Михаил Козырев - Подпольные миллионеры: вся правда о частном бизнесе в СССР
На волне неразберихи, крушения сложившихся связей и формирования нового строя, Черные, благодаря своим талантам и везению, смогли «оседлать волну». Договорившись, как это умели делать цеховики, с чиновниками, выстроить масштабные схемы. Но как только ситуация начала стабилизироваться, им пришлось отступить на второй план.
Возьмем, к примеру, Олега Дерипаску. Ему, конечно, тоже приходилось общаться с лидерами российского преступного мира. Он был знаком и платил деньги тому же Антону Малевскому и другим авторитетам. Однако в отличие от Михаила Черного Дерипаска не был маргиналом из Ташкента. Отличник с физфака МГУ, современный, мыслящий и говорящий на одном языке с обитателями Кремля, Дерипаска смог в прямом смысле войти в ближайшее окружение первых лиц российской власти – женился на внучке Бориса Ельцина.
Черные, при всем старании с их стороны, такого добиться не смогли. Воспоминания о всемогущей TWG вскоре развеялись как утренний туман.
7
История фантастического взлета, а затем крушения империи братьев Черных – самое красочное, но отнюдь не единственное свидетельство того, что поколение советских предпринимателей оставило заметный след в современной экономике стран – наследниц СССР. Многим из них удалось построить не просто схему, а собственное устойчиво работающее «дело». Например, Владимиру Мельникову, владельцу крупнейшего российского производителя детской джинсовой одежды «Глория джинс».
Первый раз Мельников сел в 1969 году за валюту. Тогда он был еще студентом исторического факультета Ростовского государственного университета. Получил пять лет колонии общего режима. Отсидев, вновь занялся тем же делом. В результате получил еще один срок. На этот раз – два года.
...Поколение советских предпринимателей оставило заметный след в современной экономике стран – наследниц СССР. Многим из них удалось построить собственное устойчиво работающее «дело».
Во времена перестройки Мельников создал швейный кооператив, и вроде бы дела пошли в гору. Но 1989 году кооператора задержали на таможне с незадекларированными долларами. Вроде бы он хотел их потратить на закупку зарубежного швейного оборудования. Но советский суд в деталях дела валютчика-рецидивиста разбираться не стал и дал еще один срок. На свободу Мельников вышел лишь в 1992 году.
С тех пор он занимается швейным бизнесом. Сегодня «Глория Джинс» – это больше десятка швейных производств, крупнейшее из которых расположено в Новошахтинске (Ростовская область), и более 300 фирменных магазинов в России и на Украине. Годовой оборот – около 7 мрлд рублей.
Немало тех, кто промышлял коммерцией еще в советские времена и среди хозяев малых и средних предприятий. Помните Сергея Рабиновича, московского цеховика, промышлявшего пошивом джинсов и спортивных костюмов? Он по-прежнему занимается все тем же делом. Шьет. Только теперь не в подполье, а вполне легально. У него не фабрика, а скорее мастерская. Он не гонит ширпотреб, а делает ограниченное количество дорогих вещей для узкого круга клиентов. Все так же, как и тогда – в 80-е: «Мы делаем хорошо, это «фирма», а не какой-нибудь самошив».
И, что называется, напоследок, я расскажу самую оптимистичную историю о цеховиках, из тех, что мне удалось собрать. Через знакомых я нашел семейную пару в Днепропетровске. Их зовут, скажем, Марк и Ольга. Отец Марка брал работу на дом еще при советской власти. Занимался этим и в 60-е, и в 70-е годы. Приносил с обувной фабрики, где работал, кожу и заготовки для подошвы. Вощил дратву, натягивал заготовки на колодки и шил ботинки. Потом сдавал их торговцам на рынке.
Сын устроился работать на ту же самую фабрику. И также брал там сырье, комплектующие. С той лишь разницей, что шил теперь не сам на дому, а подряжал рабочих прямо там же, в цехах, на выпуск дополнительной продукции. Обувь вывозил продавать на рынке – в Днепропетровске, Киеве, Ростове, Донецке.
Так жили все вокруг. Днепропетровск, около 6 % населения которого составляли евреи, был одним из крупнейших в Союзе центров подпольного производства. Естественно, многим из состоятельных граждан такая полулегальная жизнь порядком опротивела. В конце 80-х – начале 90-х многие их знакомые уехали, вспоминает Марк. Кто-то в Израиль, кто-то в США. «Некоторые из них последние пять-шесть лет перед выездом жили как на чемоданах, – посмеивается Марк. – В доме все стоит упакованным в ящики, только посуда на кухне не сложена да минимум вещей». Но практически все вернулись, перебивает Ольга.
Ну а сами Марк и Ольга – почему не уехали? Как-то было не до того. Как раз в 90-м купили квартиру. На нее ушли все собранные к тому времени деньги – 15 000 рублей. Потом позволили легально заниматься бизнесом. Впряглись. Так с тех пор и продолжается. Первый раз по-настоящему отдохнули лишь пару лет назад – съездили на Мадейру. А так – ни выходных, ни отгулов.
У них своя небольшая фабрика. 12 рабочих, производство – несколько тысяч пар обуви в год. На каждой паре Марк делает несколько самых ответственных операций. Рассказывая об этом, он показывает руки, все в мозолях. Ольга, тоже бывший сотрудник все той же обувной фабрики, занимается дизайном. Только что вернулась из Турции, где под видом представителя одной из днепропетровских торговых компаний, объездила шоурумы местных производителей. Смотрела на уровень цен и что будет модно в наступающем сезоне.
Сидя в ресторанчике, успеваем выпить граммов по двести. Марк рассказывает о своем школьном приятеле, который уже в середине 80-х владел тремя машинами: «Ты, Миша, сейчас и представить не можешь, что значило тогда иметь три машины!» Деньги знакомый Марка заработал на спекуляции, торговле продуктами питания. Выехал в Штаты. Несколько раз отсидел в американской тюрьме. Последний раз – за мошенничество с медицинскими страховками четыре года, после чего был выслан из страны. Сейчас в Днепропетровске, мается, ничем особым заняться не получается.
Те, кто уехал, они по большей части специалисты по использованию слабостей в системе, говорит Марк. Здесь у них все получалось. Они были серьезными людьми. А на новом месте как-то не очень заладилось. Кто-то инвестировал в строительство, кто-то пытался заниматься производством автомобильных комплектующих – но все без особого успеха. Почти все вернулись. Но уже поздно. Здесь все поделено. Надо было оставаться и делать то, что умеешь делать, – вот его резюме.
Ну и как сейчас дела идут с обувью, спрашиваю, хуже или лучше, чем при советской власти? Тогда конечно было проще, посмеивается Марк в ответ. Обувь была страшным дефицитом, люди деньги платили, чтобы устроиться грузчиком на фабрику – ботинки «выносить». Что ни сделай – все продается. Сейчас спрос уже не такой, маржа и вовсе тощая. Из Китая и Турции везут дешевую обувь. Крупные торговые сети выкручивают руки – подавай им большой ассортимент, чтобы были десятки видов обуви. А Марку, с его двумя тысячами пар в год, запускать постоянно в производство новые модели просто не по карману. Ну а подпольный бизнес или не подпольный… Сейчас тоже рисков хватает. Марк, как и его отец, отстегивает проверяющим. Платит пожарным. Платит в налоговую (кроме, разумеется, самих налогов). Платит санэпидстанции. Все так же, как в России. Но на жизнь хватает. Большая квартира в центре Днепропетровска. Две приличные машины – Lexus и Subaru.
Сейчас, говорит Марк, таких как мы, небольших производителей, в городе едва ли не сотня. Это либо бывшие цеховики, либо перекупщики, которые у нас брали обувь. Та фабрика, на которой Марк и Ольга когда-то работали, обанкротилась. А каковы перспективы семейного бизнеса? Брать кредиты и увеличивать масштабы производства Марк не хочет: «Зачем мне это? Денег мне хватает. Я занимаюсь своим делом. Нашел свое место. Мне нравится».
8
Вот, наверное, и все. Куда они делись? Некоторые, как братья Черные, стали на короткий миг очень влиятельными и известными. Потом канули в небытие. Десятки, может быть, сотни из них, владеют сегодня в странах бывшего СССР достаточно крупными компаниями. Другие занимаются бизнесом менее незаметным и мало чем примечательным. Многие просто перестали быть предпринимателями.
В конце 80-х, когда Виктор Сокирко организовывал свое «Общество защиты осужденных хозяйственников и экономических свобод», будущее современного ему предпринимательского класса виделось по-другому. Казалось, что достаточно остановить советские репрессии против частника, как сотни тысяч, если не миллионы людей займутся честным, созидательным трудом во имя собственного блага и во благо общества. Этого не произошло. Основы нового предпринимательского сословия из цеховиков не вышло.
...Основы нового предпринимательского сословия из цеховиков не вышло.
И ладно бы исчезли спекулянты, фарцовщики, толкачи и все, кто кормился, паразитируя на неэффективности советской системы распределения благ. Процветание обошло стороной и тех, кто действительно что-то производил. Мог заместить выпуском своей продукции рухнувшие советские заводы и фабрики. История Марка и Ольги – нечастое исключение. Таких, кто был готов работать своими руками, производить полезные для людей вещи, было немного среди подпольных советских предпринимателей. Еще меньше их «выжило», сохранило бизнес в бурные 90-е и в последующий период стабильности.
