Женская история Битлз - Фельдман-Баррет Кристина
Жительница Нью-Йорка Сьюзан Райан трижды сталкивалась с Йоко Оно на улицах города и всякий раз находила ее «обаятельной». За попытками очернить Йоко ей тоже видятся расовые предрассудки. По мнению Райан, наряду с обвинениями Оно в «развале „Битлз“», людям также не нравилось и то, что ради нее Леннон бросил светловолосую британскую жену [329]. Фанатка первого поколения Лютгарда Мютсерс также высокого мнения о Йоко Оно «…за то, что она не боялась быть осмеянной и подвергнуться остракизму со стороны расистов, сексистов и битловских фанаток», а также за то, что «…вместе с Ленноном написала Imagine» [330]. А вот у фанатки второго поколения Рошон ДиЛодовико нашлось довольно оригинальное объяснение, почему Йоко Оно оказала на нее влияние:
Наверное, на меня тогда произвело впечатление, что он влюбился в цветную женщину, но по молодости я этого не осознала, понимаете? А теперь думаю, что сам факт того, что […] один из самых знаменитых, самых желанных мужчин в мире влюбляется в цветную женщину, и она становится ему дорога, что-то перевернул в моей голове. Я тогда была маленькая, но сейчас вспоминаю, что слышала про ее травлю, […] потому что считалось, что она его недостойна. Это все очень во мне отзывалось, прямо по-настоящему. Даже когда я была девчонкой [331].
Для Рошон как для афроамериканки любовь и восхищение, которые Джон Леннон испытывал к Йоко Оно, невзирая на предрассудки, не только еще больше укрепили ее уважение к одному из битлов, но и помогли идентифицировать себя с историей «Битлз» более личным образом.
Присутствие Йоко Оно в истории группы часто представляется как бесцеремонное вторжение женщины в творческое «мужское пространство» (студию звукозаписи); мало кто видит в ней талантливую художницу с успешно развивавшейся карьерой. Последствия подобной точки зрения по сию пору дают о себе знать.
Американская поклонница «Битлз» Эрин Гэннон, которая сама выступает как вокалистка/музыкант, придумала глагол «йокнуть» для описания недоброжелательного приема, который неизменно получала, сопровождая своего супруга на сессии звукозаписи его группы. Несмотря на подобные далеко заводящие ассоциации, большинство опрошенных нами фанаток, особенно из второго и третьего поколения, в основном хвалили Оно за ее вклад в актуальное искусство и/или музыку, за настойчивое желание быть услышанной и воспринятой всерьез во время их с Ленноном брака, а также за ее несоответствие общепринятым представлениям о женственности и фемининности.
Опрошенные нами поклонницы, которым нравилась Йоко Оно, видели в ней, как ни в одной другой женщине, связанной с историей «Битлз», икону феминизма. Джен Фенник поясняет:
…в истории группы роль героя/наставника всегда была за Йоко. Моя мать была феминисткой [второй волны], а я открыла для себя Йоко, когда мне было около восьми лет, благодаря статье в женском журнале Ms. В этой женщине было что-то особенное, и у меня даже в том детском возрасте словно бы щелкнуло в голове, так что с тех пор я являюсь ее поклонницей. Я видела выступления Йоко вживую, а также некоторые ее художественные инсталляции в Нью-Йорке, и это всегда было захватывающее зрелище. Уже долгие годы я продолжаю защищать Йоко от [нападок] людей, которые ее просто не понимают [332].
Для Аиды Хюрем брошенный Йоко Оно вызов культурным нормам соответствует ее собственным идеальным представлениям о том, как жить в мире: «Возможность самовыражения подходящим для себя образом; возможность сказать себе: „Не вписываешься — и замечательно. Быть квадратной, когда все вокруг круглое и шарообразное, — это прекрасно“. […] В этом смысле Йоко для меня идеальный мотиватор» [333]. Таре Брабазон из всех битлов всегда больше всего нравился Джон Леннон, и ее восхищение им как «мозгом» группы распространяется и на его выбор Йоко Оно в качестве партнерши. По ее мнению, отношения Леннона с Оно позволили ему шире взглянуть на женщин. Йоко была «…такой безбашенной, совершенно потрясной женщиной, которая орет в мешке [334]. Классная такая картина того, что такое „ушедшие в отрыв“ фемининность и феминизм и как выглядели бы отношения в наше время, если бы и мужчина, и женщина оба поддерживали идеи феминизма» [335]. Это мнение также совпадает с мнением панк-певицы из Великобритании Вив Альбертин, которая в конце 1960‐х годов, будучи школьницей, ликовала, что для ее любимого битла в лице Йоко Оно нашлась идеальная пара. В своих мемуарах 2014 года она вспоминает: «Наконец-то в мою жизнь вошла девушка, несущая в себе интригу и источник вдохновения. Английская пресса ненавидела Йоко, но мы с подругами были от нее без ума» [336]. И хотя некоторые поклонницы, которых мы опрашивали в рамках нашего исследования, не испытывали симпатий к Оно, большинство видели в ней необычную, притягательную личность и вдохновляющую подругу жизни для Леннона.
Хотя Йоко Оно изначально пользовалась доверием только у более «богемной» части битловского фэндома, после убийства Леннона в 1980 году она получила сочувствие и остальной аудитории. А вот в отношении Линды Маккартни благожелательное принятие нарастало медленно, и, возможно, рост наметился только после ее смерти в 1998 году. В отличие от Йоко Оно, Линду Истман, несмотря на ее вполне сложившуюся до встречи с Полом Маккартни карьеру в фотожурналистике, долгое время считали «спортсменкой»-поклонницей, которая через постель одного из битлов стала участницей группы Wings (1971–1981) и таким образом ловко присоседилась к его творческой деятельности. Из-за СМИ имя Линды, как и имя Йоко, обросло негативными коннотациями и стало синонимом бездарной жены, которая получает известность только потому, что цепляется за хвост знаменитого мужа. Как вспоминает Натали Рук, «…в 1980‐х годах на женщин, игравших в музыкальных группах со своими партнерами-мужчинами, навешивали ярлык „Линда“». Американская вокалистка и гитаристка Брикс Смит-Старт испытала это на собственном опыте. В период с 1983 по 1989 год она была участницей постпанк-группы The Fall и одновременно женой фронтмена Марка Э. Смита. На протяжении всего времени пребывания в группе, пишет она в своих мемуарах, отношение прессы к ней было «абсолютно линда-маккартниевским». Не помогали ни музыкальное мастерство, ни талантливые песни, которые она писала, — все равно брак с основателем группы заставил некоторых критиков предвзято относиться к ее способностям.
Часть наших респонденток тоже порой намекали на подобное впечатление о Линде Маккартни. Джина Арнольд сначала заявляет: «…[Пол Маккартни] взял ее в группу, а все вокруг говорили: Чего ради? Это же позорище! — но тут же быстро продолжает в совсем другом ключе: — Хотя, с другой стороны, […] она оставила свой след в истории [„Битлз“]. Я только сейчас понимаю токсичность критики, которой подвергается женщина за появление на сцене в любой роли — тогда такое было вполне в духе времени, да и сейчас, увы, мало что изменилось» [337]. Лесли Уэст признается: «Я по молодости вряд ли могла понять Линду […], ну, и вся эта поднятая прессой пена меня тоже захлестнула». Уэст была на концерте Wings в Перте, когда ей было пятнадцать, и помнит, что, когда Пол представил зрителям Линду, толпа возмущенно загудела. «С гордостью могу сказать, что моего голоса в этом хоре освистывающих не было, потому что меня с детства учили, что освистывать некрасиво». И добавляет: «Странные мы, конечно, существа, […] люди. К публичным персонам вроде Джона или Пола относимся так, словно они наша собственность. Мы чувствуем себя обязанными высказывать свое мнение по поводу тех, кого они выбрали, и считаем ли мы этот выбор удачным. При этом ничегошеньки [об этих женщинах] не знаем, но это не мешает нам формулировать свои оценочные суждения» [338].
