Валентина Скляренко - 50 знаменитых загадок истории Украины
По свидетельству того же Титмара, Святополку удалось вырваться из темницы лишь спустя какое-то время после смерти Владимира, когда владения скончавшегося князя уже были поделены между двумя старшими наследниками. Оставив в темнице на произвол нового киевского правителя свою жену, он бежал к тестю, очевидно рассчитывая на его помощь. Из этого явно вытекает, почему имя Святополка отсутствует в рассказе русского летописца о перераспределении княжений между Владимировичами: в момент смерти Владимира он находился в заточении по обвинению в государственной измене и, естественно, не мог претендовать на новгородское княжение, положенное ему по праву.
Следовательно, Святополк просто не имел ни возможности, ни сил для захвата киевского престола и зверского убийства братьев. Тогда кто же стал новым киевским князем и вероятным виновником гибели Бориса и Глеба, а также Святослава? Возможно, ответ на этот вопрос заключен в так называемой «Эймундовой саге», которая была записана в XIII веке, а до того передавалась в устной традиции. Это рассказ о норвежском конунге Эймунде, побратиме конунга Олафа II Святого. В 1015 году Олаф захватил власть над землями девяти конунгов (в том числе отсутствовавшего тогда Эймунда) и стал королем Норвегии. Не желая враждовать с ним, Эймунд вместе со своим другом Рагнаром покинул Норвегию и, прослышав о смерти Владимира, отправился на Русь. Разлад между братьями при дележе земель, по его мнению, позволял легко добыть богатство и почести, нанявшись в войско к одному из наследников. Им оказался… новгородский князь Ярослав. Конечно, историки разобрались в том, что Хольмгард из саги соответствует Новгороду, Кенугард — Клеву, а Пальтескью — Полоцку. В этом практически нет сомнений, так же как и в том, что конунг Ярицлейв — это князь Ярослав. Однако множество сомнений вызвало имя Бурислав, который потребовал от Ярицлейва (т. е. Ярослава) отдать часть владений. Ярицлейв, опираясь на наемников, нанес ему поражение и, судя по всему, захватил княжество Бурислава.
Через год тот же Бурислав вновь напал на город, был отбит, но во время штурма Ярицлейва ранили в ногу, и с тех пор и до конца жизни он сильно хромал. Еще через год Бурислав предпринял новую попытку захватить власть над Русью. Узнав о приближении Бурислава с войском, Эймунд захватил с собой нескольких воинов и тайно выступил навстречу врагу. В дне пути от столицы Ярицлейва на опушке леса варяги дождались неприятеля и ночью, когда все уснули, внезапно напали на шатер Бурислава и перебили тех, кто в нем находился. Самому Буриславу Эймунд отрубил голову, которую представил в качестве доказательства Ярицлейву. Тот, увидев голову брата, покраснел и велел Эймунду позаботиться о погребении убитого. Тогда Эймунд с товарищами вернулся в стан Бурислава. Как и предполагал предводитель варягов, дружина убитого князя разбежалась, а его обезглавленное тело было брошено в лесу. Эймунд забрал останки Бурислава и отвез в город, где они и были погребены. С этого времени, как говорит сага, «весь народ в стране пошел под руку Ярицлейва конунга и поклялся клятвами, и стал он конунгом над тем княжеством, которое они раньше держали вдвоем».
Первый переводчик «Эймундовой саги» на русский язык, литератор и историк О. Сенковский, предположил, что в образе Бурислава совместились Святополк Окаянный и Болеслав Храбрый. Однако историк Н. Ильин, потративший несколько лет, чтобы узнать, из каких источников черпал автор «Повести временных лет» информацию о трагических событиях 1015 года, получил совсем другие результаты. И звучали они, так сказать, «еретически». Ильин сопоставил имя Бурислава и обстоятельства его гибели, описанные «Эймундовой сагой», с сообщениями «Повести временных лет» и сделал вывод, что Ярицлейв в саге сражался вовсе не со Святополком или с полоцким князем Брячиславом, а с Борисом. Кстати, в источниках встречается и полная форма этого имени — Борислав.
Но тогда получается, что с Борисом расправились убийцы, посланные не Святополком, а Ярославом! В таком предположении нет ничего невероятного. Известный историк, академик В. Янин высказывал такое предположение еще в 1969 году. Кстати, это был достаточно мужественный поступок, ведь отход от официозных стереотипов и оценок не поощрялся. Это предположение полностью согласуется с данными епископа Титмара. И кроме того, оно позволяет объяснить многие странности и недомолвки «Повести временных лет». Становится ясным, кто занимал киевский престол после смерти Владимира, пока Святополк был в изгнании, а Ярослав княжил в Новгороде, — это был Борис! Исходя из этого, находит вполне естественное объяснение таинственное исчезновение посланников Ярослава к Глебу, которые должны были предупредить того о готовящемся на него покушении, ведь сами они и были убийцами.
А тот странный факт об отсечении головы у Георгия Угрина получает другое толкование: на самом деле обезглавлен был Борис, и, видимо, это его тело не смогли опознать. Совсем по-другому воспринимается теперь и миниатюра XIV века, копия с оригинала конца XI — начала XII веков. На ней убийцы передают пославшему их князю меч Бориса и какой-то круглый предмет. Как предположил известный историк М. Алешковский, это не что иное, как голова убитого.
Видимо, киевский престол незаконно занял именно Борис, которого отец любил, по свидетельству летописца, более других сыновей и всегда держал рядом с собой. Ярослав, нанявший к тому времени варягов для борьбы за независимость Новгорода от Клева, выступил против нового киевского князя и в битве на Днепре (предположительно, осенью 1015 года) одержал победу. В результате киевский престол перешел к нему.
Тем временем из темницы удалось бежать Свято-полку, который не мешкая отправился к своему тестю, рассчитывая с его помощью захватить власть в Клеве, принадлежавшую ему по праву старшего в роду. Пока он собирался с силами, Борис, опираясь на поддержку печенегов, попытался вернуть утраченную власть. Но киевляне, возглавляемые Ярославом и поддержанные довольно большим отрядом наемников, дали ему отпор. Во время обороны Клева Ярослав получил ранение, сделавшее его калекой. Это столкновение, очевидно, завершило 1016 год. В следующем году новая попытка Бориса вернуть Клев закончилась для князя трагически — 24 июля 1017 года его убили варяги, посланные Ярославом. Приблизительно в это же время были убиты Глеб и Святослав Владимировичи.
Конечно, все это не является безусловным доказательством гипотезы Н. Ильина. Но и не противоречит ей, и к тому же вполне увязывается с обликом братолюбца и мстителя Ярослава, который продержал 24 года в псковской тюрьме другого брата, Судислава, уцелевшего после событий 1015–1019 годов, и всю многолетнюю войну еще с одним братом, Мстиславом.
Так что когда летом 1018 года на Русь обрушились польско-немецкие отряды польского короля Болеслава Храброго, во главе их шел законный наследник киевского престола Святополк. Ярослав же тогда позорно бежал в Новгород, а затем к тестю в Швецию, бросив в Клеве мать и восемь своих сестер. И только решительно настроенные новгородцы, возглавляемые посадником Константином Добрыничем, заставили Ярослава возглавить поход против Святополка. Следует сказать, что вступление Святополка в стольный град киевляне встретили достаточно доброжелательно, тем более что через месяц-другой польские отряды покинули Клев. Приблизительно в декабре 1016 года у Любеча дружина Святополка сошлась на поле боя с воинами Ярослава. Победу одержал Ярослав. Судя по всему, Святополку удалось скрыться с поля брани, но это не спасло его от мести Ярослава.
Так в высшей степени благополучно сложились для Ярослава обстоятельства, давшие ему в руки безраздельное господство на Руси. Его назвали Мудрым, и поколения читателей летописи поражались его благочестию. Больше всего он лелеял память о своих невинно загубленных братьях. Именно Ярославу приписывают инициативу причисления их к лику святых в 1021 году. Борис и Глеб — первые русские святые — стали необычайно популярны на Руси. В их честь нарекали княжичей и строили белокаменные церкви, мумифицированной рукой Глеба благословляли князей. Оплакивая братьев, люди воздавали хвалу Ярославу Мудрому и проклинали Святополка, чья гибель открыла для Ярослава блестящую возможность: свалить все на фактического «соучастника», ставшего навсегда «Окаянным». Кстати, следует заметить, что слово «окаянный» в древнерусском языке имело не только значение «проклятый», но и «жалкий», «несчастный», «многострадальный, заслуживающий сожаления». Это добавляет новые штрихи к характеристике Святополка, делает ее хотя бы немного мягче.
Вполне вероятно, что князь Святополк стал жертвой политических интриг и на него удалось списать целый ряд политических преступлений, совершенных другими лицами, например тем же Ярославом Мудрым. Вся судьба Святополка говорит о том, что это скорее страдалец, жертва, чем преступник. В детстве он был лишен отцовской ласки; затем последовали династический брак по расчету, бегство на чужбину. Святополк, конечно, был сыном своего времени и, возможно, подобно большинству своих современников, обладавших властью, действительно отличался жестокостью и коварством. И все же внимательный анализ исторических документов дает основания усомниться в его однозначной вине. Так что окончательно ставить точку в «деле Бориса и Глеба» еще рано…
