Венди Голдман - Террор и демократия в эпоху Сталина. Социальная динамика репрессий
Анализ выборов показывает, что на электоральном поле произошло столкновение различных интересов. Сталин, Шверник и другие партийные руководители стремились заручиться поддержкой рабочих в кампании по искоренению бывших оппозиционеров. Рабочие надеялись, что будут устранены порочные и самодовольные «бюрократы». Региональные и местные руководители пытались сохранить свои позиции путем перемещения членов своих «кланов» с одной руководящей должности на другую. Выборы не принесли безусловной победы ни одной из этих групп. Попытки партийных лидеров разрушить «семейственность» и «вычистить» оппозиционеров провалились. Рабочим не удалось избавиться от «бюрократов». Региональных и местных руководителей продолжали арестовывать даже после назначения на новые должности. Во всяком случае, десять членов нового состава Центральных Комитетов были арестованы как «враги народа» вскоре после выборов. В профсоюзе рабочих железных дорог Центра девятнадцать вновь избранных руководителей были разоблачены и арестованы.{358} На протяжении 1937 и 1938 годов органы НКВД продолжали «отбраковывать» профсоюзных работников. Эти аресты способствовали росту шквала взаимных обличений в руководстве профсоюзов, что в свою очередь вело к дальнейшим арестам.
После выборов
Процесс «реорганизации» профсоюзов после выборов не закончился. Напротив, выборы открыли ящик Пандоры, полный жалоб, недовольства и обвинений. Рабочие успешно использовали выборы для перетряски профсоюзных кадров, но им не удалось изменить установленные в профсоюзах порядки. В одних профсоюзах новые руководители оказались еще более бесчестными и некомпетентными, чем прежние. В других выборы спровоцировали ожесточенную борьбу между отдельными группами, которая отвлекала внимание от нужд рабочих. В течение 1938 года ВЦСПС продолжал свои проверки, что способствовало усилению репрессий, выявлению новых источников коррупции, халатности и оппозиции в профсоюзах.
Например, руководители Союза рабочих стекольной промышленности были полностью поглощены спровоцированным выборами ожесточенным соперничеством внутри Союза, в то время как рабочие продолжали выживать в тех же убогих условиях существования, которые они имели до начала кампании за демократию. Представители старой гвардии в профсоюзах сильно невзлюбили вновь избранного председателя ЦК и тайно встретились, чтобы договориться о его смещении. Центральный Комитет был полностью погружен во внутренние склоки, игнорировал нижестоящую профсоюзную организацию, не обращал внимания на высокий уровень производственного травматизма и нужды своих членов. ЦК профсоюза продолжал пренебрегать вопросами жилищных условий, детских комбинатов, состоянием столовых, безопасности труда, культурно-бытовых условий и международными связями. Альтернативные выборы на основе тайного голосования провалились. Например, в 1937 году в завкоме завода «Хрусталь» в Дятьково Брянской области сменилось три председателя.
Демократические выборы в цеховые комитеты не проводилось. Представители профсоюзов чаще назначались на должности, чем избирались. Финансы и учет членов профсоюзов были «в беспорядке». Что еще более важно, в жизни рабочих мало что изменилось. В покосившихся бараках проживало большинство из 3 тыс. 865 рабочих завода. Полы провалились, не хватало шкафов и стульев, повсюду кишело тараканами и клопами. Рабочие производили стекло, но у них самих окна были разбиты. Не было газет, шахмат или шашек. Людям было нечем себя занять, поэтому они «пили, дрались и дебоширили». Несмотря на постоянные несчастные случаи на производстве, профсоюз не уделял достаточного внимания соблюдению правил техники безопасности и своевременному оказанию медицинской помощи. Стекольный завод «Красный факел» в Ивановской области находился в пяти километрах от больницы, но не было транспорта для доставки больных и даже медпункта при заводе, где было занято 800 рабочих. В детском комбинате при заводе на тридцать шесть детей было всего двенадцать тарелок и три стакана. 787 тыс. рублей, выделенные государством Союзу рабочих стекольной промышленности на культурно-бытовые нужды в 1937 году, так и не были использованы. С другой стороны, профсоюзные руководители перерасходовали фонд собственных зарплат на 201 тыс. рублей. В этом профсоюзе кампания за профсоюзную демократию увязла в бюрократических распрях. Несмотря на то, что старые руководители были смещены, новое руководство так же как и их предшественники, не обращало внимания на нужды рабочих. На деле вышло, что ЦК профсоюза использовал в борьбе за власть даже тот небольшой всплеск рабочей активности, которая должна была быть направлена на службу своим членам.{359}
Выборы в ЦК Союза рабочих каменноугольной и сланцевой промышленности Центральных районов также не смогли дать отрасли ответственных профруководителей. Вновь избранные также были тесно связаны «семейственностью» с районными парткомами, что являлось отличным примером всеобщей чехарды, которая отличала выборы. С 1930 по 1937 годы, до избрания председателем ЦК профсоюза Федин работал секретарем партии на шахтах. Выборы в профсоюзах предоставили ему возможность подняться с должности в парткоме на более высокий пост — председателя ЦК профсоюза. В 1938 году его бывший начальник секретарь райкома партии Плоткин был арестован как «враг народа». Связи Плоткина в профсоюзе простирались глубоко.{360} Из-за его ареста парторганизация профсоюза и ВЦСПС занялись тщательной проверкой Федина и ЦК Союза. В знак протеста Федин написал заявление в партгруппу ВЦСПС: «Я не отклонялся и никогда не был в оппозиции». Отчаявшись доказать отсутствие связи с Плоткиным, он показал себя человеком, успешно осуждавшим и разоблачавшим других, с помощью этой тактики он старался подчеркнуть собственную преданность и честность. «Меня избирали и переизбирали, — заявил он. — Я разоблачал вредителей и предателей… Я обнаруживал, критиковал и разоблачал тех, кто не выполнял генеральную линию партии». Скорее всего именно с помощью Плоткина Федин легко перешел с партийной должности на профсоюзную. После ареста Плоткина Федин сразу же от него отрекся: «У меня нет отношений с Плоткиным, за исключением относящихся к моей работе. Я никогда не пил с ним. Плоткин никогда не пытался свернуть меня с генеральной линии». Он возлагал вину за плохой учет в профсоюзах на вышестоящих руководителей, которые часто отсутствовали на рабочем месте: «Они никогда не давали мне четких указаний». Проведенная ВЦСПС проверка других руководителей Союза не нашла компрометирующих их данных об оппозиционной деятельности, но выявила их безделье, алчность и моральное разложение. Члену президиума ЦК профсоюза Савину был объявлен выговор «за пьянство и халатность». Ранее он уже получал несколько партийных выговоров за пьянство и хулиганство, но продолжал пить. Заведующий массово-производственным отделом Болдин проявил моральную нечистоплотность, получил строгий выговор за многоженство. Он платил двум женам алименты, брал путевки в дома отдыха для своей семьи вместо того, чтобы раздавать их рабочим. Член президиума ЦК профсоюза И. А. Пророк самовольно перевез семью в Москву из провинции, перерасходовал 500 тыс. рублей по временной нетрудоспособности и на диетпитание и не использовал предназначенные для рабочих туристские путевки. Двое других членов ЦК были недавно исключены из партии, один из них — за «пьянство и дебоширство». Инспектор ВЦСПС не нашел подтверждения «компрометирующих данных» о Федине, однако подверг его критике за проявление «политической слепоты в разоблачении Плоткина». Он также предложил уволить Савина и Болдина.{361} Новый Центральный комитет Союза рабочих угольной и сланцевой промышленности Центральных районов, избранный во время кампании за профсоюзную демократию, представлял собой не более чем собрание пекущихся только о собственных интересах карьеристов, пьяниц и мелких воришек.
Новое руководство ЦК Союза рабочих нефтеперегонной промышленности производило ненамного лучшее впечатление. После выборов в 1938 году члены нового ЦК не тратили время на обогащение и пьянство. В 1928 году вновь избранный молодой председатель Макурин работал охранником на Бакинском нефтеперегонном заводе, а затем кочегаром. Став секретарем фабкома, а затем помощником начальника цеха, он стал членом клана бюрократов-аппаратчиков. Он был членом ВКП(б), имел всего лишь начальное образование. Другие вновь избранные члены ЦК также были малограмотными. Член ЦК Иконникова была вообще неграмотна. Регулярно посещая собрания, она никогда на них не выступала. После выборов между членами ЦК началась ожесточенная борьба. Толмаджев — заведующий культотделом ЦК профсоюза обвинил Макурина и новое руководство в разбазаривании профсоюзных фондов и невнимании к насущным проблемам трудящихся. Он заявил, что профсоюз все еще «засорен семейственностью», выдвиженцами не по деловым качествам, а на основе личных симпатий, а также коррупционерами. Внутренняя борьба вытащила на свет и постыдные поступки. Когда в октябре 1938 года ЦК Союза переехал из Москвы в Баку, члены ЦК организовали проводы и так напились, что опоздали на поезд. В течение месяца после переезда никто не работал. Они потратили на шесть тысяч рублей больше из бюджетных 11 тыс. 500 рублей, предназначенных «для организации помощи работникам аппарата ЦК», и незаконно выдали сами себе премии. Они взяли деньги, выделенные на издание правил техники безопасности и эксплуатации при сооружении нефтеперерабатывающих заводов, организовали «комитет по разработке правил безопасности» и выплатили себе полторы тысячи рублей за срочную работу. Инспектор из ВЦСПС сделал вывод: «Правила разработаны, но они не принимали участия в их составлении и редактировании». Он предложил уволить большую часть вновь избранного руководства, запланировать новые выборы, провести проверку ЦК профсоюза и ревизию финансов.{362} Союз рабочих нефтеперегонной промышленность провел демократические выборы, но те, кого члены профсоюза выбрали на руководящие должности, оказались бесчестными, неорганизованными людьми и пьяницами.
