Ирина Карацуба - Выбирая свою историю."Развилки" на пути России: от Рюриковичей до олигархов
Они проиграли. Но все же выпервые в России вопрос о престолонаследии решался в открытом споре — пусть и далеко не парламентском. Манифест о начале нового царствования был издан не от имени Екатерины: присягать новой государыне «правительствующий Сенат и святейший правительствующий Синод и генералитет согласно приказали» — это означало слегка замаскированное избрание монарха. Добрая, но неграмотная императрица управлять государством не могла, да и не имела времени: петербургский двор, как доносил своему правительству польский посол Иоганн Лефорт, «целую ночь проводит в ужасном пьянстве и расходится, это уж самое раннее, в пять или семь часов утра». При государыне пришлось создать в 1726 г. Верховный тайный совет, который с тех пор фактически управлял страной.
Теперь, наконец, настало «время, чтоб самодержавию не быть». Посланцы Совета во главе с В.Л. Долгоруковым срочно выехали к Анне в Митаву с письмом, утверждавшим, что избрана она не только самим Советом, но «и духовного и всякого чина свецкими людьми», что не соответствовало действительности. Вечером 25 января 1730 г. Анна подписала «кондиции»: «Тако по сему обещаю без всякого изъятия содержать». Росчерком пера самодержавная монархия в России стала ограниченной ровно на месяц — с 25 января по 25 февраля 1730 г., до следующего государственного переворота. Большинство подданных об этом так никогда и не узнало, но при ином раскладе политических сил эти ограничения могли бы стать рубежом в нашей истории. Неудивительно, что и оценки этого события оказывались противоположными.
«Официальная» точка зрения сложилась уже в XVШ в.: коварные вельможи избрали на престол Анну Иоанновну (1730—1740) и обманом ограничили ее власть ради собственного «властолюбия». Но благородные дворяне не могли вынести такое унижение монарха, вручили императрице самодержавную власть и низвергли бояр-«олигархов».
Коронованный историк — Екатерина II — однозначно оцени ла их возможную победу как катастрофу: «Безрассудное на мерение Долгоруких при восшествии на престол императри цы Анны неминуемо повлекло бы за собой ослабление и — следственно, и распад государства; но к счастью намерение это было разрушено здравым смыслом большинства». Однако в общественной мысли появилась и иная позиция. Ис торик князь М.М. Щербатов в своем памфлете «О повреж дении нравов в России» полагал, что те, кто в 1730 г. потер пели неудачу, «предопределили великое намерение, ежели бы самолюбие и честолюбие оное не помрачило, то есть, учи нить основательные законы государству, и власть государе ву Сенатом или парламентом ограничить».
В новейших отечественных учебниках также можно встретить эту традиционную оценку действий членов Верховного тайного совета как попытку установления «олигархической формы правления» в интересах старинных боярских родов. Между тем еще маститые историки XIX — начала XX в. (С.М. Соловьев, Д.А. Корсаков, П.Н. Милюков) показали, что не все было так просто: на самом деле собравшиеся в Москве дворяне в спорах создали несколько проектов нового государственного устройства России и вовсе не сразу попросили Анну принять самодержавие. Некоторые авторы даже полагают, что победа «верховников» означала бы «культурный сдвиг» в истории России, т. е. участие общества в управлении страной и контроле над государственной властью.
Если бы перенести современные средства передвижения в то время, то немедленное прибытие растерянной Анны с подтверждением «кондиций», пожалуй, могло бы и вправду резко изменить политический строй страны и упрочить положение Совета.
Подписанные императрицей «кондиции» тут же были бы опубликованы вместе с соответствующим манифестом и проведением присяги — все это поставило бы власти империи перед совершившимся фактом. А затем от имени Анны последовали бы раздачи чинов, наград и должностей для одних и отправка подальше от столицы недовольных: в полки, в персидские провинции, на воеводства и губернаторства. Позднее начались бы коронационные торжества с новыми милостями... Быстрота, пожалуй, сулила членам Совета — «верховникам» известные шансы на успех, хотя бы на какой-то срок.
Но время работало против «верховников». Для доставки Анны и ее свиты необходимо было приготовить не менее 1500 подвод и множество лошадей. Да и путешествовать с курьерской скоростью императрица не могла: необходимы были торжественные встречи с парадами войск и молебнами, остановки для отдыха и ночлега, для чего искали подходящие дома, где бы «тараканов не было». Только утром 29 января Анна отправилась в путь, занявший почти две недели.
В России и тогда было «все — секрет, но ничего — не тайна». Властные действия Совета и отсутствие точной информации не могли не волновать и не раздражать дворян, съехавшихся в столицу на царскую свадьбу и попавших на похороны Петра III. В этой среде обсуждали слухи о каких-то посланных к государыне письмах и подозревали правителей в желании захватить власть. В то же время, судя по донесениям иностранных дипломатов, шли споры насчет будущей «формы правления»: «Одни хотят ограничить права престола властью парламента, как в Англии; другие — как в Швеции; иные думают сделать престол избирательным, по примеру Польши; иные же, наконец, высказывают мнение, что нужно разделить всю власть между вельможами, находящимися в государстве, и образовать аристократическую республику... »
Только 2 февраля «верховники» объявили в Кремле о согласии Анны и предъявили «кондиции». От такой новости «шляхетство» пришло в смущение — с чего это государыня сама себя «изволила» ограничить? Но князь Дмитрий Михайлович Голицын не допустил возражений — он предложил собравшимся самим разработать и подать в Совет проекты нового государственного устройства.
Дворянское «общенародие» и его проекты
До нас дошли составленные в те дни семь дворянских проектов. Наибольшее значение из них имел самый представительный «проект 364» (по числу подписей под ним). Этот проект, как и остальные, отражал чаяния пережившего годы войн и реформ служилого сословия: отмену закона о единонаследии 1714 г.; определение сроков дворянской службы и неназначение дворян рядовыми солдатами и матросами, «порядочное произвождение» по службе.
Главным же был вопрос о формировании верховной власти. «Проект 364» предусматривал создание «Вышнего правительства» из 21 «персоны». Это правительство, а также Сенат, губернаторов и президентов коллегий предстояло «выбирать и балатировать генералитету и шляхетству... а при балатировании быть не меньше ста персон». Таким образом, проект предполагал упразднить Верховный тайный совет в его прежнем качестве и составе — при выдвижении кандидатов надлежало «более одной персоны из одной фамилии не выбирать». Кроме того, предлагалось создать еще одно «собрание», которое бы назначало на ключевые должности в системе управления и устраняло от этого «Вышнее правительство».
Принять такое устройство «верховники» не могли: оно означало отстранение от власти их самих — тех, кто первым предложил ограничить деспотизм. В ответ Совет подготовил свой «проект формы правления». Дворянам было обещано производство по «заслугам и достоинству», освобождение от службы в рядовых солдатах и матросах и жалование «без задержания». Совет согласился на увеличение своего состава путем выборов (но не более пяти новых членов), признавал выборы сенаторов и президентов коллегий и созыв представителей сословия для решения «новых и важных дел». Но выбирать должны были... только сами «верховники» вместе с Сенатом!
Такое «представительство» не устраивало «оппозицию», и члены Совета это поняли. Они даже не стали оглашать свой план, и в последующие дни попытались создать новый документ: «Способы, которыми, как видитца, порядочнее, основательнее и тверже можно сочинить и утвердить известное толь важное и полезное всему народу и государству дело». Князь Голицын и его коллеги сделали еще один шаг навстречу оппозиции. Они предложили, чтобы «шляхетство» избрало бы «единосердечным согласием... годных и верных отечеству людей от дватцати до тритцати человек и утвердили б их письменно так, что оне внизу написанным порядком к ползе отечества сочинят и утвердят, и то имеет вечно твердо и нерушимо быть».
«Внизу написанный порядок» подразумевал создание чего-то вроде Учредительного собрания из 20—30 человек для сочинения нового государственного устройства, куда могли бы приглашаться не только дворяне, но и представители других сословий (духовенства, купечества и «от всякого чина») при обсуждении дел, касающихся этой группы. Сами депутаты должны были иметь «от своего чина выбор и верюшие письма за руками».
Но если приглядеться к содержанию этого документа, то можно увидеть, что и эта уступка была весьма относительной. Во-первых, только Верховный тайный совет имел законодательную инициативу на весь период составления нового законодательства. Во-вторых, депутатов еще предстояло выбрать с участием всех дворян империи. Сколько бы ушло времени на «избирательную кампанию» при понятных технических трудностях и обычном «нетстве», т. е. уклонении дворян от вызова в столицу на очередную тягостную службу? И в-третьих — новые законы должны были последовательно и единогласно приниматься сначала депутатами, затем Сенатом и... самим Верховным тайным советом. Таким образом, «верховники» гарантировали себе решающую роль в управлении. Но это означало, что они не смогли договориться с оппозицией в главном вопросе о власти.
