Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1.
Тем не менее, Дрейфус был осуждён вновь. Не помогла и жидовская затея подстрелить его защитника Лабори. Сам французский Илевако Деманж устыдился и скомкал свою защитительную речь. На суде Дрейфус вёл себя постыдно.
Ещё позорнее «невинный» закончил, отказавшись от кассационной жалобы и приняв помилование.
«Впрочем, еврейство успело нанести армии и последнее оскорбление. Милуя Дрейфуса по докладу Галифе, сподвижник «доктора панамских наук» Корнели Герца Лубэ сохранил Дрейфусу запятнанный им мундир... как memento inori», — подчеркнул Рошфор.
Такова государственная премудрость кагала.
Изумляться нечему. В Сиаме есть змий гамадриада из породы удавов, и так ядовит, что его укус через пять минут для слона смертелен. Туземцы боятся гамадриады больше, чем тигра или чёрной пантеры. Однако, было бы смешно негодовать на змия. Естествоиспытатель должен изучать его, а не сердиться.
Так и поступал в своём запросе ещё в 1895 году[47] депутат Дени, требуя ответа на тему: «что думает предпринять министерство в виду систематического ожидовления французского правительства».
«Чему вы удивляетесь, против чего негодуете? — говорил Дени. Еврей чем-нибудь, но неизменно торгует, что-нибудь да продаёт. Виновен ли Дрейфус, когда, в известную минуту, у него не случилось ничего иного для продажи, и он был вынужден продать своё отечество?»...
Обратившись к иудаизации правительства, Дени напомнил, как французские министры закатывались от смеха, слушая рассказ наивного депутата, будто пойманные на взяточничестве министры в Англии умерли от стыда... «Действительно, у нас не умирают от стыда, — заметил Дени, — а живут им!..».
В заключение, обращаясь к бешенной скачке курсов даже во время инцидента с Фашодой, Дени сказал:
«Следовало пойти на биржу именно в этот момент, чтобы сподобиться, наконец, омерзительного зрелища, от которого душу воротит. Всякий раз, когда Франция в опасности, когда кровь заливает ей лицо, а слезы текут из глаз, тысячи хищных тварей кидаются на неё со всех сторон и своей гнусной алхимией спешат её кровь и слезы превратить в золото. Научите меня, ради Бога, из каких вертепов, каких банков, каких острогов, каких незапертых по злоумышлению гетто сбегаются эти презренные?!..».
Попытаемся же и мы не возмущаться злорадством евреев, когда, осмеивая нашу скорбь в Манчжурии, они из потоков русской крови и слез так же добывали золото; когда «просвещая» столь излюбленный ими рабочий класс, они останавливали деятельность наших арсеналов и железных дорог, дабы, помешав своевременному прибытию подкреплений в Мукден, потребовать у нас в Портсмуте равноправия; когда у злостно обманутых ими слепых людей, отняв беззаветное благо — любовь к родине, они подстрекнули «сознательный пролетариат» на террор в Москве и по всей России; когда, в заключение, сами своим бесстыдством, вызывая погромы или фальсифицируя их, сыны Иуды измывались над сердцем человеческим, а деньги, собранные единоплеменникам своим, употребляли на плату «дружинникам», на заготовку оружия для бунта либо на изготовление разрывных бомб, которыми, как в Твери, целый фасад здания покрывается кусками мозга или клочьями тела не только никаким законным приговором не осуждённой, но и никем не выслушанной жертвы.
Запомним также «дружескую» услугу ненавидимого в самой Дании, где он родился и проживает, еврея, масона и жидовского патриота Брандеса, нарочито приезжавшего в нашу Польшу подстрекать население к восстанию против России в самые горькие для нас дни.
Запомним, далее, что, наряду с изобилующими в масонстве протестантскими пасторами, здесь не бывает раввинов; что евреи держатся особо даже в масонских ложах, и что, сверх того, еврейство завело отдельные, исключительно для себя, нередко секретные ложи (во Франкфурте на Майне, в Лейпциге, в Берлине, в Гамбурге). Там же пребывает и жидовский Патриархат «масонов-евреев», откуда потаёнными путями «избранный народ» управляет масонством вообще в целях революционирования и республиканирования остальных народов ради еврейских же интересов.
Научимся не забывать обо всём этом!..
Твёрдо запомним, наконец, безграмотное и дерзкое письмо гроссмейстера масонов, иудея Натана, адресованное жене предателя Дрейфуса вслед за обвинительным приговором суда в Ренне.
Madame Dreyfus, Paris,
«Veuillez, madame, accepter et partecipez a la victime d’une conspiration sectaire la plus profonde sympathie de la Maconnerie italienne, qui souhaite que le triomphe de la verite puisse prochainement vous consoler tout du longue martyre, croiquement souffert». Le Grand Maitre — Nathan.
XVII. Социал-демократия — еврейско-масонский террор. Тогда как масонство представляет среду, где встречаются как члены международного парламента, влиятельные или вообще заметные люди разных классов, верований, национальностей и стремлений, если только они согласны между собой в отрицании нынешнего государственного строя, социал-демократия является той армией, без которой нельзя было бы задаваться исторической проблемой этого рода. Тогда как, с другой стороны, на масонской сцене сходятся еврей-атеист и еврей-цадик, еврей-сионист и талмид-хахам, еврей-анархист и такой вожак консерваторов-аристократов, как Биконсфильд, коноводами социал-демократии состоят преимущественно «свободные мстители» из евреев. Тогда как, наконец, переплетаясь взаимно, масонство и иудаизм рассматривают себя как нечто верховное и незыблемое, «сознательный пролетариат» только временное средство, а потому заранее обречён на погибель.
Как масонство, так и еврейство не имеют в сущности иной программы, кроме отрицательной.
При эмансипации евреев на первый план выдвигается обыкновенно лишь религиозный вопрос. Евреи никогда не отвечают на то, что им говорят и, наоборот, негодуют на то, о чём им не говорят вовсе. Оказав евреям гостеприимство и тем накликав беду на себя самих, все остальные народы, очевидно, желали бы, чтобы праздники иудеев продолжались круглый год. Авось тогда меньше было бы посягательств на чужое добро. Уже во времена Филиппа-Августа, как свидетельствует его историк Ригор, евреи все монополизировали и всё захватили, между прочим, овладев и половиной Парижа: «Fere medieta-em totius civitatis sibi vindicaverunt».
Если мы и наследники революции 1789 года, то совершенно особого рода. Евреи поступили с нами хуже, чем Иаков с Исавом. Они не только не дали нам чечевичной похлёбки, но захватили и само блюдо, предназначив его для казённого пирога.
Однако свобода не состоит в том, чтобы властвовали одни евреи, когда вдобавок они бьют и плакать не велят. Равенство не заключается в том, чтобы на одного еврея, владеющего через обман и подлог тремя миллиардами, приходилось несколько миллионов честных тружеников — неевреев, умирающих с голода. А если это — братство, то ж, несомненно, — каиново!..
В самой Франции истинный властелин — дом Ротшильдов, и никто иной. Две буквы «R.F.», которые вы увидите на щитах и транспарантах или же на гирляндах газа в дни торжеств, означают не «Reublique Francaise». Нет. Это просто вывеска торгового дома. Отнюдь не выражают они собой и государственного разума великого народа. Нет. Они указывают только на социальное значение большого еврейского банка. «R.F.» — значит «Rodschilds freres».
За период в сто лет кагал отнял у французов всё. Придя в лохмотьях, евреи занимают теперь как исторические замки в стране, ими порабощённой, так и лучшие дворцы в Париже; у них же — и королевские охоты, и чудеса искусства...
Что же они дали взамен? Что сделали полезного?
Всё их владычество резюмируется современным положением вещей. Благородный и трудолюбивый народ доведён до отчаяния, потому что все источники идеала и энтузиазма в нём иссякли. Анархия вверху порождает и анархию внизу. Иудейская зараза разъедает организм Франции. Отпечаток еврейства заклеймил себя позором и стал воистину зловещим. Еврей снова позабирал все и вся, а взамен не принёс ничего, кроме опереток Оффенбаха, разумеется. Франция позабыла свои старые традиции, — бескорыстие и великодушие, — для того, чтобы, отравившись еврейским взглядом на деньги, всё относить к деньгам и из денег делать двигатель всего. Постепенно, но неукоснительно Франция стремится воспринять и саму душу еврея, — то самое, что Виктор Гюго называл «ame sordide de juif» — гнусной душой еврея.
Рабочий вопрос есть проблема о превозможении капитала или, точнее, против превозможения капитала. Еврейский же вопрос — ничто иное, как именно такое превозможение в его чистейшем виде, отвлечённое от национальности и религии. Наоборот, еврейская сущность, национальность, и религия — капитал, и ничего больше. Ротшильд и Маркс — два полюса одного явления, капиталистический космополитизм vis a vis рабочего космополитизма с подразумеваемым или явным отрицанием чужих национальностей и религий, но с обоюдным стремлением превратить государства в свои орудия.
