Айзек Азимов - Ближний Восток. История десяти тысячелетий
Тем не менее, хотя западная половина Римской империи была ввергнута в коллапс, восточная часть империи повсеместно осталась нетронутой и рубеж против Персии оставался прочен, как всегда. За исключением укрепления позиций в части Армении, Персия ничего не выиграла от «падения Рима» на Западе.
Персия также не была полностью неуязвима для нападений извне, разрушивших западную половину Римской империи. Эфталиты, народ, родственный гуннам, проникли в восточные провинции Сасанидской империи. Армии Варахрана, однако, обошлись с ними сурово, выбросив их назад. На время, по крайней мере, Сасанидам удавалось держаться против натиска кочевников лучше, чем римлянам.
Со смертью Варахрана V в 439 г. положение христиан снова ухудшилось. Его сын Яздигерд II был правоверным зороастрийцем, и христианство было еще раз загнано в подполье.
Евреи также столкнулись с новым интенсивным противодействием. Правда, Сасаниды не давали им тех свобод, которыми они пользовались при парфянах.
Великой еврейской державы, угрожающей персидским границам, не существовало, так что евреи были только религиозной угрозой, в отличие от христиан, которые были, кроме того, угрозой политической и военной. Евреям поэтому позволяли в значительной мере управлять собственными делами под руководством так называемого «Предводителя евреев в изгнании».
Еврейская интеллектуальная жизнь при ранних Сасанидах интенсивно развивалась. Поколениями ученые рабби Месопотамии производили различные комментарии и толкования Моисеева закона, и медленно складывался свод, известный теперь как Вавилонский Талмуд. Он был намного полнее, чем Палестинский Талмуд, сложившийся в опустошенной стране, которая когда-то была Иудеей.
Составление Вавилонского Талмуда, оказавшего громадное влияние на еврейскую религиозную мысль, медленно пришло к концу в V столетии, когда преследования Яздигерда II на время задушили еврейскую религиозную мысль.
Даже для самих персов настали мрачные времена. После смерти Яздигерда в 457 г. его сыну Фирузу пришлось противостоять массовому вторжению эфталитов в Персию. В 484 г. Фируз был побежден и убит ими, и усилившаяся в Персии смута достигла пика в двух десятилетиях анархии.
Только в 501 г. сын Фируза Кавадх сумел прочно утвердиться на троне (с помощью эфталитов!) и начал восстанавливать в Персии порядок.
По крайней мере, он сумел поставить ее на ноги достаточно прочно для того, чтобы снова начать войну с Римом – вернейший знак национального оздоровления в те безумные времена.
Еретики
Хаос V столетия отразился также и на религии. В Римской империи, например, финальная победа христианства вовсе не означала прекращения религиозных раздоров. Периодически выдвигались доктрины, которые не встречали одобрения большинства епископов, а потому объявлялись ересями. Порой еретики упорствовали, и тут возникали взаимные преследования, а непоколебимость доходила до мученичества. Христиане боролись с христианами столь же неустанно, как прежде боролись с язычеством.
Был, например, священник по имени Несторий, который в 428 г. сделался патриархом Константинополя и, следовательно, самым могущественным иерархом Римской империи. Он считал, что Христос имел две природы: человеческую и Божественную. Его доктрина вызвала яростное сопротивление тех, кто думал, что Иисус имел и человеческую, и Божественную природу, воплощенные в Его существе.
Собор епископов в 431 г. проголосовал против несторианской точки зрения, но она продолжала распространяться и получила особенно сильную поддержку теологической школы в Эдессе, в северо-западной Месопотамии. Так, несторианская ересь приобрела форму националистического мятежа (как часто бывает с ересями). Ортодоксальные христиане Римской империи служили литургию на латыни и греческом, и культура их была в основном греческой. В Эдессе греческое влияние ощущалось сравнительно слабо, гораздо сильнее чувствовались туземные сирийские особенности.
Среди персидских христиан также наблюдались некоторые националистические тенденции. В течение столетия с четвертью христиане Персии с твердостью переносили преследования, но персидская церковь не пользовалась греческим, и ее не слишком вдохновляла перспектива оказаться полностью под каблуком греколатинской церкви Рима. Кроме того, если бы персидская церковь ясно дала бы понять, что она не просто марионетка римской церкви, на нее перестали бы смотреть как на пятую колонну и преследования могли бы ослабнуть.
Несториане Эдессы, столкнувшись с преследованиями со стороны римских христиан и сознавая симпатии к себе со стороны христиан Персии, просачивались через границу.
Персидские цари, как, например, злосчастный Фируз, отлично сознавали, что христианские еретики, преследуемые в Риме, будут лояльными Персии. Поэтому он поощрял несториан как только мог. Персидским христианам стало очень легко примкнуть к несторианству, что они и сделали. К 500 г. персидская церковь сделалась полностью несторианской.
Та же стратегия с успехом применялась в вассальных государствах Персии, в Армении, например, или в арабском царстве Хира. Обе страны стали почти полностью несторианскими.
Христианство в его несторианской форме сохранялось в Азии как влиятельное религиозное меньшинство еще много столетий. На востоке оно проникло даже в Китай.
Несториане, хоть они и восставали против эллинизма римской церкви, не могли не принести с собой греческие книги, а с книгами – ученость, исчезнувшую в Персии после прихода к власти проирански настроенных Сасанидов. Позднее, когда Западная Азия попала под власть арабов, они заимствовали греческую науку у несториан и хранили ее много столетий, пока в Европе она была почти мертва.
Зороастризм также вскармливал ереси. В конце концов, доктрина Мани была одной из них. Теперь, в течение десятилетий неразберихи с эфталитами, поднялась новая ересь, порожденная зороастрийским священником по имени Маздак. Он учил одной из форм манихейства и проповедовал аскетический и коммунистический образ жизни. Он обличал корыстные собственнические интересы вельможи господство духовенства. Естественно, он возбудил ожесточенную враждебность этих могущественных сил.
Кавадх, правление которого положило конец периоду анархии, глубоко симпатизировал маздакизму. Симпатия могла быть вызвана искренней верой в этические принципы проповедника, либо общим для всех монархов убеждением, что все подрывающее власть вельмож и духовенства – вещь хорошая.
Но маздакизм, как почти все пуританские движения, имел тенденцию к нетерпимости как в малом, так и в большом. Проповедники обличали маленькие радости жизни так же охотно и яростно, как крупные несправедливости. Поскольку лишь немногие люди способны обходиться без удовольствий, многие из тех, кто мог бы поддержать общие цели движения, спотыкались на мелочах. Они не готовы были избавиться от несправедливостей ценой отказа от простых радостей жизни. В этих условиях магнаты и священники обнаружили, что то самое население, которое они угнетали, склоняется на их сторону. Вследствие этого они могли без труда навязать свои взгляды царю. Кавадх был смещен и не был восстановлен на троне до тех пор, пока не показал, что увидел в отношении маздакизма свет истины и не обещал оставаться правоверным зороастрийцем.
Когда Кавадх умер, его старшему сыну, известному последователю Маздака, не дали взойти на трон. Вместо него в 531 г. царем был поставлен младший сын, Хосроу I («знаменитый»), более известный под греческим вариантом своего имени, Хосрой. Хосрой немедленно обрек на смерть Маздака и его главных последователей и проследил за тем, чтобы их писания были уничтожены. Культ вымер не полностью (это почему-то случается крайне редко), но полностью утратил свое влияние.
Краткий миг просвещения
Если оставить в стороне эту демонстрацию религиозного фанатизма, без сомнения навязанную магнатами и духовенством, а также забыть о почти традиционном истреблении родственников с целью избежать гражданской войны, Хосроя I можно назвать цивилизованным монархом. Он был, пожалуй, наиболее просвещенным из Сасанидов, и его называли Хосрой Ануширван («от бессмертного духа») или Хосрой Справедливый.
Во времена Кавадха бесконечная война с Римом не прекращалась, но в 527 г. на константинопольский престол вошел новый способный монарх Юстиниан I. (Уже два столетия, со времен Константина, Константинополь был столицей империи. Город Рим в описываемое время находился под контролем германских племен.) Юстиниан мечтал отнять у германцев западную половину империи, которую они удерживали. Для этого ему нужен был мир с Персией. Что же касается Хосроя I, он очень хотел реорганизовать внутреннее управление Персии и разумно рассудил, что подобные реформы лучше всего проводить во времена мира.
