Х Льоренте - История испанской инквизиции (Том II)
VI. 19 сентября лиценциат Агостино Сурухано показал, будто слышал от Фавиана Сальвадора рассказ о том, как архиепископ Толедский в проповеди в Лондоне говорил, что люди не совершают никакого греха, не посещая мессы, не исповедуясь и не причащаясь. Свидетель добавил, что Фавиан Сальвадор говорил, как Франсиско Монтеро (который вместе с ним присутствовал при проповеди) был возмущен, слыша от проповедника подобные выражения.
VII. Этот Фавиан Сальвадор не был допрошен. Франсиско Монтеро, пехотный капитан, отвечал, что он не помнит об этом. Его энергично побуждали припомнить факт, но безуспешно: он упорно стоял на своем. Определение смертный или тяжелый при слове грех, не расслышанное свидетелем, было достаточно для того, чтобы это место проповеди считать правоверным; если бы оно не было произнесено, тезис, несомненно, был бы оговорен многими другими лицами из слушателей.
VIII. Блаженный Хуан де Рибера, тридцати лет от роду, вызванный 27 сентября для дачи показания в севильский святой трибунал, в присутствии епископа Тарасовы, заместителя главного инквизитора, сказал, что он читал в Саламанке сочинение под заглавием Мнение касательно переводчиков Писания, относительно которого ему был сделан запрос; он заметил три тезиса, которые не показались ему католическими. Первый: не следует опираться на мнения святых отцов для понимания Священного Писания. Второй: мы можем быть уверены в нашем оправдании. Третий: оправдание достигается горячей верой в страдания и смерть нашего Спасителя. Свидетель прибавил к своему показанию, что он слышал в то время, будто это сочинение принадлежит дому Бартоломео Каррансе, но потом узнал, что оно составлено другим автором.
IX. Брат Луис де ла Крус (который хорошо знал все дела архиепископа), несколько раз допрашиваемый об этом предмете, до последней минуты заявлял, что Мнение представляет часть письма, которое Вальдес (задолго до того времени, когда он был признан еретиком) писал архиепископу, бывшему тогда профессором богословия в коллегии Св. Григория в Вальядолиде. Он прибавил, что потом узнал, будто этот труд сначала был напечатан в Христианских наставлениях Таулера; что он (а не дом Бартоломео) списал из письма Вальдеса и включил в труд Каррансы, озаглавленный Толкование на Послание св. Павла к Филиппийцам, копии которого передал в разные руки; что он прибавил по собственному побуждению и чистосердечно прилагательное благочестивое к существительному мнение; это должно быть приписано его молодости и недостатку познаний, которые он приобрел лишь в более зрелом возрасте, продолжив изучение. Это сочинение находится, быть может, в Толковании (хотя оно не составляет его части), потому что дом Бартоломео обычно имел его перед глазами, когда объяснял некоторые пункты из этого произведения. Он никогда не давал этого Мнения ученикам в виде урока; никогда не читал его содержания с кафедры таким образом, как читают письма или книгу, но делал дополнения, изменения и исправления, внушаемые ему познаниями; он не старался удаляться от толкований, данных святыми отцами насчет истинного смысла Священного Писания, и изъяснял его, следуя тому, что находил у св. Августина, св. Иеронима и других; наконец, он в своей коллегии заставлял по этому предмету вести публичные диспуты, один из которых содержал следующий тезис: в Священном Писании существуют некоторые темные и трудные для понимания места, поэтому надо прибегать к толкованию их, данному учителями и Отцами Церкви.
X. 28 сентября допрашивали дона Диего Уртадо де Мендосу, бывшего послом на Тридентском соборе и при римской курии, члена государственного совета и королевского камергера, исполнявшего эту обязанность во время путешествия короля в Англию и Фландрию. От него потребовали показать, что он заметил относительно веры толедского архиепископа. Этот допрос произошел после того, как главный инквизитор удостоверился, каким образом и в каком духе будет отвечать Мендоса. Он писал Мендосе 2 сентября, и дон Диего в своем ответе останавливался на важности, которую он придавал (во время его пребывания в Венеции при подготовке Тридентского собора) тесному единению, связывавшему Каррансу с Маттео Приоли, епископом Брешиа [92], донато Рулло Кадавересом, неаполитанцем, Антонио Фламинио и М. Карнесекой, кардиналами Поло и Мороной, Атаназио Колонной и другими, с которыми он имел тайные совещания. Дон Диего в своем письме говорил, что этих людей не в чем упрекать и с внешней стороны они не давали повода ни к какому подозрению, но они шли путем, проложенным только для очень небольшого числа лиц. Главный инквизитор знал, что все эти люди были отмечены как еретики, некоторые из них подверглись преследованию и были осуждены. Он имел на этот счет частные разговоры с доном Диего де Мендоса и вынудил его потом дать об этом показание под присягой. Тот повторил переданные мною выше слова и прибавил, что это обстоятельство заставляло его сомневаться в чистоте веры архиепископа Толедского; что не одобрял его катехизиса, так как он не отвечает на некоторые аргументы еретиков; правда, опровергает другие, но слабыми доводами; между тем он представлял доводы противников во всей их силе и трудности, как он уже говорил королю во Фландрии. Этот свидетель подтвердил свое показание 20 октября. Он также сказал, что до запрещения катехизиса советовал герцогу д'Аркосу и дону Фернандо Карильо де Мендосе не читать его, потому что катехизис не является правоверным, что принц Эволи имел одно дело, которое должно было разбираться архиепископом Толедским, и он, свидетель, писал Лосилье, секретарю принца, чтобы поспешили выполнить это как можно скорее; он это сделал потому, что предвидел арест прелата.
XI. Доктор Хулиано де Перниа, другой свидетель, был согласен со всем сказанным. Он показал 15 октября, что слышал от дона Фернандо Карильо де Мендосы старшего сына маркиза де Приэго, будто бы дон Диего де Мендоса во Фландрии предсказал арест архиепископа как заподозренного в лютеровой ереси.
XII. Брат Бернарде Альварадо де Фреснеда, францисканец, пятидесяти лет от роду, духовник короля (потом член государственного совета, главноуполномоченный крестового похода, епископ Кордовы и архиепископ Сарагосы), в тот же день сообщил о дружеских отношениях Каррансы с кардиналом Поло, кардиналом Морона, архиепископом Кентерберийским, епископом Приоли, которые потом все были объявлены еретиками, а также с доктором Мурильо из провинции Арагон, который согласно показанию брата Хулиана де Туделы говорил: если правда, что он стал еретиком, то виновником этого является Карранса.
XIII. Брат Хулиано не был допрошен. Но брат Хуан де Вильягарсия в ответ на обращенный к нему в тюрьме запрос о характере отношений, существовавших между Каррансой и еретиками, упомянутыми Мендосой, и о содержании некоторых писем этих лиц, найденных в бумагах Каррансы, дал простые и ясные объяснения. Он сказал, что они не только не допускали малейшего подозрения в ереси, но, наоборот, Доказывали, что архиепископ прилагал величайшие усилия и обнаруживал огромное усердие к убеждению еретиков и к погашению ереси или, по крайней мере, к прекращению ее распространения в Англии, в Оксфордском университете и других школах этого королевства, соглашаясь с еретиками лишь в отношении того, что не затрагивало определенного догмата; делалось это с тем, чтобы различие в мнениях казалось менее значительным и таким образом легче было бы вернуть еретиков к единству католической веры.
XIV. Мы не должны забывать, что дон Диего де Мендоса был единственным сообщившим этот факт и свидетелем, которого склонили дать показания, потому что не было ни одного конкретного случая, который мог бы мотивировать его показания.
XV. 15 ноября доктор Акоста показал, что однажды в октябре он обедал у принца Эволи, у которого в ту пору были принцесса, граф де Лерма, епископ Куэнсы, его брат дон Родриго де Кастро и другие лица. Иезуит Тавларес во всеуслышание заявил: "Вскоре увидят, еретик ли архиепископ Толедский; но легко заметить, что у него много соперников".
XVI. Эти слова, сказанные в присутствии дома Педро и дона Родриго де Кастро, глубоко обидели их, как и инквизиторов, допрашивавших доктора Акосту.
XVII. 29 ноября Диего де Дуранго, слуга графа де Миранды, показал, что он слышал в проповеди, произнесенной, как он думает, домом Бартоломео Каррансой, следующий тезис: "Какую пользу можно извлечь из сотни Богородиц и даже из трехсот? Не так следует беседовать с Богом". Среди допрошенных не было других свидетелей в подкрепление этого показания.
XVIII. Доктор Савино Бернарде Астете, каноник Саморы, был допрошен 6 декабря относительно веры и поступков Каррансы. Знали, что он переписал несколько неизданных произведений и проповедей этого прелата. Он показал в этот день и 12 декабря, передавая список известных ему произведений, что он считает архиепископа настоящим католиком; что в продолжение многолетней дружбы он не слыхал от него ни одного тезиса, который нельзя было бы или не следовало бы объяснить в католическом смысле. Это было не то, чего добивались инквизиторы.