Леонид Иванов - Смерть диверсантам и шпионам!: Правда о СМЕРШе
В Будапешт 4 ноября были введены советские войска. Местами они встречали организованное, хорошо вооруженное, расчетливо подготовленное и квалифицированное сопротивление контрреволюции. Но сила солому ломит.
Правительство Имре Надя было свергнуто. В тот же день было сформировано революционное рабоче-крестьянское правительство, создан временный Центральный комитет Венгерской социалистической рабочей партии во главе с Яношем Кадаром.
Советские войска понесли в Венгрии тяжелые потери: было убито и умерло от ран 669 человек, еще 51 пропал без вести. Замечу, что из всех послевоенных вооруженных конфликтов эти потери — среди самых значительных. По массовости они уступают потерям только в Афганистане и Чечне.
Несколько лет спустя после венгерских событий, в памятном 1961 году, я получил приказ — ехать служить в Венгерскую Народную Республику. Сборы были недолги, и вскоре мы прибыли к новому месту службы. Поселили нас под Будапештом, на территории военного городка.
Конечно, про себя я сравнивал обстановку в Венгрии с немецкой конца сороковых годов. В Венгрии было в чем-то спокойнее, а в чем-то сложнее. В Германии мы вели оперативную работу с немецким населением напрямую. С венгерским населением вести подобную работу было не положено. Мне в работе очень помогало то, что у меня сложились хорошие личные отношения с министром безопасности Венгерской Народной Республики — Андрашом Бенке. Это был грамотный, толковый и умный человек, очень хорошо относился к русским.
С его помощью удалось решить много сложных вопросов.
Он всегда вникал в просьбу, обдумывал ее, обсуждал варианты решений. Затем приглашал того или иного помощника и ставил перед ним конкретную ясную задачу. Все вопросы решались честно, открыто. Если его что-то не устраивало в той или иной ситуации, он становился грустен и тихим голосом говорил, что этот вопрос он решить не может. Уговаривать его было бесполезно — это был волевой и твердый человек. Просить, иногда, было можно.
Как и большинство венгров, он души не чаял в посиделках, очень любил армянский коньяк и боржоми, оживлялся под звуки венгеро-цыганских скрипок, был очень пластичен.
Вскоре на одном из государственных приемов мы с Полиной Ивановной познакомились с Яношем Кадаром. Он был контактный, образованный, исключительно вежливый, обладал прекрасными манерами. Кадар неплохо говорил по-русски, поскольку был женат на русской — Марии. Кадар в юности был рабочим, затем механиком, впоследствии стал профессиональным революционером. В годы войны он отважно боролся против хортистского режима, был заключен в тюрьму и отважно бежал из нее. После войны репрессии коснулись и Кадара. В 1951 году он был осужден и освобожден в 1954-м. Это был благородный человек, он нашел в себе силы не затаить обиды и отдавал все силы делу социалистического строительства в Венгрии.
В 1962 году произошел эпизод, хорошо известный историкам спецслужб. Из Москвы неожиданно приехал зампред КГБ генерал С. Г. Банников, с которым я был знаком ранее. Рассказал некоторые неизвестные нам подробности дела Пеньковского, сказал, что в Венгрии под видом сотрудника западной фирмы скрывается Герберт Винн, англичанин, связной этого самого Пеньковского.
— Надо Винна арестовать, — заключил Банников.
Арестовать? Но как? Мы не имели на то в Венгрии никаких прав. Поразмыслив, решили согласовать этот вопрос с Кадаром. Эту миссию взял на себя А. Бенке. Кадар разрешил арестовать Винна на территории Венгрии и этапировать его в Москву.
По указанию министра МВД венгры выследили Винна и задержали довольно успешно. При задержании он, правда, пытался оказать сопротивление и хватался за руль, пытаясь направить машину, где его везли, в реку. Венгерский контрразведчик дал ему рукояткой пистолета по голове, послав Винна в продолжительный рауш и набив ему большую черно-синюю шишку.
Перед этим я заранее договорился с командующим ЮГВ генерал-полковником К. И. Проваловым о выделении специального самолета для сопровождения Винна в Москву.
Когда венгерские сотрудники доставили Винна на военный аэродром Текель, я обратил внимание на шишку, и мне рассказали, как было дело. Во избежание повторных непредсказуемых попыток со стороны Винна в самолете я дал команду надеть на него наручники.
Для сопровождения Винна в Москву был выделен комендант Особого отдела группы капитан Е. Чертов, отличавшийся огромной силой. Увидев мощную фигуру Чертова, Винн загрустил.
Винн показался мне невзрачным, плюгавым человеком, низкого роста и ничем не выделявшейся наружности.
Впоследствии этот человек был обменян на нашего выдающегося разведчика Конона Молодого.
К моменту доставки Винна в Москву агент ЦРУ Пеньковский был уже арестован. Расскажу курьезный случай, произошедший с этим человеком незадолго до его ареста.
Как известно, Пеньковский был знаком с генералом Варенцовым еще с 1943 года, в 1944-м исполнял при Варенцове обязанности офицера для поручений, а позднее женился на его дочери. В 1955 году Варенцов стал маршалом артиллерии, а в 1961-м — Главным маршалом артиллерии, командующим Ракетными войсками и артиллерией Сухопутных войск.
Надо ли говорить, сколь значимую и ценную информацию мог получать Пеньковский от этого высокопоставленного человека. Прикрываясь именем Варенцова, он имел доступ к секретным и совершенно секретным документам. Варенцов использовал Пеньковского для помощи в составлении серьезных документов, имеющих большую государственную важность. Вопреки служебной необходимости он откомандировал Пеньковского в Военную академию им. Дзержинского на 9-месячные курсы специалистов-ракетчиков, якобы для подготовки статей дал распоряжение разрешить ему пользоваться секретными библиотеками некоторых военных штабов. Пеньковский регулярно посещал штаб Ракетных войск и артиллерии, дарил офицерам и генералам редкие дорогие сувениры, стал там «своим» человеком. Очень важную информацию Пеньковский черпал из личных бесед с самим Варенцовым, рассказывавшим о заседаниях Высшего Военного совета, о содержании бесед с Н. Хрущевым, Р. Малиновским, генеральными конструкторами ракетных и артиллерийских систем — Королевым, Челомеем, Надирадзе, Глушко. Позднее, на допросе, Пеньковский показал, что однажды, на встрече с американцами, он сказал:
— Варенцов, через меня, и ваш хороший друг.
Когда Варенцову исполнилось 60 лет, он устроил юбилейный банкет, куда пригласил многих видных военачальников, в том числе и тогдашнего министра обороны Маршала Советского Союза Р. Я. Малиновского. Приглашен на банкет был и Пеньковский. Последний понимал, что среди маршалов и генералов он, в форме полковника, будет выглядеть белой вороной, и облачился в гражданский костюм. Когда все расселись за столом, появился министр обороны Р. Малиновский и, окинув присутствовавших острым взглядом, заметил Пеньковского в гражданском костюме. Со свойственным ему грубоватым юмором ткнул в него пальцем:
— А это что за шпион здесь оказался?
Выходит, сам того не зная, маршал Р. Малиновский попал в точку еще до разоблачения Пеньковского.
Думается, тогда Пеньковский пережил не самые приятные минуты.
Следует отметить, что Пеньковский был завербован в советское время, когда контрразведка КГБ активно работала и для спецслужб противника были созданы достаточно узкие рамки.
Что же говорить о нашем времени, когда все продается и покупается, когда условия для работы спецслужб противника максимально благоприятны.
Кто в такой обстановке может поручиться, что среди высшего военного руководства нет лиц, подобных Пеньковскому, а то и похлеще него.
Я не исключаю наличия крупных агентов западных спецслужб в руководящих слоях Министерства обороны. И вот такой, скажем, агент по указанию своих хозяев вносит какое-то хорошо продуманное радикальное предложение по «вооружению» или «совершенствованию» Вооруженных сил (конечно, не для их укрепления), а министр обороны, не образованный в военном отношении, может принять их для претворения в жизнь.
Вот мы и наблюдаем такую картину, когда наши Вооруженные силы деградировали.
Соглашаясь с критикой в адрес И. Сталина за его ошибки, приведшие к трагедии 1941 года, считаю, что нынешняя обстановка в Вооруженных силах гораздо хуже, чем в том же 1941 году. Они просто слабы и в кадровом отношении, и в численности, и в наличии современного вооружения, и в состоянии боевой подготовки, и во многом другом.
