Иван Солоневич - Великая фальшивка февраля
Нечто похожее случилось с конституционными монархистами. Установим прежде всего тот факт, что русская монархия 1916 года была конституционной монархией. Основные законы, обнародованные Манифестом 17 октября 1905 года, ограничивали права монархии и в области законодательной и в области бюджетной. Термин «неограниченный» был из Высочайшего Титула изъят. «Таймс» тех времен так и писал: «С 1905 года Россия стала конституционной наследственной монархией». Верно. Однако так же верен и тот факт, что все эти «ограничения» остались только на бумаге. Все самые важные и самые прогрессивные законы Государь Император проводил помимо «конституции». И даже основные законы страны изменены в обход «конституции» (Избирательный закон 3 июня 1907 года, проведенный в порядке 87-й статьи). Таким образом, те монархисты, которые стоят за «реставрацию» положения 1916 года, есть монархисты конституционные.
Абсолютизм
Неограниченной монархии в природе не существует и существовать не может. Как термин «неограниченная монархия» означает совершенно то же, что означает персидский титул «Царя Царей». Как термин «неограниченная монархия» означает монархию, ограничения которой не предусмотрены никаким законом: они предусматриваются бытом, традицией, правящим слоем, жреческой кастой и всякими иными вещами, тоже законом не предусмотренными. О Царях московских В. О. Ключевский писал: «Они имели власть над людьми, но не имели власти над учреждениями». Профессор М. Зызыкин[19] в своем классическом, но еще малоизвестном труде о Патриархе Никоне пишет, что «титул самодержавия не исключал ограничения власти… Не исключала его и Боярская Дума и Земские Соборы»… «Самодержавие уживалось у наших предков вполне с ограничением власти… Самодержавие – это самостоятельность от бояр и вельмож… далекое от римского абсолютизма».
Русский «абсолютизм» есть самодержавие от вельмож и бояр, европейское «самодержавие» есть приказчик вельмож и бояр. Московское «самодержавие» было ограничено: Церковью, Думой, Собором – но главным образом Церковью. П. А. Столыпин в своей речи в Государственной Думе 16 ноября 1907 года сказал:
«Самодержавие московских царей не походит на самодержавие Екатерины II или Царя-Освободителя».
Действительно не походит. Самодержавие московских Царей было без «конституции» ограничено с очень многих сторон, самодержавие XVIII века мадам де Сталь назвала так: «Абсолютизм, ограниченный цареубийством», ограничение похуже любой «конституции». Такого «ограничения» Москва не знала. Самодержавие XIX века было властью императоров, ограниченной: цареубийствами, диктатурой дворянства и угрозой новой пугачевщины.
Была ли «ограничена» власть Государя Николая II? Была. Но вовсе не «конституцией» и не Государственной Думой. И конституция и Дума существовали только в меру того, что Государь Император считал целесообразным. И, когда Государь Император счел целесообразным в нарушение «конституции» разогнать парламент, посадить его членов в тюрьму («Выборгское воззвание») или своей властью изменить даже и Основные Законы страны, – никто в стране не проявил ко всему этому никакого интереса: ну разогнали и разогнали, ну посадили – и пусть сидят. Но когда в 1905 году наша штатская и в особенности военная бюрократия вела беспримерную нашу армию, плоть от плоти и кровь от крови всей страны, от поражения к поражению – страна «ограничила» власть Государя Императора революцией 1905 года. Мы можем спорить о том, была ли эта революция благоразумной или неразумной, – но она была. Если бы «массы» и в самом деле стремились к «долой самодержавие», то они хоть как-нибудь протестовали бы против разгона Первой и Второй Думы, против ареста депутатов и прочего в этом роде, но они не протестовали никак. Для страны дело было в каком-то прорыве «средостения», и поскольку прорыв был сделан, средостение как-то контролировалась, то вопросы «конституции» и «самодержавия» для страны были, по меньшей мере, безразличны. Власть же Государя Императора в самом основном была «ограничена» объективным положением страны: народное представительство было необходимым. Это признавали и Николай I и Николай II. Народное представительство при данном объективном положении страны не могло быть антинародным, до освобождения крестьян оно попало бы в руки знати – «вельмож и бояр», о чем с чрезвычайной резкостью говорил Царь-Освободитель, после освобождения крестьян оно попало в руки «беспочвенной интеллигенции». Но принципу народного представительства русская Монархия не изменяла никогда – поскольку эта монархия существовала. В эпоху цариц монархии не существовало. Это есть основной факт новой русской истории, факт, за который мы сейчас и имеем удовольствие расплачиваться.
Камуфляж
Вместо хотя бы более или менее ясных и точных понятий и терминов русская эмиграция блуждает среди зарослей тотемов и табу, суеверий, жупелов, слов, которые ничего не значат, и слов, которые для разных людей обозначают не только разные вещи, но и вещи, совершенно друг с другом несовместимые. Так, социализм шведского образца никак несовместим с социализмом сталинского образца и монархизм Чухнова ни в каком случае несовместим с монархизмом нашего образца. Ибо под одним и тем же термином люди скрывают, бессознательно, но большей частью совершенно сознательно, свои собственные страхи и вожделения, опасения и надежды. Я попытаюсь изложить своими словами, что есть «самодержавие» для разных партий.
1. Группа «крайних монархистов» типа Чухнова и К°. Восстановление – хотя бы на первое время в урезанном виде – старого сословно-бюрократического строя, то есть возвращение к «монархии цариц» или к «диктатуре дворянства».
Писать об этом прямо – нельзя, это понимают даже и Чухновы. Поэтому «прямое действие» – action directe – представляется хотя бы парижскому Союзу дворян, который в изумительном по своей безграмотности бюллетене призывает «благородное русское дворянство», «в купе мирового масштаба», идти на отвоевание попранных законных прав» оного. Союз предполагает, что в мире есть «купа» и что, танцуя от этой «купы», можно опять сесть на чью-то шею. Чухновы выражаются осторожнее: пан Юрпе говорит о том, что «Империю Российскую создало дворянство», следовательно, ни Соловецкие монахи, ни сибирские землепроходцы, ни Ермаки и Дежневы, ни Хабаровы и Строгановы, ни казачество, ни крестьянство в строительстве Империи ни при чем.
2. Высший монархический совет: признание того факта, что с сословной конструкцией русской государственности покончено навсегда.
3. Народно-имперское движение, точку зрения которого нынешний ВМС принял почти целиком: оценка сословной конструкции не только как фактически невозможной, но и как принципиально неприемлемой. Власть Царя, исходящая от народа (как в 1613 году) и работающая для народа, как это было во все века нашей истории, кроме XVIII века. Оценка чухновщины как ведра стрихнина в бочку меда российской монархии.
4. Республиканско-демократическая группа (С. Мельгунов): самодержавие, как препятствие свободной игре политических партий, интересов, самолюбий и вожделений, – в той форме этой игры, которая привела: Россию – к Сталину, Германию – к Гитлеру, Италию – к Муссолини.
5. Социалисты типа Р. Абрамовича: «Я его знаю, он нам опять черту оседлости заведет».
6. Солидаристы: о русском самодержавии не говорят вообще; они мечтают о своем собственном.
7. Новая эмиграция: о том, что такое самодержавие, не имеет никакого представления и отождествляет его то ли с чухновским монархизмом, то ли с европейским абсолютизмом. Поэтому в пресловутой анкете «Посева», которая среди новой эмиграции дала 38 процентов за монархию вообще, за «абсолютную монархию» высказались только восемь процентов. Это означает, что если мы предложим русскому народу чухновский абсолютизм, то, принимая во внимание социальный склад новой эмиграции в частности и в России вообще, монархия не получит даже и восьми процентов голосов.
Народно-имперское движение никак не собирается предлагать России восстановление «старого режима». Нас никак не устраивает тот режим, при котором восшествие на престол равнялось, почти по Сирину, «приглашением на смертную казнь». Нас никак не устраивают ни революции, ни бунты, ни цареубийства, ни положение тех царей, которым посчастливилось избежать цареубийств… Мы никак не стремимся к воссозданию «старого режима».
