Симон Шноль - Герои, злодеи, конформисты отечественной НАУКИ
«Когда надо бить в набат, — бей, даже если ты не звонарь по должности», — сказал Станислав Ежи Лец. фигорий Александрович не считал себя «работником цеха словесности», однако с 1907 г. его природоохранные статьи и заметки начинают появляться в газетах «Русские ведомости», «Утро России», журналах «Охотничий вестник», «Птицеведение и птицеводство». Как зоолог, Кожевников активно выступал против длинного списка «вредных» животных, уничтожение которых разрешалось круглый год. Он стал одним из организаторов в 1909 г. в Москве II Всероссийского съезда охотников, на котором был обсужден проект нового закона об охоте и сведен до минимума «черный» список «вредных» животных. Что вызвало яростную реакцию любителей бесконтрольно охотиться. Издатель популярного журнала «Природа и охота» господин Н. Туркин возмущался: «...И эта изумительная резолюция проходит в зоологической секции. Находя поддержку в председателях — гг. Бутурлине, Милюкове и Кожевникове. Этот последний представил даже доклад на тему: легко истреблять хищных зверей, но восстановить истребленное трудно, а поэтому надлежит оберегать и хищные породы, так как много веков уже живут хищные звери и птицы вместе с нехищными и до сих пор первые не истребили последних... Движение вспять — вот такими словами можно охарактеризовать постановление 2-го Всероссийского съезда охотников...» К сожалению, III Госдума так и не успела принять новый закон по охоте, в который фигорий Александрович с коллегами вложили так много сил. В ноябре 1913 г. профессор Г. А. Кожевников вместе с петербургским ботаником академиком И. П. Бородиным прибыли в Берн, где представители 18 ведущих держав мира участвовали в первом международном совещании по природоохране. Бернское совещание, представляющее почти все 80 существующих в то время в мире национальных природоохранных организаций, избрало Совещательную Комиссию для международной охраны природы. Задачи комиссии следующие: 1. «Собирание и группировка всех данных, относящихся к международной охране природы и их опубликование.» 2. «Пропаганда международной охраны природы. Комиссия действует через посредство своих членов». Второе Международное совещание по охране природы, которое с таким нетерпением ожидал фигорий Александрович, намечалось в Базеле, в сентябре 1914 г. Но, увы, разгорелась мировая война - «Волна дикого варварства неожиданно выплеснулась из рамок немецкой внешней культуры и далеко отодвинула решение таких вопросов, как Международная охрана природы», - с горечью писал в одной из статей Кожевников. Говоря — говори «- Весьма странную картину представляет собою в настоящее время значительная часть нашего интеллигентного общества: приветствуя теоретически борьбу с народным пьянством, многие не только просто образованные, но и высоко культурные люди сами по-прежнему потребляют алкогольные напитки и не только „легкие виноградные" вина, но и коньяк и даже водку, достать которую в настоящее время считается особым видом спорта...» Нет, я процитировал не вчерашнюю газетную передовицу. Об этом писал Кожевников в одной из московских газет летом 1915 г. Перелистывая подшивки «Русских ведомостей», «Уфа России», «Голоса Москвы», не перестаешь удивляться их полемическому накалу. Какой простор для критики, различного рода суждений, самых полярных взглядов! Профессор Кожевников в прессе выступал часто. По различным вопросам: обсуждался новый устав Московского Университета или гибель «Титаника», место для установления памятника Гоголю, или борьба с нищенством. — «Нигде в культурных городах не ползают по тротуарам и через улицу безногие, параличные, нигде не пресмыкаются в грязи, еле прикрытые калеки, кроме городов Востока и Москвы.» К жизненным неудачам Григорий Александрович относился на удивление легко, с юмором, и встречаясь с пороком, всегда, как тот богатырь из сказки, пытался не уступить. В отличие от В. И. Талиева, Григорий Александрович не принял с восторгом русские революции. Наоборот, в письме профессору А. П. Семенову-Тян-Шанско- му советовал агитировать за конституционную монархию, высказался против того, чтобы в России «должен быть проделан грандиозный эксперимент проникновения социал-демократических принципов на государственной стороне». «-Вообще, слово „демократия" меня пугает», - продолжал ученый, - «хотя я сам не аристократического происхождения, но все мои интересы, как полагаю, и ваши, всегда были в области аристократии мысли. Я боюсь, что в истинно-демократическом государстве аристократии мысли не будет». Когда многие профессора Московского Университета в связи с известным постановлением царского министра просвещения Кассо подали в отставку, Кожевников не присоединился к ним, считая, что политика несовместима с наукой и просвещением. Уже при советской власти, Кожевников переживал порчу русского языка, его бесили новые жаргонизмы, типа «книга эта не „читабельна"». Правда, в прессе об этом уже не сказать, оставалось лишь жаловаться в письмах друзьям. Интеллигенция - слово молодое. Даже в первое издание Даля не попало. Позже к «образованию и умственному развитию» Чехов добавил «порядочность и совестливость, сознательность и общественную активность». Именно интеллигенции мы обязаны пионерами охраны природы. Осмысливая их деяния, замечаю сходное для всех: горячее желание вмешиваться во все, что вызывало чувство тревоги, будь то политика или бюрократизм почтовых работников. Пусть не все, как взрывной Талиев, дрались на баррикадах, но даю голову на отсечение, никто из них не мог жить спокойно, когда «неправда рядом ела и пила». И может быть, поэтому в силу обостренной совестливости и порядочности они первыми увидели, вернее, особым шестым чувством «учуяли» новую, как снежный ком, растущую беду. И встали на защиту природы. Нестройным и разношерстным оказался тот первый заслон. С различными теориями и взглядами, без программы и организации. Но сделали они много, очень много, а оценивая из «нынешнего далека», даже сдвинули горы: разбудив в Российской империи общественную природоохранную мысль. И память о них имеет сейчас для нашего времени не меньшее значения, чем их живое присутствие.
Природоохранный «Ренессанс» Нельзя все ломать — надо на чем-то сидеть. Кожевников был противником революции, тяжело переживал последовавший за ней шквал уничтожения культурных и природных ценностей. - «По моему, весь трагизм положения в том, что конкретно нет сейчас силы создать охрану (природы — В. Б.). — Кто остановит разрушителей?» — писал Григорий Александрович в июне 1919 г. Андрею Петровичу Семенову-Тян-Шанскому. За дело вначале брались три ведомства: Наркомпрос, отдел лесов Наркомзема и отдел животноводства Наркомзема. Активней всех — Наркомпрос, однако его чиновники в лице Тер-Оганезова не желали считаться с созданной еще до революции Постоянной природоохранительной комиссией при Русском Географическом обществе в Петрограде. Пока шла тяжба - гибла природа. Летом 1918 г. Кожевников обращается в правительство Ленина с пространной докладной запиской «Охрана природы в разных странах в связи с вопросом о постановке этого дела в России» - «Необходимость охраны природы в нашей стране настолько очевидна, особенно в настоящее тревожное время, что доказывать эту необходимость не представляется никакой надобности» — начинал ученый. И дальше: «Часть этой работы должна, между прочим, заключаться в пропаганде идеи охраны природы, идеи совершенно чуждой пока русскому народу. А то, что чуждо народу, никогда не будет иметь настоящего успеха». Промедление с легким делом превращает его в трудное, промедление же с трудным делом превращает его в невозможное. Кожевников вместе с другими учеными-биологами вновь обращается в правительство. 25 июня 1922 г. докладная записка «О нуждах охраны природы РСФСР» была подготовлена. «Природа является для нас, с одной стороны, источником материального благополучия, а с другой — неисчерпаемым источником для изучения и поучения. ...Перед Российской республикой лежит задача мировой важности - сохранить целый ряд животных форм, которых нет нигде за пределами нашего отечества, и за судьбой которых с интересом следит ученый мир всего света... ...При суждении об этом деле полезно иметь перед собой пример Западной Европы и в особенности Соединенных Штатов Америки, которые в интересах государственной пользы не жалеют средств на охрану природы. Ввиду всего вышесказанного, надлежит признать, что для конкретного осуществления охраны природы в РСФСР необходимо: 1. Устойчивое положение центральных организаций, ведающих охраной природы в республике, а именно: Комитет по охране памятников природы и отдела охраны природы при Главмузее. 2. Отпуск достаточных средств на содержание заповедников. 3. Принятие государством конкретных мер к сохранению «памятников природы». Через несколько дней документ этот подписали наркомы А. Луначарский, Л. Красин, Н. Брюханов, Н. Семашко, академики Д. Анучин, С. Ольденбург, А. Се- верцев, А. Ферсман, А. Павлов, Всего 34 подписи ученых и государственных деятелей. Нарком Н. Семашко добавил от себя: «Наркомздрав свидетельствует со своей стороны о необходимости заповедников, которые беспощадно уничтожаются (Крым, Кавказ, Кубань...)».
