятно, что в среде нацистов такое родство не приветствовалось. Ситуация усугублялась еще и тем, что он из католической церкви вышел. Супруги расстались в 1938 году. Хотя и после этого он регулярно встречался со своими детьми.
С 1933 по август 1939 года он был в интимных отношениях с секретаршей Барбарой X. (1900–1972 гг.). С этой женщиной он познакомился, работая в полиции Мюнхена. Затем у него появилась другая любовница — Анна Ш. (родилась в 1913 году). Знала ли она о существовании предыдущей подруги Генриха Мюллера — неизвестно. Их близкие отношения продлились до конца войны. Они строили планы на будущее, но когда стало ясно, что война проиграна, поняли, что этим планам сбыться не суждено.
Спустя много лет Анна Ш. описала своего спутника жизни как «очень скромного человека» и «любителя природы».
«Мюллер был чрезвычайно добросовестным, трудолюбивым и не властолюбивым человеком (…). У меня не возникло ощущения, что Мюллер был ярко выраженным национал-социалистом. Я только знала, что он был абсолютным противником коммунистов».
А еще он отличался скромностью в быту. Например, в рейхсканцелярии Генрих Мюллер предпочитал ходить в штатском костюме и не носить своих орденов. Вспомним фильм «Семнадцать мгновений весны», где он щеголяет в мундире.
Его подчиненных тоже сложно было увидеть в мундирах СС с красной нарукавной повязкой и начищенных до зеркального блеска черных сапогах, как это демонстрируется в большинстве кинофильмов. Обычно эти люди носили гражданские костюмы. Только на оккупированной территории они облачались в мундиры СД, причем не черные, а серые. Мера эта была вынужденна — надо же было как-то их отличать от местного населения.[173]
В тяжелые для Германии военные годы Генрих Мюллер не прикрепился ни к одному распределителю и отказался от спецпайка, пользовался обычными продовольственными карточками, как все жители Берлина.
