Илья Шифман - Александр Македонский
В сентябре 325 г. начался поход через Гедросию и Карманию в Перейду. Часть своей армии Александр препоручил Кратеру и послал на север, в Арахосию; оттуда через страну ариаспов она должна была идти на юг для соединения с царем.
Солдаты Александра шли недалеко от океанского побережья. Сначала дорога вела через местность, где обильно рос мирт. Выделяемая этим растением ароматическая смола – мирра – в древности очень высоко Ценилась; торговля миррой доставляла колоссальные прибыли. Финикийские купцы, сопровождавшие армию Александра, не преминули воспользоваться случаем: они собирали мирру, нагружали драгоценной кладью мулов и ослов, везли ее на запад. Добывали они и благовонные корни нарда. Через некоторое время армия Александра вступила в сухую безлюдную пустыню. Отправив на поиски жителей некоего Тоанта, сына Мандродора, Александр узнал, что тот повстречал лишь несколько рыбачьих семей, обитавших в убогих хижинах, сложенных из ракушечника и рыбьих костей. Воду (не вполне пресную) они добывали в ямах, которые вырывали на берегу моря. Ни продовольствия, ни питьевой воды достать было негде; солдаты тяжело переносили трудную дорогу, палящее солнце, голод и жажду. Не меньшую опасность представляли и проливные дожди, приносимые муссонами. Во время одного из таких дождей ручей, у которого был сделан привал, вышел из берегов; погибло много народу, погибли и вещи, принадлежавшие Александру.
Армию следовало обеспечить продовольствием, и этому Александр посвящал все свои усилия. Найдя с большим трудом такое место, где было вдоволь хлеба, он послал его солдатам, запечатав вьюки своей печатью. Возчики и охрана взломали печати, не довезя хлеб до места, и царь не решился их наказать. Чтобы хоть в конце перехода накормить и напоить голодную деморализованную армию, Александр разослал гонцов к окрестным сатрапам с приказанием доставить продовольствие к границам пустынных областей. Царское повеление было выполнено. В ноябре 325 г. Александр прибыл в Пуру, столицу Гедросии [Арриан, 6, 22, 4 – 26, 5; Плутарх, Алекс, 66; Страбон, 15, 721–723],
Закончив тяжелейший переход через пустыни Юго-Восточного Ирана, вернувшись снова в цивилизованный мир, македонский царь обнаружил, что здесь его ожидают еще большие опасности – заговоры, волнения и мятежи. Первые грозные вспышки молний проблистали еще тогда, когда Александр находился в Индии: взбунтовались греки, которых Александр поселил возле Бактр; соединившись с местными жителями, они захватили бактрийскую крепость и даже выдвинули из своей среды царя, некоего Афинодора. Он должен был увести их на родину. В ходе междоусобных распрей, возникших среди повстанцев, Афинодор погиб, однако подавить колонистов власти сатрапии так и не сумели; оставив город, только что построенный Александром, греки ушли в Элладу, и никто не смог и не захотел их остановить [Руф, 9, 7, 1 – 11].
Неспокойно было и в самой Индии. Уже на пути из Гедросии в Карманию Александру донесли, что Филипп – сатрап, оставленный им в Индии, убит. Правда, македонские стражи изловили и уничтожили убийц, но сам Александр был вынужден ограничиться письмами к Евдему и Амбхи-Таксилу, чтобы они взяли на себя управление провинцией Филиппа до назначения нового сатрапа [Арриан, 6, 27, 2].
Главные тревоги ожидали Александра в Иране. Когда македонский царь вступил в Карманию, к нему явились Кратер, ведший свои войска через Арахосию, Стасанор, сатрап областей ариев и зарангов, Фарасман, сын Фратаферна, сатрапа Парфии и Гиркании, а также из Мидии македонские военачальники Клеандр, Ситалк и Геракон.
Последних осыпали обвинениями и мидяне, и македоняне: они грабят храмы, разрывают древние могилы и вообще творят всевозможные бесчинства и насилия. Разгневанный Александр приказал казнить Клеандра и Ситалка. Геракону удалось оправдаться, однако немного позже он был уличен в ограблении храма в Сузах и казнен [там же, 6, 27, 3–5]. Руф If 10, 1, 1–9] несколько иначе излагает события. К Александру прибыли Клеандр, Ситалк, Агафон и Геракон, ранее по приказу царя участвовавшие в убийстве Пармениона. Александр арестовал всех четвертых, а 600 воинов, бывших соучастниками их преступлений, велел казнить. Руф подчеркивает: приближенные Александра «радовались тому, что гнев обратился на служителей гнева и что любое могущество, добытое злодейством, ни для кого не является продолжительным» [10, 1, 6].
Расправа с Клеандром и прочими была направлена против тех, кто помог царю в свое время уничтожить Филоту и Пармениона, но теперь стал, по мнению Александра, в высшей степени опасным. Кэн, брат Клеандра, выступал от имени македонского войска во время бунта у р. Гифасис. Александр не мог не видеть зловещей перспективы выступления новой аристократической клики, происходившей из Элимиотиды, Сам Кэн вскоре после событий при Гифасисе умер от болезни [Арриан, 6, 2, 1; Руф, 9, 3, 20], и эта смерть, вероятно, принесла царю большое внутреннее облегчение. С помощью громкого процесса по делу о реальных или предполагавшихся злоупотреблениях властью он хотел избавиться и от остальных.
Впоследствии Александр расправился со многими сатрапами и начальниками гарнизонов, обвиненными в злоупотреблении властью; в некоторых случаях он был вынужден посылать войска, чтобы преодолеть их сопротивление. Кое-кому удалось бежать. Обеспокоенный Александр приказал сатрапам немедленно распустить все наемные отряды. Волнения разыгрались и на Балканском полуострове, где Олимпиада, мать Александра, и Клеопатра, его сестра, предприняли шаги для свержения власти Антипатра в Македонии [Диодор, 17, 106, 2–3; ср.: Плутарх, Алекс, 68].
В древности [из дошедших до нас источников см.: Диодор, 17, 106, 1; Руф, 9, 10, 22–23; Плутарх, Алекс, 67] широко муссировались рассказы о том, что по Кармании войска Александра прошли, как бы справляя празднество в честь Диониса. Сам царь медленно ехал на специально построенной повозке с высокоподнятым деревянным настилом; видный издалека своим солдатам, он в ней пировал с приближенными. За ним в празднично украшенных колесницах двигались военачальники и дружинники; по пыльной дороге шли толпы пехотинцев. Армия, совершенно утратившая свой прежний воинский облик, превратилась на глазах в огромную толпу перепившихся гуляк; далеко вокруг были слышны веселая музыка, пьяные крики, исступленные вопли вакханок. Конечно, Александр сильно рисковал: если бы местные жители напали на него, его деморализованная армия не смогла бы драться. Однако все закончилось благополучно.
Пока Александр находился в Кармании, к нему прибыли Неарх и Онесикрит с докладом о своем плавании вдоль берега Индийского океана [Арриан, Инд., 18–42]. Командовал экспедицией Неарх. Он отплыл из устья Инда, когда перестали дуть пассаты, в конце декабря 325 г. В его распоряжении находилось до 150 кораблей с командой около 5 тыс. человек – финикиян, египтян, греков (преимущественно критян и других островитян). Неарх должен был обследовать прибрежный морской путь от устья Инда до впадения в Персидский залив Тигра и Евфрата. Сколько-нибудь серьезных затруднений в дороге Неарх не встретил. Изо дня в день корабли начинали с утра очередной переход, и гребцы работали веслами под монотонные возгласы келевстов. Сходя на берег, моряки добывали пресную воду; иногда за ней надо было идти в глубь материка. Флотоводец тщательно фиксировал, где довелось проходить между отвесными скалами, где – между прибрежными островами и материком, где встречались подводные камни, а в особенности – гавани, удобные для стоянок. У пункта Кокалы на побережье страны оритов Неарх сделал большую остановку. Как раз в этот момент сюда подошел Леоннат, только что одержавший очередную победу. Пока моряки отдыхали, на корабли загружалось продовольствие, заготовленное здесь еще по приказу Александра… Неарх использовал также удобный момент для ремонта судов и для того, чтобы передать Леоннату тех, кто не мог больше плыть, и пополнить за счет солдат последнего свою команду.
Дальнейшее плавание ознаменовалось столкновением у устья р. Томер с местными жителями, вооруженными тяжелыми копьями с обожженными остриями. Они не знали металла и металлических орудий, пользовались каменными рубилами, ходили в звериных шкурах или рыбьей коже. Заросшие густыми волосами люди, раздиравшие ногтями рыбу, произвели на моряков сильное впечатление.
Дальше на запад Неарх плыл вдоль берегов, населенных племенами рыболовов; греки называли их ихтиофагами-рыбоедами. Жители одного поселка – Каламы – подарили Неарху овец, приученных из-за отсутствия травы есть рыбу; другого – Киссы – бежали при появлении греко-македонского флота. Здесь мореплаватели захватили коз, достали и лоцмана – гедросийца Гидрака, который вел экспедицию до берегов Кармании. Рыбаки в гавани Кофанты запомнились Неарху тем, что не пользовались уключинами, но гребли, быстро ударяя веслами по воде то с одного, то с другого борта. Встреча с ихтиофагами произошла также под стенами небольшого прибрежного городка, располагавшегося на холме посреди плодородной, хорошо обработанной местности. В нем Неарх вместе с Архием, сыном Анаксидота, решил пополнить запасы хлеба. Выстроив суда в походном порядке, Неарх отправился в город. Жители встретили его дружелюбно. Войдя в ворота, Неарх велел стрелкам захватить их, а сам, поднявшись на стену, дал Архию условный сигнал. Видя, что греко-македонский флот быстро приближается к берегу, что воины с кораблей прыгают в воду, горожане побежали за оружием, но их попытки сопротивляться были парализованы стрелками Неарха. В этих обстоятельствах горожане «добровольно» отдали грабителям имевшиеся в городе запасы продовольствия, преимущественно муку из жареной рыбы.
