Юрий Миролюбов - Преистория Славяно - Русов
Этот период совпадает в Польше с возникновением ранних славянских племен. Этния их очевидна. В I и II веках нашей эры записаны первые известия о Венетах в Польше. Оттуда пошло и все западное славянство.
Во второй половине первого тысячелетия до Р.Хр. возникли (пришли?) Кельты, организовавшие государство. Они опирались больше на чешские земли. Так, известны руины большого кельтского города у нынешней Праги — Страдонице (по имени соседней деревни), который был большим и богатым. Его коммерческие связи шли от Балтики до Римской империи. Названия этого города до сих пор не удалось установить. В IV веке нашей эры Кельты чеканят серебряную и золотую монету. Кельты, однако, не смогли повлиять на этнию местных племен и вскоре начали растворяться среди них. Это видно на изменении погребального обряда Кельтов.
Что древняя Польша была котлом, в котором шел славянский этногенез, не подлежит сомнению, но, по нашему мнению, это были лишь западные Славяне. Южные происходили из Днестровского котла, а восточные — с Днепра и его верховьев. Восточные Славяне имели также отношение и к Дону с Волгой. На Дону образовалась Приазовская Русь (арх. Миллер, "Дон и Приазовье в древности", Мюнхен, 1958 г.)
Кельты входили в славянские земли небольшими поселениями и потому не могли оказывать влияние на местную этнию. Однако, они принесли с собой более широкое применение железа в хозяйстве. В Польше под влиянием Кельтов развилась "культура ямных погребений", делившаяся на две ветви: пшеворскую[376] на земле лужицкой культуры гальштадского периода и на оксывскую.[377] Пшеворская культура совпадает с племенами Венетов и Лугиев, занимавших земли к западу от первых. Оксывская культура территориально совпадает с поморской (см. стр. 53 "Древнепольского государства", Королюк, Изд. АН СССР, Москва, 1957).
Пшеворцы жили в больших избах либо в землянках. Кладбища их насчитывали сотни погребений и образовывали большие «поля». Однако, больше небольших "полей погребений", в несколько десятков человек. Точно так же, как и в "лужицкую эпоху", они мертвецов сжигали, но прах ссыпали в ямы, а не в урны. Среди вещей, сопровождающих покойника в могилу, много железных украшений, оружия, хозяйственных орудий, обоюдоострых мечей, наконечников копий, деревянных щитов с железным умбоном посредине, удил, шпор и других предметов конской упряжи. Все это тронуто огнем. В I-ом веке н. э. появляются богатые бронзовые и серебряные клады с привозными вещами из Римской империи. Со II-го века н. э. Римская империя стала нацеливаться на "варварский мир" с целью его захвата. Империя нуждалась в постоянном притоке свежих рабов. С этой целью Римляне предпринимали экспедиции против «варваров», грабили население и уводили в рабство.
С этого времени начали возникать местные ремесленные центры, продукция которых уже шла на продажу. В Иголми, возле Кракова, возникло гончарное производство. В то же время окрестности Иголми и Новой Гуты были важными металлургическими центрами. Другие подобные предприятия были в первые века нашей эры на силезской земле и в южной части Польши. В Опольском районе в Силезии был найден большой металлургический центр III–IV века. Все это, конечно, вызвало большие социальные перемены в раннеславянском обществе. Появились богатые «господа» и бедные рабы. Источников почти нет, а потому невозможно дать точной живой картины того времени.
Княжеские могилы IV века говорят, что богатые люди обладали предметами роскоши, шедшими из Рима. В это же время старые роды стали распадаться, а на их месте возникла более гибкая община. Общество копировало свою организацию с Римской империи. Поэтому начавшееся Великое переселение народов разрушило его рабовладельческую структуру и установило феодальную организацию. Появились Гунны Аттилы, затем Авары, Болгары и т. д.
Римский мир рушился понемногу, а славянский возникал и креп.
III-ий век был веком тяжкой борьбы на Карпатах и Дунае, когда Степной союз атаковал твердыни Римской империи. Кроме того, когда наступило Великое переселение народов, везде в славянских землях пал институт рабства и установились феодальные отношения. Это значило в первую голову, что стали возвышаться имущие классы. Вместе с тем работники, ремесленники и крестьяне стали что-то зарабатывать. Рабам давали только кое-какую еду. Работник сам себя кормил и потому не умирал от истощения на работе. Это же позволило ему завести семью. Так простые люди могли уже на что-то надеяться, а не изнывать в безнадежном рабстве. Рабы, конечно, еще были, но это уже была пора "патриархального рабства". В то же время вспыхнул кризис рабовладельческой экономики и в Римской империи. Рабы стали невыгодными, так как они производили меньше, чем стоили сами.
Л. Нидерле несколько иначе описывает Поляков и их землю. Он тоже говорит об отсутствии источников, а к тому же в его время успехи археологии были весьма скромными. Все, что было о Поляках известно, относилось к IX и последующим векам. Время до IX-го века может быть изображено более или менее гипотетически. Одно можно сказать с уверенностью: Поляки меньше всего продвинулись со своей прародины между Вартой и Западным Бугом. Это и понятно, так как "битая[378] Дорога Народов" шла южнее. Идя с востока, они прежде всего наталкивались на сопротивление Степного союза, затем киевлян, а потому принимали южнее. Когда же они доходили до польских племен, они для них оказывались севернее, а потому в стороне от их пути.
Все, что мы знаем о Поляках, по словам Л. Нидерле, это то, что "Поляки принадлежали к западной ветви славянства и издавна являлись соседями Поморян, Велетов, Сербов, Чехов ([а также] Вендов, Ранов, Ободричей,[379] прим. Ю.М.) Однако, обилие диалектов, сохранившихся еще до нашего времени в польском языке, свидетельствует, что Польша тоже состояла из многих племен, впоследствии слившихся." Так же "как в Чехии, здесь усилилось одно из племен, подчинило себе другие племена, объединило их и дало свое имя всему вновь созданному объединению" (стр. 123 "Славян. древностей").
Советские исследователи косноязычны и не могут подчеркнуть, что Польша была создана не только политическими силами, но и силами экономическими (металлургические и гончарные центры, торжища), которые тоже сильно смешивали население и приковывали его к определенным местам. Из "Истории древнепольского государства" видно, что эти силы были не меньшими, чем силы национально-политические, а, может, в некоторых случаях они были большими. Но все это надо еще разыскать в словесной шелухе ученых, спрятанных под тремя замками дополнений, определений, обстоятельств времени, места и в «хвостах» придаточных предложений!
Экономическая необходимость была причиной национальной необходимости, а какое-то племя, которое больше всего ощущало в себе эту необходимость, заставило другие племена не только принять эту необходимость, но и подчиниться этому племени. Подробности этого процесса, конечно, ускользают от нас, а источников об этом нет.
Однако, еще Киевская летопись[380] называет две ветви Поляков, которых она именует Ляхами: Полян и Мазовшан. "Эти сведения дополняют и другие, современные источники", — говорит Л. Нидерле. — "Учредительная грамота Пражского епископства под 973 годом", затем "Житие св. Мефодия", "Описание путешествия короля Альфреда" и "Сообщения Географа Баварского", а также другие данные, свидетельствующие, что в области, первоначально занимавшейся этой группой Славян, обитали следующие племена: «Висляне» ("Уисляне" Географа Баварского) в верховьях Вислы, в позднейшей так называемой «Малопольше», с центрами Краков и Сандомир (Сандомеж); «Поляне» ("Пулани", «Полони», "Полани"), называвшиеся так по «полю» (равнине), на которой они обитали по обоим берегам Варты. Область Полян помещалась между Лютичами, Поморянами, Слензанами и Мазурами, т. е. между рекой Нотец, низовьями Варты, средним Одером (Одрой), доходя на востоке до Ленчицы и Серадза, обитателями которых были уже другие племена, вскоре объединившиеся с Полянами. Птолемей представлял Венед-Славян как многочисленный народ, расселившийся за Вислой, между Балтийским морем (Венедский залив), Карпатами (Венедские горы) и землями Певкинов и Феннов". (См. "Слав. древности", стр. 38).
Очевидно, Славяне, о которых говорится, что они были «Вендами», в первые века нашей эры в значительной мере подходят под понятие «Поляки». В храбрости им нельзя отказать и сегодня! В древности они могли быть еще воинственней.
Тацит колебался, причислять ли Вендов к Сарматам или к Германцам, но кончил тем, что считал их Германцами. В наши времена их считают даже «Кельтами» без всяких на то оснований.
Все потому, что неизвестно, "что скажут Немцы". Мы же говорим теперь, что мнение Немцев нас отнюдь не устрашает. Ну и что же? Говорить можно что угодно, а вот доказать можно далеко не всё.
