Владимир Трут - Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций
Особо можно выделить идею образования при атамане всех казачьих войск, которым номинально являлся наследник престола, специального высшего органа по управлению казачьими войсками в виде Совета из представителей всех 11 казачьих войск страны. Этот Совет казачьих войск должен был выдвигать достойных кандидатов на должности наказных атаманов и чиновников по внутреннему управлению казачьими войсками, осуществлять постоянный и пристальный контроль за деятельностью местных казачьих органов и ряд других необходимых функций [82]. Но никаких конкретных решений по всем этим предложениям принято не было.
Помимо значительных материальных издержек, казачество испытывало множество других, вызванных военным временем тягот. Первое место среди них, безусловно, занимала массовая мобилизация, принявшая всеобщий характер. Общий уровень мобилизации с учетом соотношения общей численности населения и количества призванных в армию среди казачества был намного выше, чем в среднем по стране [83]. Этот показатель будет еще более высоким, если рассматривать не количество призванных в армию вообще, а направленных непосредственно в действующую армию на фронт. В 1916 году напряжение в этом плане достигло своего апогея: количество призванных в армию казаков уже превысило треть миллиона, ухудшилась и ситуация, сложившаяся в запасных казачьих подразделениях. Их состояние служило зеркальным отражением положения дел с людскими мобилизационными ресурсами в казачьих войсках. По существовавшему в то время положению каждая запасная казачья конная сотня должна была укомплектовывать полное полковое звено, то есть три казачьих полка (по одному в каждой из трех очередей строевого разряда), и несколько отдельных и особых сотен [84]. С уходом из запасной сотни на пополнение находящихся в армии соответствующих казачьих частей[31] какой бы то ни было по численности маршевой команды из станиц, к которым эта запасная сотня была приписана, для ее пополнения до штатного состава призывались очередные казаки [85]. Каждая запасная казачья сотня направляла в казачьи части одинаковое, но строго не установленное количество казаков.
Конкретная численность отправлявшихся в действующую армию маршевых команд, формировавшихся той или иной запасной сотней, и периодичность их отбытия четко не регламентировались. Например, в Донском и Терском казачьих войсках каждая запасная конная сотня за год в среднем отправляла в армию около тысячи казаков, а в Кубанском – около 600 казаков [86]. Учитывая, что штатная численность запасной казачьей конной сотни составляла 224 казака [87], количество подготавливаемых в ней казаков было весьма значительным. В некоторых случаях это непосредственно сказывалось на качестве подготовки новых призывников. На данное обстоятельство в сентябре 1916 года в своей докладной записке на имя начальника штаба Походного атамана указывал, в частности, начальник 2-й Сводно-Казачьей дивизии генерал-майор П.Н. Краснов [88]. Для устранения этих недостатков и установления непосредственного контроля и руководства обучением новобранцев со стороны полкового начальства он предлагал изменить местонахождение запасных сотен и перевести их в ближайший фронтовой тыл. Конкретно осуществить данное мероприятие генерал Краснов считал возможным в отношении донских запасных сотен. Предложение было принято и в значительной мере реализовано на практике[32]. Причем помимо Донского данное мероприятие было распространено и на другие войска. Аналогичные решения были приняты и в отношении подразделений отделений конского запаса [89]. Учитывая масштабы мобилизации казачества и стремясь улучшить условия подготовки казачьего пополнения и облегчить условия пополнения запасными казачьими частями, в конце 1916 года была признана настоятельная необходимость увеличить во всех казачьих войсках, кроме Астраханского, число запасных казачьих сотен вдвое и свести их в запасные казачьи полки, дивизионы и батальоны[33][90]. Во исполнение данного решения 24 января 1917 года Военный cовет принял постановление о формировании в казачьих войсках новых неотдельных запасных конных казачьих сотен. В Войске Донском их должно было быть образовано 18, в Кубанском – 11, в Терском – 4 и т.д. [91]. Всего в составе донских запасных частей числилось 6 запасных казачьих полков, 3 запасные казачьи артиллерийские батареи. В составе кубанских запасных частей находилось 4 запасных казачьих полка, 3 запасных пластунских батальона, одна запасная казачья артиллерийская батарея. В Оренбургском войске было 2 запасных казачьих полка (всего – 6 сотен), в Терском – 2 запасных казачьих полка, а также одна запасная пешая сотня, в Уссурийском – 2 запасные казачьи конные сотни и т.д. Кроме того, во всех казачьих областях из казаков неспособного разряда (т.е. негодных к службе в армии по состоянию здоровья) формировались местные команды, в задачу которых входило обеспечение порядка в своих станицах.
Осуществление невиданной по размерам массовой мобилизации потребовало от казачества большого внутреннего напряжения и задействования всех имевшихся средств и ресурсов. Однако к концу 1916 года они оказались уже полностью на исходе. В это время Совет военного министра, располагавший всесторонними и полными сведениями о состоянии дел в данной области, пришел к заключению, что все казаки, ранее уже служившие в войсках (т.е. 1-й, 2-й и 3-й очередей строевого разряда), полностью мобилизованы и находятся в армии. Дома остались только казаки старшего возраста запасного разряда, малопригодные для службы в коннице [92]. В сложившейся ситуации дело дошло до того, что пополнение запасных конных казачьих сотен производилось «...исключительно переосвидетельствованными казаками неспособного разряда[34](!) и молодыми казаками»[35][93]. Все это более чем красноречиво свидетельствовало о действительных размерах мобилизации казаков.
Война и вызванные ею тяготы и лишения оказывали непосредственное влияние на ухудшение экономического положения подавляющего большинства казачьих хозяйств и вызвали определенные изменения в сознании станичного казачества. Хотя, учитывая известный консерватизм мышления казаков старших возрастов, то, что они находились в привычных условиях станичной жизни, отсутствие влияния на них всего того, что постоянно воздействовало на сознание находившихся в армии казаков-фронтовиков, процессы трансформации сознания станичного казачества происходили менее заметно.
Более видимым было ухудшение состояния казачьих хозяйств. Довольно быстрыми темпами шло уменьшение земельных наделов казаков, увеличение числа беспосевных хозяйств, падение урожайности, заметное сокращение получаемых ими доходов и, как следствие всего этого, рост обнищания значительной части казачьего населения и его социальной дифференциации. Наиболее активно процесс уменьшения казачьих паев происходил в казачьих войсках Юго-Востока европейской России (Донском, Кубанском, Терском), где аграрный вопрос и раньше стоял наиболее остро, а также в Астраханском, Оренбургском, Сибирском и Семиреченском войсках. К 1917 году в Кубанском войске, например, согласно официальным данным войсковой администрации, казачьи наделы уменьшились достаточно существенно. В некоторых кубанских станицах паи казаков составляли всего 4–6 десятин земли [94]. В это время казаки Екатеринодарского и даже Майкопского отделов, а в последнем до войны были самые большие казачьи наделы, имели земельные паи в среднем всего от 5,6 до 6,3 дес. [95]. В других отделах дела обстояли не так плохо, но и хватало серьезных проблем. В Кавказском и Ейском отделах, в частности, величина среднего пая колебалась в пределах всего 9,3–10 дес. земли [96]. А в некоторых станицах отнюдь не самого малоземельного Таманского отдела, например в ст. Степной, казаки имели всего лишь по 5 дес. земли [97].
Сокращение величины земельных наделов казаков наблюдалось и в войсках азиатской части страны, хотя здесь ситуация была не столь серьезной. В Оренбургском войске, например, средний пай с 24 дес. к 1917 году уменьшился до 20 дес. земли [98]. А в отдельных густозаселенных станицах размеры паев сократились даже до 7–10 дес. земли [99]. В Сибирском войске величина среднего казачьего пая сократилась до 24,7 дес., в Забайкальском до 27 дес., в Уссурийском до 18,1 дес. земли [100].
В большинстве казачьих войск востока страны также быстрыми темпами росло количество беспосевных казачьих хозяйств. Так, согласно результатам Всероссийской сельскохозяйственной переписи 1917 года, в Уральском, Сибирском, Семиреченском, Забайкальском и Амурском войсках в них насчитывалось 28,8% беспосевных казачьих хозяйств [101].
В этих же войсках, по данным переписи, 3,2% казачьих хозяйств вообще были безземельными [102].
За годы войны усилились процессы социальной дифференциации казачества. Росло его обеднение. Причем, по мнению некоторых авторов, изменения в этом плане происходили весьма существенные. Л.И. Футорянский утверждает, что к 1917 году доля бедняцких хозяйств возросла с 39,8% до 55,4% [103]. По мнению А.Я. Ворониной, к этому времени в Забайкальском войске к бедноте можно отнести уже 52% [104], то есть примерно на 10% больше по сравнению с довоенным периодом. О значительном увеличении обедневших казачьих хозяйств в Оренбургском, и особенно в Сибирском войске говорит Н.А. Хвостов [105].
