Елена Браун - Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз
На следующей день девочку привели в капеллу святого Стефана, где разыгралось настоящее действо. Королевская семья сидела в нише, задрапированной золотой парчой. В дверях невесту встретил епископ Норвича. Но как только он взял Анну за руку, чтобы подвести к жениху, вперед выступил доктор богословия Кук. Он провозгласил, что «могущественный и благородный принц Ричард, герцог Йорк не может вступить в брак с присутствующей здесь высокородной принцессой, так как они находятся в запрещенной для брака степени родства». По этой причине он запрещает проводить бракосочетание до тех пор, пока не будет получено специальное разрешение от папы. В этот момент «на сцене» появился еще один «актер» — доктор Ганторп. Он продемонстрировал всем требуемое разрешение и заявил, что церемония может продолжаться. Затем епископ Норвич спросил, кто поведет принцессу Анну к алтарю. Король заявил, что это сделает он сам.
Впрочем, монарх не спешил привести свое намерение в исполнение. Сначала все прослушали праздничную мессу. Затем в капеллу внесли множество сосудов, наполненных золотыми и серебряными монетами. Герцог Глостер набирал полные пригоршни денег и кидал их в толпу придворных. Только после того как последние монеты были подобраны, началась церемония бракосочетания. По завершении обряда порядком намерзшихся гостей обнесли горячим вином со специями.
Покидали капеллу очень торжественно. Новобрачных вели за руки. Принимая во внимание их возраст, это было не просто данью обычаям. Скорее всего, дети очень устали. Правую руку Анны поддерживал Ричард Глостер, левую — герцог Бэкингем. Длинная вереница придворных прошествовала в королевские покои, где все сели за стол. Под пение менестрелей гостям подали множество изысканных блюд, невесте прислуживали самые знатные дамы. Однако в целом пир прошел не безупречно. Избранный для этой цели зал Святого. Эдуарда оказался слишком тесным, и присутствовавший на церемонии хронист с сожалением констатировал — «народу было столько, что он мало что разглядел».
Через три дня Эдуард IV посвятил 24 юношей в рыцари Бани, а 22 января состоялся приуроченный к свадьбе королевского сына рыцарский турнир, в котором герцог Глостер не участвовал; более того, Ричарда даже не было среди гостей. Возможно, он и в самом деле не жаловал этот сорт развлечений. Но, скорее всего, причина была в другом.
16 января 1478 г. «дело» герцога Кларенса неожиданно сдвинулось с мертвой точки — Парламент предъявил ему обвинение в государственной измене. Наказание за такое преступление было одно — смертная казнь. Для Ричарда, как и для большинства аристократов, это должно было стать настоящим шоком. Король Эдуард в одно и то же время пышно справлял свадьбу сына и… организовал суд над собственным братом.
Пройдемся по датам еще раз. 14 января был дан пир в честь невесты королевского сына, 15-го состоялась свадьба, 16-го Джорджа Кларенса обвинили в измене, 18-го празднества продолжились посвящением в рыцари Бани, 22-го едва ли не все лорды королевства присутствовали на рыцарском турнире, а 7 февраля герцога Кларенса признали виновным в государственной измене.
С формальной точки зрения приговор был вполне справедливым. Джордж не в первый раз пытался организовать мятеж, он публично ставил под сомнение законность королевского брака, наконец, заявлял о своих правах на трон. Но Кларенс был родным братом короля, и это обстоятельство делало его казнь абсолютно немыслимой. В XV в. кровные узы считались священными. Родственники могли ссориться, враждовать, исступленно делить наследство, но братоубийство воспринималось почти как святотатство.
Все современники в один голос утверждали, что на процессе Джорджа Кларенса Эдуард IV оказался единственным обвинителем. Никто, кроме самого монарха, не рискнул выступить против особы королевской крови. Разумеется, герцог Кларенс был «вечной занозой»; всем было ясно, что он будет вновь и вновь досаждать старшему брату, и все же сурового приговора никто не ждал.
О причинах, побудивших короля принять это жестокое решение, историки спорят до сих пор. Чтобы понять, что же произошло на самом деле, следует ответить на вопрос, кому была выгодна смерть Джорджа Кларенса. Напомним, что в эпоху Тюдоров в гибели герцога Кларенса обвиняли Ричарда Глостера, якобы расчищавшего таким способом дорогу к трону. При ближайшем рассмотрении указанные обвинения кажутся откровенно смехотворными. До воцарения Тюдоров ни один текст даже не намекает на такую возможность. Общее мнение было прямо противоположным. Современники подчеркивали, что Ричард Глостер горячо возражал против казни Джорджа и горько оплакивал его кончину. В качестве наиболее яркого примера можно привести высказывание одного из наименее лояльных по отношению к Ричарду авторов — итальянца Доменико Манчини. Он писал: «Герцог Глостер был так удручен печальной вестью о своем брате, что не мог на этот раз искусно притворяться; а однажды подслушали, как он сказал, что настанет день, когда он отомстит за его смерть».
Итак, в царствования Эдуарда IV и Ричарда III виновниками казни Джорджа Кларенса считали не герцога Глостера, а совсем других лиц. Тот же Манчини прямо указывает на супругу короля Эдуарда — Елизавету Вудвиль. По его мнению, «…королева припомнила оскорбления ее семьи и клевету, которой шельмовали ее, а именно, что согласно установленному обычаю она не является законной супругой короля. Отсюда она пришла к выводу, что ее потомство от короля никогда не вступит на трон, пока не будет устранен герцог Кларенс».
Неизвестно, что думала по этому поводу сама Елизавета Вудвиль, но описанный Манчини ход рассуждений кажется более чем логичным. Конечно, Эдуард IV был весьма популярным монархом, но от этого он не переставал быть узурпатором. Король не мог быть уверен, что трон беспрепятственно перейдет к его детям. Для самого Эдуарда герцог Кларенс не являлся серьезной угрозой, но кто мог поручиться за то, что его наследники окажутся столь же удачливыми? Старший принц Эдуард, к несчастью, рос меланхоличным, мнительным и болезненным. По сути, устранение Кларенса отвечало интересам королевских детей.
К этому следует прибавить еще одно обстоятельство. Возможно, Джордж поплатился жизнью за то, что узнал неприятную тайну, угрожавшую будущему династии. Политические оппоненты не раз провозглашали брак короля и Елизаветы Вудвиль незаконным, так как венчание было тайным, а невеста недостаточно родовитой. К этим аргументам давно привыкли и не воспринимали их всерьез. Но может быть, неугомонному герцогу Кларенсу удалось узнать нечто новое.
После смерти Эдуарда IV стало известно, что на момент венчания с Елизаветой король был тайно помолвлен с леди Элеонорой Батлер. По законам того времени помолвка фактически приравнивалась к браку. Она могла быть расторгнута с согласия церкви, но события разворачивались иначе. Напомним, что брак с Елизаветой Вудвиль и без того вызвал отрицательный общественный резонанс. Неудивительно, что король был, мягко скажем, не заинтересован в обнародовании своего беспорядочного матримониального поведения. С леди Батлер удалось договориться полюбовно — после того как о свадьбе короля стало известно, его первая невеста мирно удалилась в монастырь, где и скончалась в 1466 г.
Тем не менее проблема не была полностью решена. После пострига Элеоноры Батлер король перестал быть двоеженцем, но в глазах церкви его брак оставался незаконным сожительством. Иными словами, дети Эдуарда IV были бастардами, не имеющими никакого права на престол. По закону трон должен был унаследовать герцог Кларенс. Любопытно, что епископ Бафа Роберт Стиллингтон, в свое время засвидетельствовавший помолвку короля и леди Батлер, оказался в тюрьме одновременно с Джорджем Кларенсом «за произнесение речей, наносящих ущерб королю и государству». Роберт Стиллингтон был отпущен только в июле 1478 г., т.е. через несколько месяцев после казни Джорджа.
Мы не можем утверждать, что герцог Кларенс действительно узнал «тайну леди Батлер». Тем не менее косвенные доказательства выглядят весьма внушительно. Джордж, как никто другой, был заинтересован в обнародовании этой тайны. На редкость склочный, невыдержанный характер герцога не позволял надеяться, что он промолчит даже ради спасения своей жизни.
Туманные свидетельства о казни Кларенса только подтверждают эту точку зрения. Смертный приговор был вынесен 7 февраля, а в исполнение его привели только 18-го числа, причем при весьма загадочных обстоятельствах. Дело в том, что никто, за исключением исполнителей и, разумеется, короля, так и не узнал, какой смертью умер Джордж Кларенс. По легенде, герцога утопили в его любимом вине — мальвазии. Как бы то ни было, казнь была тайной и в течение 10 дней, прошедших с момента вынесения приговора, Эдуард IV не раз повторял, что готов помиловать брата, если тот «одумается». Эта более чем расплывчатая формулировка вкупе с нетривиальным решением умертвить Джорджа в его темнице позволяет предположить — король желал удостовериться, что некая известная Кларенсу информация не выйдет за пределы Тауэра. Вероятно, Джордж отказался и поплатился за это жизнью.
