Теодор Бенк - Колыбель ветров
Часто, когда я возвращался в свою комнату в школьном доме, Дирингеры приглашали меня пить чай. Обычно разговор, который я не поддерживал, вертелся вокруг "туземцев", и ни одного щепетильного вопроса о том, чем именно занимаются мистер Шейд и мистер Марш. Опасения миссис Дирингер в отношении моей личной деятельности, вероятно, отчасти смягчались тем, что я собирал растения и меня интересовали только их наименования - такое занятие представлялось педагогам в достаточной мере невинным.
Ввиду того что в составе гарвардской экспедиции не было сотрудника, обладающего опытом в собирании и изучении проб грунта в археологическом разрезе, Лофлин еще раньше осведомлялся, не возьмусь ли я проводить для них такую работу. Так как это составило бы для меня лишь незначительную дополнительную нагрузку, а результаты представляли интерес для обеих экспедиций, я дал свое согласие.
Как только позволила погода, я начал закладывать шурфы по краям раскопок, которые велись ими на месте древнейшего поселения. Оно стояло на значительном возвышении, пересекаемом ручейком и примыкающем к нынешней деревне. Это возвышение само по себе было внушительным - высота его достигала почти двадцати футов, а длина почти двухсот футов. В начале лета гарвардская группа глубоко врезалась в него с одного конца, вскрыв сотни пластов рыбьей чешуи, костей и культурных остатков. Здесь когда-то стояло множество примитивных жилищ; по-видимому, люди начали селиться тут многие тысячелетия назад. Археологи достигли основания холма, лишь углубившись более чем на двадцать пять футов.
Руководил работой Алэн Мей. Садовод по профессии, он стал настолько блестящим археологом, что Хрдличка сделал его своим первым помощником в экспедиции 1936-1938 годов. Теперь он руководил археологическими раскопками гарвардской группы. На его работу по раскопкам алеутского поселения было любо-дорого посмотреть - вертикальные стены и чистые линии срезов свидетельствовали о крайней осторожности. А на практике это достижимо ценой геркулесова труда.
Насыпи, на которых располагались алеутские деревни, состоят из бесчисленного множества отдельных свалок - здесь и иглы морского ежа, и ракушки морских моллюсков, и спрессовавшиеся рыбьи кости, и раковины улиток, и кости морских млекопитающих, и растительные остатки. Нелегко разобраться во всей этой стратиграфии и исследовать прошлое, лежащее за тысячами куч этих отбросов, тем более что в них попадаются весьма разнообразные вещественные находки - каменные ножи, скребки, гарпунные наконечники и другое.
Мей обнаружил в Никольском много скелетов того типа, который был назван доктором Хрдличкой "предалеутским". Ближе к верхнему слою насыпи Мей нашел другой тип скелетов, отличающийся очень широкой черепной коробкой. Такие скелеты Хрдличка назвал "алеутскими". Трудно объяснить наличие этих двух разнящихся между собой типов черепов и скелетов. Быть может, как полагал Хрдличка, на месте Никольского в разное время селились два различных народа. А может быть, причина различий в костных остатках совсем иная.
Помимо сотен поврежденных каменных наконечников, лопаток, скребков и разнообразных обломков, Мей обнаружил на этом участке много уцелевших наконечников для гарпуна и остроги. Они сбивали с толку разнообразием форм и рисунка. Создавалось впечатление, что среди жителей этой деревни ни один стиль не получил преобладания. Как будто люди заменяли одну форму другой в виде эксперимента, так же как в наше время они меняют формы автомобилей.
Остроги, обнаруженные в нижних пластах, имели раздвоенные концы, между которыми закреплялся небольшой каменный наконечник, тогда как у острог, относящихся к более позднему времени, имелось неглубокое ложе или желобок. По-видимому, первые жители этих мест скрепляли две кости желобками вместе в форме гнезда, упирая наконечник в древко. Однако позднее эта конструкция была заменена одним куском кости с углублением, в которое вставлялся наконечник.
Шли века, и древние люди по-всякому изменяли свое оружие. Однако все эти новшества вводились последовательно, а не сразу, что могло бы свидетельствовать о наплыве новых пришельцев, а это как раз и подразумевается Хрдличкой, говорящим о "предалеутах" и "алеутах".
Я был рад возможности бурить горизонтально, отбирая образцы грунта и торфяников в стенках археологической раскопки. Если бы эти раскопки не велись, мне пришлось бы бурить вертикально, начиная с верхнего пласта. Я брал пробы каждые пять сантиметров - всего на глубину пять метров десять сантиметров. В основании холма залегал слой бесплодного красноватого грунта.
Самой трудной проблемой в этих условиях оказалось избежать перемешивания проб почвы, взятых на разных горизонтах. Из-за дождя со стен разреза непрерывно стекала грязь, а ветер все время надувал в ящики с образцами землю и иглы морского ежа, которые попадали и в глаза.
При каждом переходе на следующий уровень приходилось тщательно очищать бур от грязи. Все пробы надо было тут же помещать в целлофановые мешочки с ярлычками, показывавшими локализацию проб. А с небес непрерывно поливало дождем.
Плохая погода порождает грязь и дурное настроение. Поэтому, чтобы оградить пробы и самого себя, я поставил палатку непосредственно в раскопе. Но ветер забирался под тент и принимался раздувать мое укрытие, точно гигантские кузнечные мехи. Каждые несколько минут палатка опрокидывалась. Алеутские дети часами наблюдали за этой сценой, которая казалась им комической и вызывала хохот, тогда как я выходил из себя. Ребята считали, что я устраиваю такое представление специально для них.
Наконец, я взял все необходимые пробы и отослал один комплект Лофлину для его целей, а второй подготовил к отправке в Мичиганский университет. Там он должен был храниться до моего возвращения, когда я смогу заняться обработкой проб кислотами и другими сильнодействующими химикалиями и многократной промывкой. После этих процедур у меня должны остаться в осадке ископаемые семена, брошенные в землю растениями, произраставшими в давние времена. При их изучении особое внимание будет обращено на то, как с течением времени изменялись типы семян, что служит показателем изменений, которые претерпевали соответствующие растения.
Семена, извлеченные из почвы с большой глубины, могут указать на то, что раньше в районе Никольского имелись такие виды растений северных широт, которых в наши дни тут нет, и, следовательно, климат Алеутских островов изменяется от холодного и сухого к влажному и теплому. Эти сведения помогут определить, какова была природа в те времена, когда на островах появились первые люди, и какие изменения произошли в ней с тех пор. Тем самым приоткроется завеса и над будущим.
Спустя несколько дней после моего приезда в Никольское я получил приглашение помыться в деревенской парной бане. Было заведено, что по субботам во второй половине дня моются мужчины и мальчики. Затем наступала очередь женщин, девочек и малышей. Баня - маленькая хижина типа бараборы, крытая дерном, через который проходила труба, - помещалась на возвышении, где когда-то стояла деревня, неподалеку от места раскопок. Внутри топился очаг, сложенный из булыжников.
Мы с Маршем вошли в предбанник, разделись и, захватив мыло, протиснулись в баню, где уже мылось несколько мужчин алеутов. Рядом с низкой скамьей стоял чан с водой, а пол был выложен свежей травой. Здесь было жарко, как в печке. Улыбаясь, мы кивнули головой каждому из присутствующих. Кто-то из алеутов осведомился, не поддать ли парку, на что Марш ответил утвердительно. Тогда на раскаленные камни был плеснут ковш воды, и тотчас баня наполнилась горячим паром. Первое мгновение я не решался дышать, опасаясь, как бы не ошпарить себе все внутренности.
- Еще? - донесся из облака пара вопрошающий голос.
- Анг, - последовал положительный ответ, после чего был выплеснут еще один ковш. Очевидно, в этом закупоренном помещении влажность сильно повысилась, потому что дышать можно было, только пригнув голову и вдыхая воздух маленькими порциями.
А между тем алеуты продолжали плескать воду на камни, поддавая пару. Они нас испытывали. Выдержим мы или удерем? Мы вытерпели, но я старался припомнить, поддаются ли лечению ошпаренные легкие. Впрочем, парная баня чудесным образом очищала тело. Обливаясь потом, мы обильно намыливались, а чтобы смыть пену, поливали друг друга из ковшей теплой водой, что, естественно, еще увеличивало влажность воздуха.
Некоторые алеуты забирались на верхнюю полку, но там они долго не выдерживали. Стив Безъязыков, забавный добродушный парень, совершал свое омовение в самом жарком месте. Он оставался на верхней полке дольше всех и, не жалея сил, стегал себя пучком сухой травы, прикрепленным, к палке минихакс. При этом он не переставая пел ритмичную алеутскую песню. Стив представлял собой забавное зрелище: рассказывая всякие смешные небылицы и чуть ли не сдирая кожу со своего пухлого тела, он водил глазами то вправо, то влево и походил на располневшую танцовщицу с веером.
![Иоанна Хмелевская - Большой кусок мира [Большой кусок света]](/uploads/posts/books/227132/227132.jpg)
