Анна Антоновская - Время освежающего дождя (Великий Моурави - 3)
Тинатин беззвучно плакала. С таким трудом ей удалось устроить поездку Джафара... План прельстить Луарсаба свободой подсказала она. Видимо, брат понял ее послание, так почему же не воспользоваться охотой? Почему не ускакали? Ведь Баака с ним... Святая дева! Тинатин схватилась за сердце: Тэкле в Гулаби, он не мог оставить ее... "Как жить могу!.." Боже правый, защити и помилуй дитя твое!.. Кто? Кто оберегает царицу?
В смятении Тинатин металась по роскошным покоям... Нет, она многого не знает. Но как оставаться в неведении? Не догадался ли шах? Иначе почему спросил о Тэкле?.. Нет, этого бог не допустит!..
Тинатин накинула легкое покрывало и скользнула в сводчатый проход. Толпа молодых евнухов склонилась перед царственной всесильной Лелу. Но она, не обращая на них внимания, спустилась в сад. За нею никто не посмел следовать, ибо высокая ханум любила гулять одна.
Сначала Тинатин зашла к Сефи. Сын, отбросив чубук кальяна, выбежал навстречу и стал радостно целовать руки лучшей из матерей. Черкешенка засуетилась с дастарханом. Прислужницы неслись с подносами, кувшинчиками, но Тинатин отказалась от угощения, она просто хотела навестить и успокоить любимых. Маленький Сэм, конечно, своенравен. Строгость не помешает: вырастет - благодарить будет, и тихо добавила: "Нужен еще сын, пусть двое растут".
Пообещав завтра гостить у них целый день, Тинатин снова вышла в сад. Обогнув стройные кипарисы, она по извилистой дорожке спустилась к озеру, окаймленному лилиями, задумчиво посмотрела на тихо плывущих лебедей, погладила белый лепесток.
По старшинству посетила трех законных жен и поблагодарила их за внимание к Сэму. Затем незаметно по боковым аллеям приблизилась к домику Гулузар. Оглянувшись, резко рванула юбку и громко позвала слуг.
Выскочила старая служанка; узнав Тинатин, всплеснула руками, бросилась обратно с криком: "Алла! Алла!". Гулузар застыла на пороге.
- Дорогая Гулузар, мне захотелось сорвать спелый кизил, но не всегда наши желания проходят без ущерба. Не найдется ли у тебя иглы?
- Ханум, освети мой дом. Войди благосклонно, как солнце входит одинаково в Давлет-ханэ и в жилище бедняка. Повергаюсь к стопам твоим, зрачок глаз моих да послужит тропинкою для ног повелительницы!
Трое прислужниц раболепно кланялись, молили, целовали ноги. Тинатин как бы раздумывала, потом улыбнулась той же улыбкой, которой улыбался Луарсаб, пленяя сердца:
- Хорошо, дорогая Гулузар, тем более что я проголодалась. И пока твои прислужницы починят платье, угости меня крепким каве.
Войдя в комнату встреч, Тинатин похвалила вкус наложницы - вышивку, натянутую еще на пяльцах. Гулузар то краснела, то бледнела от счастья. Она уже предвкушала зависть двухсот девяноста девяти наложниц, - ни одну не удостоила своим посещением повелительница.
Улучив минуту, когда рабыни выбежали за новыми кувшинчиками и подносами, Тинатин едва слышно проронила:
- Пошли двух нарвать кизила... вспомнила детство. А третья пусть займется иголкой. Буду гостить у тебя столько времени, сколько понадобится для этой работы.
Тинатин проворно отстегнула золотую пряжку. В своем волнении хасега не заметила, что на Тинатин были не шальвары, как полагалось, а еще одна прозрачная юбка. Выбежав, она приказала Айше и Асме взять самые большие корзины и шепнула:
- Ханум пожелала сочного кизила, смотрите, раньше заката солнца не возвращайтесь. Пусть завтра проклятые хасеги лопнут от зависти, узнав, сколько прогостила у меня любовь шах-ин-шаха.
То же самое она шепнула старухе, благоговейно опустив на ее колени порванную юбку. А каве она подаст сама. И, схватив подносик и серебряный кофейник, поспешила из комнаты.
К восторгу наложницы, ханум выпила две чашки, съела рассыпчатое тесто, погрызла миндаль в меду и, словно случайно, вспомнила о Нестан.
Гулузар встрепенулась: вот чем она еще больше может расположить к себе Лелу.
- О первая ханум Ирана, удостой вниманием княгиню, ее печаль подобна туману осени, слезы ее подобны росинкам на изумрудных листьях.
- Да, добрая Гулузар, милосердие подсказывает повидать княгиню, но приличествует ли мне...
Гулузар принялась горячо убеждать не противиться доброму сердцу.
Как бы колеблясь, Тинатин заметила:
- Не подслушивает ли старуха? Ведь весь гарем будет смеяться над Гулузар - не к ней пришла в гости Лелу, а повидать княгиню...
Но наложница еще сильнее заволновалась: старуха плохо слышит и сидит в самой далекой комнате. А пока будет царственная Лелу беседовать, она, Гулузар, станет на страже у дверей: лишь кто приблизится, она громко засмеется, и княгиня успеет покинуть комнату встреч.
Боясь новых возражений, Гулузар поспешно скрылась за легкой занавеской.
С волнением прислушивалась Тинатин. Наконец шелест шелка - и горячие руки обхватили ее шею.
Задыхаясь, Тинатин шептала: прекрасна ее подруга, еще нежнее стали лепесткам подобные щечки, еще сочнее кизиловые уста. Нестан тоже не уступала в изысканных сравнениях. Обе с упоением вслушивались в грузинские слова. О, как отрадна речь родины! Каждая буква - звук струны чонгури!..
Они говорили и не могли наговориться, целовались и не могли нацеловаться. Плакали девичьими слезами, радуясь детской радостью... А время шло, и его не хватало, как воды в пустыне.
- Не печалься, моя Нестан. Скоро солнце разольет лучи на твоей дороге.
- Нет, моя любимая Тинатин, солнце навсегда ушло с моего пути.
- Как можешь сердить бога? Разве Зураб хоть на один час забывает, где ты?
- На всю жизнь забыл... Я знаю Зураба: нашел бы способ вырвать меня отсюда, если бы продолжал любить. Разве мало монахов, которых можно переодеть купцами?
- Нестан! Ты навела меня на хорошую мысль, да будет тебе известно, купец Вардан прибыл из Картли.
- Вардан Мудрый? Лазутчик Шадимана? Что же, он без хозяина остался, или нового приобрел?
- Нет, моя Нестан, Вардан остался верен князю: Шадиман бежал в Марабду.
- Беж-а-а-ал? Кто мог выдумать такое?
- Мусаиб. Мудрый купец устроил мудрому князю побег. "Барсы", эти хищники Саакадзе, в полном неведении.
Зеленые глаза Нестан потемнели от изумления: Шадиман бежал от "барсов"! Неужели умная Тинатин верит в немыслимое?.. От "барсов" и ястреб не улетит, если они не захотят... Значит... Но почему?.. Ведь Шадиман опаснее змеи!..
Нестан терялась в догадках, она хотела поделиться сомнениями, но спохватилась. Тинатин ненавидит Саакадзе как виновника гибели царя; она может выдать Вардана как лазутчика Саакадзе.
- Но какая мне польза от его приезда?
- Моя Нестан, сердце подсказывает, что Вардан привез послание не только шаху от Симона глупого, Исмаила веселого и Шадимана лукавого, но и тебе - от Зураба любящего.
- Нет, если и привез, то от доброй Хорешани или сострадательной Русудан...
- В часы раздумья меня осенила мысль. Мусаиб одобрил мое желание купить у Вардана грузинские товары. Я приглашу гарем полюбоваться тонкими вышивками. Прирученная мною Гулузар придет со своей прислужницей, под густой чадрой никто не увидит ее зеленых глаз и желтых кос. Улучи миг, пусть Вардан увидит тебя; если привез послание, передаст с товаром, если нет - в Тбилиси расскажет Зурабу, что узрел тебя в черной одежде рабыни. Купец дважды придет ко мне, захочешь послать ответ в Тбилиси - положишь в кисет, - у купцов свой закон: если возьмет плату - выполнит поручение.
- Моя Тинатин, непременно напишу Хорешани и Русудан... если... если от Зураба не будет знака его любви.
Тинатин взглянула в окно, торопливо вынула из-за пояса узенькую трубочку и протянула Нестан:
- Это послание Луарсаба, я переписала его по-грузински для тебя; ты лучше меня знаешь царя Картли, подумай и помоги, успокой мою тревогу.
Чуть шелохнулась занавеска, осторожно выглянула Гулузар и счастливым голосом проговорила:
- Высокорожденная ханум, прислужницы уже притащили кизил, еле донесли, и старуха благоговейно починила твое одеяние.
- Благодарю тебя, моя Гулузар. Зови девушек.
Нестан, поцеловав Тинатин, выскользнула в боковую дверь.
Возбужденно рассказывали прислужницы, как вскарабкивались на самые верхушки за лучшими ягодами. "Да удостоит ханум, прекрасная, подобная пуне в четырнадцатый день ее рождения, прикоснуться к кизилу, такому же алому, как ее губы".
Тинатин раздала прислужницам по маленькому кисету.
- Я вижу, вы слишком старались, завтра советую на майдане купить, что глазам понравится. А это тебе на память, дорогая Гулузар, о моем посещении! - И, надев на палец пораженной наложнице рубиновый перстень, поспешно покинула домик.
В проточной воде аквариума дремали причудливые рыбки, догорали светильники, а сон все еще не смежил пушистых ресниц Тинатин. Завтра предстоит серьезный разговор с благородным Сефи. Хорошо ли поступает она? Но ради сердечной раны одной женщины нельзя ставить под угрозу царство... Два царства! Жестокий с детства Сэм не должен наследовать великодушному Сефи... Да хранит влахернская божья матерь трон Сефевидов от изверга, ибо что станется тогда с Грузией, вечной приманкой Ирана?
