Александр Доманин - Монгольская империя Чингизидов. Чингисхан и его преемники
Другим важным принципом, вытекающим из самого характера создаваемой империи как военно-феодального государства, стало введение внеродовой иерархии на основе десятеричной шкалы. Само это деление на десятки, сотни, тысячи и тумены было делом не новым — по такой схеме строил свое войско еще хуннский шаньгой Модэ. Нововведение Чингисхана состояло в том, что по этому принципу строилось уже не только войско, как у Модэ — схема была распространена на все население державы. В империи Хунну гражданское население продолжало жить родами, а Чингисхан разверстал весь свой улус (остается напомнить, что «улус» означает «люди»: первичным в этом степном государстве было именно население, а не территория) на те же десятки, сотни, тысячи. Во главе каждого из таких подразделений стоял человек, поставленный ханом — или вышестоящим начальником, но все равно от лица хана. Начальники, как правило, были из числа выслужившихся кешиктенов или уже упомянутых «балджунахцев» — то есть людей, лично преданных великому каану. Родственные связи при этом сохранялись лишь частично, в отдельных случаях: например, для икиресов и онгутов. В целом же военный принцип построения державы господствовал повсеместно.
Особенно хорошо он подтверждается выработанной Чингисханом и получившей дальнейшее развитие при его преемниках системой делегирования полномочий. Речь идет о знаменитых пайцзах — своеобразных удостоверениях личности, выдаваемых от лица хана как военным, так и гражданским начальникам. При этом высшая степень отличия — золотая пайцза с изображением тигра — давалась руководителям самых больших отдельных единиц войска — туменов. Такую же пайцзу получали и аналогичные темникам гражданские начальники. Далее шло по нисходящей: существовали серебряные, медные (бронзовые) и деревянные пайцзы. Деревянная пайцза выдавалась как символ делегированной ханом власти младшим командирам войска — десятникам. Каждый тип пайцзы предоставлял определенную группу полномочий, а самый высший (есть сведения, что существовали пайцзы и более высокого ранга, чем золотая пайцза с тигром) означал, что предъявителю таковой надо было подчиняться, как самому великому хану. По-видимому, такими пайцзами наделялись командующие отдельными монгольскими армиями из нескольких туменов и важнейшие гражданские чиновники — такие, как Махмуд Ялавач или Елюй Чуцай. Но изначально вся эта система строилась все на том же десятеричном принципе, хотя в дальнейшем все более и более усложнялась.
Такая структурная схема Монгольского улуса как нельзя более подходила для выполнения задач, поставленных Чингисханом. Созданную «железом и кровью» империю Чингисхана вполне можно считать самой военизированной державой всех времен. Основой империи была война: сначала за объединение степи, а затем за расширение ее (империи) пределов до «последнего моря». И поистине всеобщая милитаризация работала на нужды этой непрерывной экспансии. Такое деление гражданского общества сильно облегчало мобилизацию войска, поскольку существовала четкая разнарядка — сколько воинов должен поставить каждый элемент структуры. Аналогично обстояло дело и со снабжением и оснащением войска: каждые десять, сто, тысяча кибиток должны были дать определенное количество коней, оружия, продовольствия и так далее. Для жесткого обеспечения воинских наборов и поставок вводилась круговая порука — за выполнение отвечала вся ячейка во главе с начальником (как известно, подобный принцип, хотя и не носивший столь явного милитаристского характера, господствовал и в русской крестьянской общине вплоть до начала двадцатого века). А чтобы сделать эту структуру максимально прочной, Чингисхан категорически запретил переход из одного звена в другое. Человек не мог поменять свой десяток (в армии — воинский, в гражданской жизни — десяток кибиток) на другой под страхом смертной казни; аналогичному наказанию мог быть подвергнут и начальник, принявший пришлого. Фактически, такая система означала установление самого жесткого крепостного права в своеобразной форме — сродни военным поселениям графа Аракчеева.
Храм Чингисхана в Эрке-Хара. Фотография 1956 г.
Система эта хорошо работала и на задуманное Чингисханом объединение всех чрезвычайно многочисленных племен в единый монгольский народ. Разрыв родовых связей, уравнивание всех элементов новой структуры по своим обязанностям и правам — все это, подкрепленное авторитетом «божественного вождя всех людей, живущих в войлочных кибитках», быстро привело к тому, что на смену кераитам, найманам, катакинам и тайджиутам (несть им числа) пришло гордое имя: «монгол».
Создание государства, а затем и быстрый рост его, с включением в Pax Mongolica все новых территорий и народов, со всей необходимостью требовали все новых шагов по упорядочиванию империи, а следовательно — и все большего усложнения системы. И как здесь не привести знаменитые слова будущего канцлера (премьер-министра) Монгольской империи Елюй Чуцая, представителя киданьского царского рода, обращенные им к Чингисхану: «Вы смогли завоевать империю (Елюй Чуцай употребил здесь иное слово, аналог которому — «Вселенная, Поднебесный мир»), сидя на коне, но управлять империей, сидя на коне, нельзя». И уже с 1206 года начинается это постепенное строительство полноценного государства, которое завершилось уже после смерти Чингисхана, при его преемнике Угедэе. Здесь надо прямо сказать, что сам Чингисхан, кочевник до мозга костей, уделял внимание лишь тем элементам государственности, которые увеличивали военную мощь державы, обеспечивали ее непрерывную экспансию. Механизмами ее гражданского управления — такими, скажем, как налогообложение, он в значительной степени пренебрегал. Идеалом Чингисхана было распространение кочевых порядков жизни на весь мир, и он всерьез, например, подумывал об уничтожении всех китайцев (десятков миллионов человек!) с тем, чтобы сделать Китай продолжением Монгольской степи. Лишь скрепя сердце он согласился с доводами Елюй Чуцая (которого, по-видимому, поддерживали сыновья Чингисхана — Джучи и Угедэй), что сохранение китайского населения принесет ему гораздо больше богатств. Не слишком он стремился и к расширению чиновничьего класса империи, ограничиваясь лишь самыми необходимыми нововведениями в этой области: бюрократия махровым цветом расцвела лишь при его преемниках — Угедэе, Мунке (Менгу) и Хубилае. Тем не менее, ряд важных шагов в становлении Йеке Монгол Улус как настоящего полнокровного государства был сделан уже при Чингисхане.
Так, введение Ясы с необходимостью потребовало введения и должности для человека, отвечающего за ее неукоснительное внедрение и соблюдение. И Чингисханом был создан Верховный государственный суд — Гурдерей-Заргу. Верховным судьей всех монголов был назначен приемный сын Чингисхана — Шиги-Хутуху. Этот талантливый политик и умный человек (но очень слабый полководец!) стал настоящим оком и ухом государевым. Шиги-Хутуху отвечал как раз за пресловутую разверстку населения, распределял доли, полагающиеся ханским родичам и нойонам. На него же Чингисхан возложил и уголовные дела: «Искореняй воровство, уничтожай обман во всех пределах государства. Повинных смерти — предавай смерти, повинных наказанию или штрафу — наказуй» («Сокровенное Сказание», § 203). Помогать верховному судье в исполнении обязанностей должны были, как уже говорилось выше, кебтеулы. Кроме того, для тщательного контроля за исполнением предписаний по разверстке и приговоров, Чингисхан повелел записывать их в специальную Синюю роспись — «Кок Дебтер Бичик». Роспись создавалась по представлению Шиги-Хутуху и утверждалась Чингисханом, тем самым становясь законом, который не мог изменить никто.
Имперская печать великого хана Гуюка
В «Кок Дебтер Бичик» вносились все повинности, которые должны были выполнять по разверстке подданные Монгольской империи. После завоевания областей с оседлым населением сюда же стали записываться и те налоги, которыми это население облагалось. Как уже отмечалось, сам Чингисхан довольно скептически относился к регулярному налогообложению, предпочитая ему прямой грабеж населения во время военных походов. Но уже ближе к концу жизни он был убежден выкладками Елюй Чуцая, который после этого приобрел большой авторитет, а при Угедэе стал фактическим главой монгольского правительства — разумеется, подотчетного великому каану. При Угедэе и Елюй Чуцае и была окончательно упорядочена налоговая система монгольской державы.
Уже говорилось о существовании в Йеке Монгол Улус специального налога в пользу бедных. Данных о том, насколько этот налог действительно использовался на нужды бедноты, у нас не имеется, но некоторые намеки на то, что он, особенно при преемниках Чингисхана, не всегда употреблялся по назначению, в наших источниках есть. Например, при Угедэе вместо прямого налогообложения часто использовалась система откупов, на которой, конечно, наживались сами откупщики — обычно из числа богатых мусульманских или уйгурских купцов. В правление Чингисхана же, в силу неразвитости денежных отношений и для поддержания сугубо военного характера державы, применялись, в основном, прямые налоги. При этом собственно налоги и повинности, например, по обеспечению армии конями или продовольствием, еще никак не разделялись и назывались общим термином — «алба». Все же можно выделить такой налог, как «шулен» — одна двухгодовалая овца от каждого стада поступала в пользу хана, для нормального функционирования ханской ставки. Аналогичные функции исполнял и питьевой натуральный налог или повинность — «ундан». По свидетельству Рубрука, эта повинность действовала еще и в середине XIII века в ставке Батыя: «Татарам надлежит приносить ко дворам своих господ кобылье молоко каждого третьего дня». И конечно, чрезвычайно разнообразными оставались повинности, обеспечивавшие военные и государственные нужды (в империи Чингисхана эти два понятия, как правило, означали одно и то же). В этой связи крайне интересно рассмотреть эволюцию одного весьма важного нововведения Чингисхана — образованной им вскоре после 1206 года дорожной службы.
