Борис Ельцин - Президентский марафон
Правительство Кириенко только-только налаживало отношения с Центральным банком, только училось руководить этим тяжелым механизмом. И при этом оно страшно боялось девальвации рубля!
Ту единственную меру, что могла нас спасти летом 98-го (плавная девальвация в преддверии кризиса), Кириенко, Дубинин и другие отвергали априори. Почему?
Главная причина: начинать свою деятельность правительству Кириенко с девальвации было морально и политически очень тяжело. Крупные банкиры, Дума и губернаторы, промышленники и профсоюзы - все игроки финансовой и политической сцены - плохо воспринимали новичков, технократическое правительство "молодых выскочек". Дума блокировала законопроекты, профсоюз угольщиков устроил настоящую "рельсовую войну", перекрыв сибирские магистрали, губернаторы выносили на Совете Федерации жесткие и неприятные резолюции. В этих политических условиях девальвация казалась правительству немыслимым, невероятным риском...
Я вспоминаю то психологическое состояние, в котором находился Сергей Кириенко в летние месяцы 1998 года. Он пытался выглядеть снисходительно-спокойным. Старался дистанцироваться от прежней либерально-экономической команды Чубайса, Гайдара. В любой другой ситуации эта тактика была бы, наверное, единственно правильной. Для начала премьеру нужно было избавиться от своих комплексов, обрести привычку к власти. С другой стороны, Сергей Владиленович видел, как все плотнее, тяжелее на страну накатывает жуткий финансовый кризис. Ему необходима была поддержка со стороны крупных банкиров, финансовой элиты. Но и с этой стороны премьер оказался как бы жестко отрезан: ему попросту не доверяли.
Я видел перед собой такую картинку: на атомной станции случилась авария, и здесь были необходимы не большие академические знания, а многолетний опыт работы с "кнопками".
Вот с этими-то "кнопками" правительство разобралось далеко не сразу!..
Одновременно несколько кризисов с разных сторон обрушилось на правительство Кириенко.
Может быть, сейчас уже мало кто помнит знаменитую "рельсовую войну" лета 98-го года, но уверен, что Сергей Кириенко, кстати, как и я, с содроганием вспоминает ту волну шахтерских забастовок.
Летом 98-го года началось жесткое противостояние шахтеров Кузбасса с правительством. Они уже несколько месяцев не получали зарплаты. Продолжали ходить в забои, руководство шахт каждый раз обещало им выплатить причитающиеся деньги. И в очередной раз обманывало. Взрыв открытого недовольства пришелся на лето, когда приближались отпуска, когда дети должны были отдыхать и набираться сил, а денег в шахтерских семьях не было совсем.
...Главный парадокс состоял в том, что эти шахты уже давно не входили в государственный сектор экономики. Они были акционированы, иногда уже не раз поменяли своих собственников, но шахтеры не хотели разговаривать с новыми хозяевами или с местными начальниками, которые были не в состоянии справиться с ситуацией. Главными виновниками всех своих бед они по-прежнему считали тех, кто находится далеко, в Москве. Министерство. Правительство.
Забастовки шахтеров в стране происходили и до этого. Реформы в угольной отрасли шли туго, приходилось с огромными усилиями закрывать бесперспективные, экономически нерентабельные шахты. Чаще всего ни политической воли, ни денег на эти преобразования не было. Уголь, который добывали шахтеры с глубоких пластов, имел такую себестоимость, что потребитель был не в состоянии платить за него необходимые для нормального функционирования шахт деньги.
Поэтому к сезонному обострению в шахтерских регионах прежнее правительство как-то уже приспособилось. Обычно председатель правительства весной собирал у себя губернаторов, руководителей отрасли, профсоюзных шахтерских лидеров. Правительство выделяло шахтерам кредиты, списывало их долги, и с грехом пополам каждый раз удавалось шахтерский кризис смягчить. В этот раз только что назначенный и утвержденный Думой Кириенко упустил надвигающуюся опасность.
Шахтерская солидарность - вещь уникальная. За одними регионами последовали другие. Буквально за несколько дней шахтерские волнения охватили почти все угледобывающие районы страны.
Но это еще не все. Шахтеры стали перекрывать железнодорожные магистрали. Это уже был совсем другой уровень противостояния.
Поезда не ходили. Оборвались связи между регионами. Предприятия несли огромные убытки - не доставлялись грузы. Люди не могли уехать в отпуск. Товары не доходили до потребителей. Волнение в обществе нарастало. В нашей огромной России перерезать железные дороги - все равно что отрубить электричество. Это уже было уголовное преступление. Раздавались голоса арестовать, посадить, разогнать с помощью спецподразделений. Но очень не хотелось создавать неприятный прецедент уголовного преследования отчаявшихся людей, отягченный к тому же массовыми столкновениями с органами правопорядка. В аварийном режиме начались переговоры молодого правительства с шахтерами.
Надо сказать, шахтерские лидеры быстро оценили ситуацию. Они поняли, что в условиях надвигающегося кризиса их действия вызывают громадный политический резонанс, подобный тому, какой вызывали их забастовки в мою поддержку в 1990 году. Тогда они выдвинули лозунг: Горбачева в отставку, Ельцина в президенты! Десять лет назад шахтеры возлагали огромную надежду на частную собственность - мол, с ее помощью шахты можно будет модернизировать и даже получать процент от прибыли. Я обещал всеми силами содействовать этим реформам.
При этом мы тогда не учли одного обстоятельства: отрасль была морально устаревшая, малорентабельная, и надеяться на какое-то экономическое чудо было наивно... И шахтерские протесты продолжались все эти годы.
Но в 1998 году шахтеры использовали уже не только привычные экономические лозунги - возвращение долгов по зарплате и так далее. Впервые за последние годы, в столь массовом порядке, согласованно они вновь выступили с полномасштабной политической программой. Долой правительство! Ельцина в отставку!
...Это тяжелое противостояние продолжалось больше трех месяцев. Шахтерский пикет, который расположился в Москве, прямо у Дома правительства России, на Горбатом мосту, стучал касками, объявлял голодовки, развлекал журналистов. Постепенно бастующие шахтеры стали мощным информационным поводом для атаки на правительство: к ним приезжали на Горбатый мост депутаты и артисты, с ними встречались представители всех партий и политических движений. Скандал разрастался.
Надо сказать, москвичи реагировали на шахтерский пикет весьма своеобразно. Эстрадные артисты и политики использовали визиты на Горбатый мост в основном для своей собственной рекламы. Сердобольные московские женщины кормили и поили шахтерских лидеров, приглашали в гости. Все вокруг шахтеров было настолько спокойно, я бы сказал, лениво, что явно никто не собирался поддерживать их протест. Но за шахтерами, уныло сидевшими на Горбатом мосту, стояла огромная сила: озлобившиеся шахтерские регионы, начавшие "рельсовую войну" с правительством.
...Вице-премьер Олег Сысуев, отвечавший за социальные вопросы, мотался из одного угольного региона в другой, почти не глядя подписывал любые соглашения, лишь бы договориться. В одном из таких подписанных им документов я с интересом обнаружил пункт о том, что да, правительство согласно с тем, что Ельцин должен уйти в отставку.
Конечно, юридически этот договор был нелепым, я попросил сохранить его как историческую ценность. Но вместе с тем было понятно: правительство находится уже почти в невменяемом состоянии.
О том, что шахтерские акции просто гипнотизировали молодых политиков, косвенно свидетельствует тот факт, что после своей отставки Кириенко и Немцов сразу же вышли к шахтерам и с удовольствием выпили с ними бутылку водки, отметили свой уход. Было понятно, что теперь шахтерский бунт постепенно рассосется - ставший для шахтеров политической мишенью премьер побежден не без их прямого участия. Ни решения проблем, ни успокоения в шахтерские регионы это, правда, не принесло.
Но поезда по Сибири все-таки начали ходить.
В это время на финансовом рынке ситуация немного улучшилась. Скрепя сердце Минфин прекратил выпуск новых ценных бумаг и начал оплачивать старые из обычных доходов бюджета, то есть за счет пенсионеров, врачей, учителей. Сразу поползли вверх долги по зарплате бюджетникам. Но другого выхода не было. Пошли на жесткие меры и Центробанк, и правительство. На пост руководителя Госналогслужбы был назначен Борис Федоров, пообещавший очень круто разбираться с должниками.
В это же время состоялась известная встреча Кириенко с крупнейшими представителями российского бизнеса, подальше от прессы, за закрытыми дверями - в старом правительственном пансионате "Волынское", недалеко от дачи Сталина. Кириенко был вынужден уйти от своего чуть ли не главного постулата - не иметь дело с олигархами, ни в чем не зависеть от них.
