Роберт Святополк-Мирский - Дворянин великого князя
— Как ;зовут?
Парень молчал.
Медведев подозкдал две секунды и спокойно обратился к Гаврилке:
— Нам не повезло. Он немой. Вывести его в дубраву й повесить на первом же суку!
Казалось, тут же забыв о пленнике, он повернулся к своим друзьям:
— Продолжим. Нам следует обсудить, как мы поступим завтра…
Гаврилко ткнул парня в спину рукояткой сабли и деловито сказал:
— Пошли.
На пороге пленник повернулся:
— Я буду говорить.
— Вот как? — холодно удивился Медведев.
— Но вы оставите мне жизнь?
— Что? Ты вздумал со мной торговаться? Повесить!
— Спрашивайте. Я все скажу!
— Гаврилко, подожди за дверью. Как зовут?
— Васюк Филин.
— Давно у Кожуха?
— Только что приехал.
— Когда «только что»? Отвечай на вопрос точно!
— Я приехал от дснязя Семена Вельского в обед.
Со мной прибыли десять людей. До этого мы служили в дружине князя. Он приказал нам ехать в распоряжение Кожуха и во всем ему подчиняться. Как только -мы приехали, Ян велел мне отдохнуть с дороги, а ночью возглавить отряд. Он сказал, что было бы хорошо взять живым какого-то Медведева.
— А ты этого Медведева видел когда-нибудь?
— Нет. Но я сразу понял, что это ты.
— Почему?
— Ты командовал.
— И что же помешало тебе выполнить приказ?
Васюк .сверкнул глазами.
— Ян дал мне плохих людей. Наверно, чтоб избавиться от них, так же как и от меня. Теперь я все понял! Он устроил это нарочно. Ну, ничего,если останусь живым, я ему этого не'прощу…
Медведев внимательно приглядывался к Васю-ку, пытаясь понять, насколько правдива его обида на Кожуха.
— Ты бывал когда-нибудь раньше в этих местах?
— Нет, никогда.
— Почему же Ян назначил командовать своими людьми тебя, нового' человека, только что прибывшего издалека?
— Он сделал это по наговору своего дружка, я теперь знаю! Этого дружка он раньше послал к Вельскому, и от князя тот возвращался вместе с нами. В дороге я с ним не поладил и теперь понимаю, что это он посоветовал Яну от меня избавиться.
Медведев насторожился.
— Как зовут этого дружка?
— Степан Ярый.
— Так-так. Из-за чего же ты с ним не поладил?
— Я привык подчиняться только князю Семену, а в дороге этот Ярый стал командовать нами.
Он хотел пограбить мимоходом какую-то деревушку, принадлежащую князьям Глинским, а я отказался. Мы чуть не подрались, и он пригрозил, что разделается со мной, когда приедет. И точно разделался.
— Сколько людей, приехавших с тобой сегодня от князя, было среди нападавших?
— Ни одного. Моих ребят Кожух не послал со мной. Нарочно. Если бы послал — я не сидел бы сейчас здесь.
Васюк поморщился, будто от сильной боли, и опустил голову.
— Что с тобой? —- ^
— Голова болит.
— Потерпи. Ты знал этого Степана раньше?
— Нет. Впервые увидел у князя.
— Опиши его.
— Ну-у-у… Такой… моего роста, тоже светлый,морда ехидная… Да вроде ничего приметного.
— Где находится сейчас князь Семен Вельский?
— В своем… Он… Там…
Васюк вдруг согнулся, сделал несколько нетвердых шагов и упал.
— Гаврилко! Принеси воды! — приказал Медведев, высунувшись в оконную раму, и остался стоять у окна.
Филипп по-прежнему оставался на своем месте, но' Картымазов не выдержал, подошел к неподвижно лежащему, скорченному парню и разрезал веревку, связывающую его руки. Васюк приоткрыл глаза, поморщился и, сделав усилие, попытался встать на ноги. Картымазов помог, и, опираясь на его плечо, Васюк поднялся, пошатываясь и приговаривая:
— Спасибо… Сейчас… Пройдет… Все будет…
Картымазов повернулся, и в ту же секунду пленник ловко выхватил его саблю из ножен. Медведев, молниеносным движением перехватил его руку и, защищаясь от удара другой, пригнулся. Васюк оказался на редкость сильным и проворным. Медведев ударил его ногой, и, выронив саблю, пленник отлетел навстречу едва успевшему вскочить Филиппу. Филипп размахнулся и нанес своим огромным кулаком чудовищной силы удар. Васюк, перелетев через всю комнату, так грохнулся о противоположную стену, что с потолка посыпалась пыль.
— Филипп! — с досадой воскликнул Медведев. — Ну надо же соизмерять силу удара! Леший меня раздери, боюсь, что больше он уже ничего не скажет…
— Я нечаянно, Вася, — смутился Филипп. — От неожиданности…
— Это я виноват, — сказал Картымазов, — не надо было развязывать ему руки.
— Ну что ж, наверно, каждый из нас на его месте тоже попытался бы, — флегматично произнес Медведев, садясь на прежнее место. — Я ждал этого…
— Так надо ж было предупредить, — обиделся Филипп и виновато присел.
Вошел Гаврилко с кувшином воды.
— Боюсь, что ты опоздал, — сказал Медведев. —
Посмотри, что с ним.
Гаврилко перевернул лежащее ничком тело.
— Еще дышит, — доложил он, — нос расплющен и сломан. Щека рассечена, все зубы наружу торчат…
Филипп густо покраснел и пробормотал что-то непонятное.
— С пленника не спускать глаз! — приказал
Медведев. — Он нам еще понадобится. Если, конечно, выживет.
Гаврилко позвал сонного отца, и они вынесли Васюка Филина, который на этот раз действительно был без сознания и, по-видимому, надолго.
За-лесом вставало солнце.
— Надо торопиться, — напомнил Картымазов, — мы еще ничего не решили.
— А что тут решать? — сказал Василий. —Сейчас отправим Алешу обратно. Он сообщит Кожуху, что вы склонны принять его предложение инамерены явиться к нему в назначенное время с грамотами. Дескать, до сих пор я уговаривал вас не делать этого, но после ночного нападения, которое мне удалось отбить только случайно, благодаря оставшимся в Березках на ночь десяти людям из Картымазовки, которые днем помогали по хозяйству. Но теперь я вас больше не уговариваю. Надеюсь, этим мы убаюкаем Кожуха, по крайней мере, на ближайшие сутки. Потом мы спокойно ложимся спать, а в полночь отправляемся. Вы возьмете с собой по одному надежному человеку, а я пойду один. Алеша будет уже на месте и поможет нам. Около двух часов ночи ждем укалитки. Алеша ее откроет, мы ныряем в ледник и появляемся в комнате Кожуха. Ваши люди остаются с лошадьми за калиткой. Если хозяева вдруг проснутся, Филипп убедит их помолчать не сколько минут — мы видели, как он это делает.
Тем временем ты, Федор Лукич, постережешь коридор дома у двери, чтобы никто случайно не вошел и не вышел. Алеша совершенно открыто пойдет в темницу и объявит охране, что хозяин решил срочно допросить пленницу.-Я буду поблизости, чтобы прийти ему на помощь, если охранники не поверят. Но они поверят, потому что Алеша покажет им ключ от темницы, сделанный Ефимом, а сторожа знают, что хозяин дает ключ только доверенным людям. Затем Алеша на виду у всех, кто будет во дворе, проведет Настеньку в дом Кожуха, мы все вместе спокойно проходим через подземный ход в ледник, оттуда в калитку, и спустя час мы уже дома — живые и здоровые. Обсудите пока детали, а я поговорю с Алешей — вот он уже идет, бодрый и отдохнувший.
Медведев поздоровался с отоспавшимся, посвежевшим юношей. Потом отвел его в сторону и издали показал ночного пленника.
— Ты видел этого человека среди людей Кожуха? .
Изуродованное лицо Филина распухло и сильно изменилось, но Алеша, вглядевшись, твердо заявил:
— Да, это один из тех, что приехали вчера днем от князя Вельского перед самым моим уходом из дома Кожуха.
— Этот парень назвался Васюком Филином и говорит, что вместе с ним приехал Степан Ярый.
Проверь это. И если этот Степан действительно там, постарайся сделать так, чтобы мы и его могли прихватить с собой. А теперь пойдем, я дам тебе несколько указаний на тот случай, если вдруг что-нибудь пойдет не так;
Филипп и Федор Лукич терпеливо ждали целый час. Наконец Медведев с Алешей вернулись из рощи и все четверо поскакали в Картымазовку.
Ефим только что закончил работу и молча вручил Медведеву три ключа на кольце. Он побледнел и осунулся за ночь, будто просидел год в темнице.
Медведев взял ключи.
— Спасибо, Ефим. Я знал, что на тебя можно положиться.
И впервые за все время Медведев увидел на лице Ефима бледную Тень улыбки.
Глава четвертая
ДОРОГА ДАЛЬНЯЯ…
Весь день Медведев отсыпался и под вечер приступил к сборам в ночную вылазку.
Если, отправляясь на покорение Татьего леса, он готовил свое оружие и снаряжение около часа, то теперь это заняло больше двух и свидетельствовало о том, какое большое значение придается каждой мелочи и какие особые меры предпринимаются, чтобы уберечься, выжить и победить в самых непредвиденных случаях.
Василий как раз оттачивал до необходимой остроты наконечник одной из своих особых стрел, когда вдруг каким-то таинственным шестым чувством ощутил на себе пристальный и как бы проникающий взгляд.
