Джеральд О'Фаррел - Великая мистификация. Загадки гробницы Тутанхамона
Приятель, поехавший в Египет несколько раньше меня, согласился связаться с д — ром Мухаммедом эль — Сагиром, генеральным директором Службы древностей в Верхнем Египте, и поинтересоваться, смогу ли я получить разрешение на проведение съемок в погребальной камере. Когда я пришел в офис господина эль — Сагира, тот разговаривал с неким джентльменом. Затем генеральный директор познакомил меня со своим другом, которого он называл Ахмед. Только позже я узнал, что «Ахмед» на самом деле — это д — р Мухаммед Наср, генеральный директор Службы древностей в Курне. Мне предложили выпить с ними чашечку кофе и рассказать, чего бы я хотел. Я им сообщил о своих подозрениях насчет того, кем в действительности являлся фараон Тутанхамон, и сказал, что, по моему убеждению, лорд Карнарвон и Говард Картер начали разворовывать его гробницу за несколько лет до того, как, по их же словам, они ее впервые обнаружили. Похоже, ничто из того, что я говорил, их не удивило, однако история о пропавших папирусах и связанных с ними убийствах заставила их задуматься.
— Хорошо, мистер О’Фаррелл, — сказал Ахмед. — Как вы полагаете, где сейчас могут находиться эти папирусы?
— Не имею ни малейшего представления, — ответил я. — Не знаю даже, сохранились ли они до сих пор. Я лишь подозреваю, что они могут быть закопаны либо где‑то под домом Картера в Долине царей, либо захоронены вместе с ним на кладбище в Патни. Только я убежден, что такой педантичный и дотошный человек, как Говард Картер, должен был изготовить с них несколько копий, так что они могут находиться в разных местах.
— Когда мистер О’Фаррелл может посетить гробницу? — спросил Ахмед у д — ра эль — Сагира.
— Он может поехать с вами сегодня, — ответил тот.
На самом деле в Долине царей можно побыть в относительном одиночестве в промежуток времени между 12.00 и 13.30, когда местное население обедает. Но поскольку сегодня было уже около одиннадцати часов, мы договорились, что встретимся с Ахмедом на следующий день в его офисе, который расположен на въезде в Долину.
Учитывая мое волнение, неудивительно, что на следующий день я ни свет ни заря прибыл на условленную встречу и уселся в кафе на входе в Долину. Ровно в половине двенадцатого ко мне подошел гид и проводил меня к Ахмеду, с которым находился его коллега. Под палящими лучами солнца мы совершили небольшой переход к гробнице, по пути разговаривая и обмениваясь шутками.
Вниз к гробнице вели ступени из белого камня, на вид недавно вырубленные, а в галерее лежала каменная крошка, оставшаяся, как я думаю, еще со времен Картера. Когда мы вошли в переднюю комнату, Ахмед перебрался через заграждение и остановился возле входа в погребальную камеру. Я спросил, нельзя ли и мне последовать за ним, и охранник отпер замок на маленькой двери гробницы. Ахмед жестом указал на две красные розы, лежавшие у гроба фараона. «Их принесла сегодня утром одна прелестная юная француженка», — пояснил он.
Мне показалось это очень трогательным, и я сфотографировал цветы, а уже через мгновение вошел в двери. Ахмед тут же сказал мне, что я стою на крышке саркофага. Она лежит на полу и защищена толстым пластиковым экраном от подобных мне осквернителей. Я отчетливо рассмотрел пересекающую крышку трещину. И мне показалось очевидным, что эта крышка никогда не могла быть предназначена для такой красивой гробницы. Затем я сделал несколько снимков стен и самого саркофага, объясняя при этом моему новому другу, где, на мой взгляд, должны находиться настоящие вход в гробницу и выход. Ахмед также попросил показать, где, по моим предположениям, может находиться длинный коридор, что ведет из гробницы Рамсеса VI, что я и сделал.
К сожалению, слишком скоро нам пришлось возвращаться под палящие лучи египетского солнца.
— А вы знаете, где находился тайник, который нашел Теодор Дэвис? — спросил меня Ахмед.
Мы прошли немного вперед, и он сказал, что, по его мнению, этот тайник может быть связан с гробницей Тутанхамона. Я сказал, что и сам так думаю. Впрочем, меня не оставляло чувство, что он знает значительно больше, чем говорит, а слушая меня, мысленно сравнивает информацию с тем, что уже знает. Яма, раскопанная Дэвисом, в настоящий момент совершенно открыта. Судя по всему, после того как отсюда забрали все самое ценное, этому месту больше никто не придает никакого значения. Однако я убежден, что если бы кто‑нибудь начал здесь копать, то очень скоро выяснилось бы, что этот тайник является частью подземного комплекса, который ведет к гробнице Тутанхамона. Кстати, профессор Николас Ривз в 2000 году именно так и поступил, но результаты раскопок до сих пор не опубликованы.
Стоя на жаре в тихой и безлюдной на тот час долине, трудно было представить, какие драмы разыгрывались здесь, какие страсти бушевали за истекшие тысячелетия. Но те события, которые случились тут относительно недавно, всего каких‑то сто лет назад, по моему глубокому убеждению, стали причиной, повлекшей за собой в первой половине двадцатого столетия длинную цепь убийств. Именно эти преступления и стали известны как «проклятие фараона».
Череда необходимых убийств
Осирис, великий страх и благоговение внушаешь ты
в сердца людей, духов и умерших.
… И много образов его в Чистом Чертоге}
«Книга Мертвых»Я не знаю, то ли в британских правящих кругах родилась мысль о том, чтобы забросить в общество идею о «проклятии фараона», то ли причиной распространения слухов о нем стало простое стечение обстоятельств. Однако я точно знаю, что рассказы о древнем проклятии оказались очень полезны, чтобы скрыть цепь убийств, совершавшихся на протяжении многих лет и позволивших сделать так, чтобы тайна исчезнувших папирусов никогда не была раскрыта.
Из тех, чью смерть связывают с «проклятием фараона», лорд Карнарвон оказался первым. Хотя очень может быть, что вовсе не он возглавляет этот страшный список тех, кого убили по приказу властей, желавших прекратить слухи о существовании папирусов. Лично я подозреваю, что Карнарвона отравили; как сообщалось, сразу после смерти его мумифицировали, а внутренности отправили в каирский госпиталь. И это произошло, между прочим, невзирая на то, что в своем завещании он специально настаивал: «Факт моей смерти должен быть удостоверен в присутствии двух врачей».
Как мы понимаем, если кто‑то отравлен, то отравитель постарается как можно скорее избавиться от желудка жертвы, где будут содержаться свидетельства отравления.
Жена лорда Карнарвона Альмина вылетела из Англии в Каир, чтобы быть рядом с мужем, сразу, как только узнала, что он серьезно болен. Однако она, несмотря на всю поспешность, которой можно было ожидать от женщины в таких обстоятельствах, не смогла приехать быстро. После пересечения Ла — Манша она внезапно почувствовала себя очень плохо прямо на поле аэродрома в Ле Бурже. Остаток пути до Каира она проделала на пароходе из Марселя, что, в общем, тоже довольно странно для женщины, спешащей к умирающему мужу. Возможно, ей просто посоветовали не очень торопиться и подождать, пока неизбежная смерть не наложит свою костлявую руку на лорда Карнарвона. Во всяком случае, имеется множество свидетельств тому, что к тому времени их брак уже был далеко не благополучным. Это доказывает и тот факт, что спустя всего несколько месяцев после кончины лорда Карнарвона его сорокасемилетняя вдова сочеталась новым браком со своим возлюбленным подполковником Иеном Орислоу Деннистоном, который служил в гвардии и был моложе не на четыре года.
После смерти Карнарвона его право на проведение раскопок автоматически перешло по наследству к Альмине. Кроме того, она унаследовала всю его коллекцию в замке Хайклер, насчитывавшую к тому времени 1218 предметов, большая часть которых была передана лорду Говардом Картером. Как утверждает Николас Ривз, в своем завещании Карнарвон указал, что «в случае, если Альмина примет решение распродать коллекцию… нация [Британский музей] должна получить право первого выбора за цену 20000 фунтов стерлингов, то есть значительно меньше реальной стоимости». Если же Британский музей откажется от этого предложения, то в завещании оговаривалось следующее: «Я бы хотел, чтобы коллекция была предложена нью — йоркскому Метрополитен — музею. При этом мистер Картер проведет все необходимые переговоры и установит цену».
Альмина, действительно, решила продать коллекцию, однако вдова была далека от мысли уступать ее Британскому музею за такую мизерную цену. Но следовало выполнять последнюю волю бывшего мужа. И тогда они с Картером разработали план, который стал еще одним свидетельством своеобразной изобретательности знаменитого археолога. Руководству Британского музея был отправлен запрос, не согласятся ли они приобрести коллекцию лорда Карнарвона за 20000 фунтов стерлингов. И если да, то плату предлагалось внести в тот же день до четырех часов пополудни. Неудивительно, что руководство музея не смогло собрать к указанному сроку необходимую сумму, а Альмина с чистой совестью продала собрание покойного мужа Метрополитен — музею за $145 ООО (около 30 ООО фунтов стерлингов). Как мы видим, вдова выручила в полтора раза больше той суммы, которую должен был ей выплатить Британский музей.
