Игорь Фроянов - Россия. Погружение в бездну
Как видим, обращение митингующих к президенту, конгрессу США, к странам НАТО, а также их лозунги были направлены на разрушение государственности и территориальной целостности СССР, т.е. представляли собой угрозу национальной безопасности страны, провоцируя власть на жесткие ответные меры. К тому же они побуждали к совершению дерзких нападений местных экстремистов на военнослужащих, посягательству на их жилища. Западные демократии при аналогичных обстоятельствах обычно не церемонятся и твердой рукой наводят порядок. Но грузинское руководство бездействовало, поощряя тем оппозицию, ее уличные акции. Причем в состоянии какой–то политической «прострации» оно пребывало уже достаточно длительное время. Известно, например, что лидер «Партии национальной независимости Грузии» (ПННГ) еще в январе 1989 года
«составил петицию «грузинских патриотов», адресованную в ООН и правительствам — членам военного блока НАТО, с требованием признать «аннексию Грузии Россией в 1921 году»
Текст указанной петиции Церетели зачитал 29 марта 1989 года на митинге у Дома правительства, организованного силами ПННГ. Здесь же по его инициативе были собраны подписи под ней»
Там же. С. 57—58Из объяснений начальника оперативного отдела внутренних войск МВД СССР генерала Ю. Т. Ефимова известен также рассказ министра внутренних дел Грузии Горгадзе о том, что
«в феврале зачинщиков беспорядков арестовали, но по приказу «сверху» — выпустили»
Там же. С. 105Значит, кому–то надо было, чтобы оппозиционеры гуляли на свободе и делали свое дело.
Отсюда ясно, что апрельские события готовила не только грузинская оппозиция, но и другие силы. Становится понятным, почему
«митингующие мгновенно узнавали о всех действиях руководства и мерах, которые оно готовит против них»
Собчак А. А. Тбилисский излом… С. 105Правда, А. А. Собчак считает, будто
«в этом ярко проявилось разложение режима, его неспособность даже на высшем уровне руководства сохранить служебную тайну»
Там же. С. 105—106Объяснение, на наш взгляд, поверхностное, ибо апрельские события в Тбилиси являлись, как нам кажется, частью большого сценария разрушения СССР, разыгрываемого в ходе «перестройки». Недаром бывший первый секретарь ЦК Компартии Грузии Д. И. Патиашвили почувствовал
«связь тбилисской трагедии с событиями 19 августа [1991 года] в Москве»
Патиашвили Д. Тбилиси. 9 апреля 1989 года//Известия. 1991, 16 сентябряПри этом замечал, что не знает всей правды об этой трагедии.
Наводит на размышление и поведение генерала И. Н. Родионова. Поначалу он не хотел применять войска для разгона митингующих, ограничивая задачу воинских частей охраной важнейших объектов — здания ЦК Компартии Грузии, Дома правительства, телестудии и телеграфа. Родионов расходился с Б. В. Никольским, вторым секретарем ЦК Компартии Грузии, видевшим роль армии
«только в выполнении ею милицейских функций. Такая же позиция, похоже, была и у министра обороны СССР маршала Д. Т. Язова, который, как свидетельствует Родионов, 7 апреля в 16.50 поставил перед ним задачу
«принять в подчинение парашютно–десантный полк из г. Кировабада для организации охраны важнейших объектов Тбилиси, а также использовать для этого другие силы округа. В этот же день в 18.00 получено письменное подтверждение об этом начальника Генерального штаба МО СССР»»
Собчак А. А. Тбилисский излом… С. 103—104И всё же Родионов бросил армейские части на разгон собравшихся у Дома правительства. В чем причина столь крутого поворота в поведении генерала?
Этот вопрос приобретает особую важность, поскольку ситуация на площади стала меняться к лучшему: организаторы митинга решили через пару дней прекратить манифестацию на площади и разойтись. Ведь
«долго держать настроение людей на пике накала не удавалось еще никому. Так или иначе наступал спад. Надо было вовремя свернуть акцию, чтобы люди не ушли отсюда разочарованными и не утратили вкуса к подобным мероприятиям. Число истово верящих и сподвижников, готовых стоять и идти до конца, тогда еще было невелико, а основная часть людей на площади состояла из любопытствующих… Лидеры неформалов это понимали, и время отхода стало определяться все четче. И всё бы так, наверное, и было. Если бы…»
Собчак А. А. Тбилисский излом… С. 106Если бы руководство республики и генералитет не оказались во власти самых мрачных предчувствий. Генерал Родионов рассказывал о работе бюро ЦК Грузии 7 и 8 апреля.
«Вопрос обсуждался один: обстановка в республике и прежде всего в Тбилиси. Выступали тт. Патиашвили Д., Никольский В., Черкезия О., Гумбаридзе Г., Попхадзе Н., Родионов И. и др. Все оценивали обстановку в городе как крайне напряженную, выходящую из–под контроля, с непредсказуемыми последствиями, с возможностью захвата Дома правительства, ЦК и других важных объектов. Все выступающие предлагали применить силу. Возражающих или других предложений не было. Применение силы предлагалось всеми в самое ближайшее время»
Там же. С. 110—111Из рассказа генерала Родионова следует, что ответственность за применение силы лежит всецело на местном, грузинском, руководстве. В это, конечно, поверить трудно. И здесь сомнения Собчака оправданы.
«Родионов,
— говорит он,—
не мог не понимать, на что идет. Поэтому, по–видимому, существовали более серьезные основания, чем решение Бюро ЦК КП Грузии. Например, приказ министра обороны или руководства КПСС, доведенный до него Кочетовым или по телефону, или самим Язовым, или Чебриковым. Но это из области догадок, так как ни Родионов, ни Кочетов, ни Язов, ни Чебриков не подтвердили существование такого приказа»
Собчак А. А. Тбилисский излом… С. 80Личное знакомство Собчака с Родионовым, впечатления от этого знакомства подсказывали ему, что
«без приказа, хотя и неформального (не облеченного в форму документа, а переданного ему, скажем, по телефону или сообщенного устно тем же Кочетовым), он бы не решился взять на себя руководство операцией. Грех на душу генерал взял тогда, когда не потребовал письменного приказа…»
Там же. С. 109—110(В. А. Медведев возлагает вину за кровопролитие в Тбилиси целиком на грузинское руководство, утверждая, что санкции на применение армии
«для разгона митинга на площади высшее политическое руководство страны не давало. Это была инициатива грузинских властей»
(Медведев В. А. В команде Горбачева. Взгляд изнутри. М., 1994. С. 92).Перед нами явная попытка оправдать Горбачева. Старается «выгородить» Горбачева и Пихоя, но несколько иначе:
«Партийное руководство Грузии во главе с первым секретарем Д. Патиашвили по согласованию с Москвой (с оставшимся «на хозяйстве» Е. К. Лигачёвым, так как Горбачев был за границей — на Кубе и в Англии) приняло решение применить войска для разгона демонстрантов»
(Пихоя Р. Г. Советский Союз… С. 558))Однако Собчак не ограничивается этими правомерными предположениями и пускается в рассуждения о психологических мотивах, побудивших якобы генерала к столь радикальным действиям:
«Попытаемся понять, что подтолкнуло Родионова к принятию рокового решения. Он ежедневно видел взбудораженную, взъерошенную толпу, мешающую нормальной работе транспорта, не работающую, кричащую, размахивающую руками. Над перевозбужденными, орущими головами — лозунги. Кое–какие из них, написанные по–русски, он прочитать мог. Но мог ли в апреле 1989 года, еще до первого Съезда народных депутатов, генерал Родионов согласиться с этими лозунгами? Конечно, нет. Вспомним, как постепенно мы сбрасывали с себя коммунистические и социалистические шоры. Как выли от настоящей боли те, кто свято в это верил и ко всему привык. Нужно их попытаться понять и пожалеть. Не всегда, да и не всем дано вовремя и сразу все понимать, анализировать и приходить к правильным выводам. Массированное давление масс–медиа на умы советских людей в течение 70 лет не могло не остаться без последствий, деформация сознания не могла уйти в одночасье. В тот момент у Родионова и мысли не возникало, что лозунги не несут в себе состава преступления, что речь идет об антиправительственных, но в демократическом обществе вполне обычных, имеющих право на существование явлениях. Но генерал Родионов вырос в советской системе и не только вырос, но и служил ей. У него, как у большинства власть имущих, не было сомнений, что на площади собрались преступники, а значит, к ним нужно применить силу. Генерал Родионов увидел во всем происходящем угрозу всему укладу жизни, к которому он привык, который он любил и которым дорожил. Мог ли он остаться в стороне? С душой, преданной идее коммунизма и отягощенной всеми атрибутами коммунистической идеологии,— не мог. И не стал»
